с надетым на них черепами, которые они уже видели в Равенспуре; черепа плевались и ругались на непонятном языке, когда они проходили мимо. А между шестами они слышали только шум собственных шагов по твердой дороге и громовое дыхание Весельчака сзади.
Фаран решил, что был ранний вечер, когда Весельчак, наконец, приказал остановиться. Пестрая толпа людей повалилась на землю, где стояла, вздыхая и ругаясь, но все замолчали, уловив мрачный взгляд Фарана. Весльчак подошел к ничем не примечательному куску стены туннеля. Он толкнул один из блоков, который повернулся внутрь, открывая скрытый за собой проход. Они увидели спиральную каменную лестницу, ведущую вверх. Фаран почувствовал, как свежий воздух коснулся его лица: они были совсем недалеко от поверхности. Он незаметно кивнул Голону: почти время.
Весельчак мотнул головой, и все пошли по ступенькам вверх, причем Голон пошел последним, прямо перед опасным созданием. Когда все оказались снаружи, то увидели, что небо над ними серое, как уголь, а ветер воет, как баньши. Они оказались на верхушке каменной лестницы, выходившей из-под земли в центре большой пустой площадки в середине амфитеатра. Осенние листья крутились у них над головой. В полутьме можно было увидеть мраморные руины ряда последовательно поднимавшихся террас, ведущих к далекому лесистому кряжу.
Голон, по-прежнему, держал в кулаке паука. Он почувствовал, что Весельчак, который находится прямо за ним, в темноте, приостановился, когда осознал, что Голон закрывает ему выход. Голон резко повернулся лицом к нему; в пурпурном свете висящего шара он ясно разглядел щель между мускулистой шеей Весельчака и его твердым панцирем, метнулся вперед и бросил паука прямо в нее.
Рот Весельчака открылся от удивления, и он протянул свои руки к Голону. Волшебник повернулся и сломя голову попытался убежать, но рука Весельчака схватила его за отставшую лодыжку и сжала ее, как железные тиски. Он почувствовал, что кости затрещали и начали ломаться. Но в этот момент рот твари открылся еще шире, и, как почувствовал Голон, раздутое тело паука взорвалось, и тысячи маленьких паучков, сошедшие с ума от замкнутого пространства, черным потоком разбежались по телу монстра, кусая его и накачивая ядом.
Весельчак испустил сдавленный крик. — Предательство, — прошипел он, по-прежнему безжалостно сжимая лодыжку Голона. Фаран был наготове: он выхватил из рук одного из Жнецов булаву и со страшной силой ударил ею по запястью Весельчака. Однако даже острые шипы не перерубили толстое, сукообразное запястье, хотя и глубоко врезались в переплетение костей и сухожилий. Из раны пошла зеленая кровь. Но этого было вполне достаточно: Голон почувствовал, что его щиколотка освободилась и на четвереньках отбежал в сторону.
Но Весельчак был еще жив. Каким-то образом, несмотря на яд, циркулировавший по венам, он сумел преодолеть последние ступеньки. Еще один удар Фарана отлетел от толстой брони его панциря. Вампир- страж, тоже оказавшийся на верхушке лестницы, взмахнул своим двуручным мечом, но попал в край панциря; от удара оружие вырвалось из рук и улетело в темноту.
Тем не менее Весельчак ощутил силу удара и понял, что самая большая опасность грозит ему от этого телохранителя Фарана. Он повернулся к нему и, выбросив руки вперед, ударил его в грудь, и Голон услышал треск: ребра вампира ломались одно за другим, как сухие ветки. Тут волшебник вспомнил, что в своем рюкзаке вампир несет Черную Чашу. Он метнулся вперед. Рюкзак висел на спине вампира и Голон ловко стянул его с плеч. Вампир повернулся, его зубастый рот открылся, послышалось недовольное ворчание, как если бы он почувствовал, что лишился своего сокровища, но тут, должно быть, остаток его грудной клетки рухнул вниз, из легких вырвался воздух, а изо рта полилась черная желчь, брызнувшая на сапоги Голона.
Волшебник отскочил назад. Даже яда паука недостаточно, чтобы убить эту тварь! Он крикнул, предупреждая остальных, и все вместе, с Фараном во главе, изо всех сил побежали к ярусам амфитеатра. Вампир-стражник все еще висел на Весельчаке, который неуклюже заковылял за ними, пытаясь сбросить с себя немертвого, вцепившегося в его шею мертвой хваткой. Они уже были на краю площадки. Наконец Весельчак оторвал вампира от себя и бросил его на землю, но тут, наконец-то, начал действовать яд, существо покачнулось и упало на колени. Голон, в последний раз поглядев на него, увидел, что Весельчак ползет вперед, медленно как черепаха, преодолевая тяжесть своего панциря, но еще живой.
Голон, Фаран и остальные быстро забрались на верхушку кряжа. Быстро оглядевшись, они поняли, что находятся в центре леса. Кряж вел на северо-запад. Воздух был пронзительно-холодный, край темного облака закрыл луну. Голон схватил Фарана за плащ и указал направление. Живой Мертвец посмотрел, куда указывает его палец, и кивнул. Все быстро пошли, почти побежали по тропинке мимо голой вершины кряжа.
ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ГЛАВА. Волк в реке
Колючие люди окружили отряд Уртреда, костяное шуршание их ног почти оглушало, несмотря на вой ветра. — Назад! — крикнул Уртред и вытянул вперед руки в перчатках. Из них вылетел огненный шар, внезапно ослепив их всех. Сгусток огня упал на землю между двумя созданиями и взорвался, выбросив языки пламени. Сухие ноги мгновенно превратились в текущие смолой факелы. Огонь перекинулся на их соседей; ночь осветилась языками оранжевого пламени, горящего на их ногах. Тем не менее создания по- прежнему шли вперед, несмотря на огонь, охвативший их ряды: их колючие руки были вытянуты вперед, перед ними шла волна жара. Люди отходили назад, но Колючие Люди наступали и наступали, пока Уртред не почувствовал удар в спину и не обернулся. Ветка ударила его в лицо, отлетев от маски. Некоторые из колючих людей были прямо за ними и толкали их обратно, на горящую фалангу. Уртред схватил перчатками ветку и сломал ее. Из раны хлынул черный сок, но другая колючая ветка стегнула его по спине, разорвав плащ и расцарапав тело до крови.
Гарадас, Джайал и горцы, как демоны, сражались рядом с ним. Уголком глаза Уртред увидел, как один из жителей деревни упал, с его лица содрали всю кожу. Плащ другого вспыхнул; человек сбросил его, на мгновение отвлекшись от боя. Прежде, чем он успел защитить себя, колючая пика вонзилась ему в грудь.
Надежды на спасение не было; круг вокруг них смыкался все туже и туже, скоро круг будет совсем маленький и они все умрут, пронзенные шипами. По лицу Уртреда опять ударила ветка, он схватил ее своими металлическими перчатками и разломил пополам, шипы другой вонзились в его руку и запутались в упряжи, мешая движению.
Но потом случилось что-то странное: внезапно ноги Колючих Людей перестали шуршать, они остановились, перестали давить. Их круг стоял буквально в нескольких дюймах от плотной кучки людей, так близко, что их горящие ноги опаляли плащи. Огонь быстро бежал по кругу Колючих Людей, перепрыгивая с одного на другого. Их деревоподобные тела заволок едкий дым. Потом, как бы подчиняясь далекому сигналу, круг стал отступать, двое упали, окруженные гейзерами искр, как если бы огонь выжег темное волшебство, оживлявшее их. Остальные начали отходить дюйм за дюймом, странно прыгая на своих ногах-корнях, опять послышался сухой шорох, становившийся все сильнее и сильнее.
Потом они стали двигаться быстрее, и вскоре все, за исключением некоторых, оставшихся догорать на земле, скрылись в лесу, двигаясь на запад. Большинство упали, недалеко отойдя от дороги, но остальные упорно шли по зеленому полумраку леса, ветер раздувал охватившее их пламя, которое взвивалось высоко в воздух, бросая тени на деревья и поджигая их зеленые листья.
— Что спасло нас? — спросила Таласса, сбрасывая с волос и плаща горячую золу.
Уртред покачал головой. — Их позвал Хозяин. — Он все еще тяжело дышал, неуклюже пытаясь починить поврежденную упряжь своей руки. Еще бы немного, и их всех убили бы на месте, включая Светоносицу, последнюю надежду Лорна. Почему Хозяин отозвал своих Колючих Людей?
Он почувствовал, как из раны на спине течет кровь и опустился на колени, его голова кружилась. Таласса стала на колени рядом с ним, и сняла с него рубашку, чтобы проверить рану. Он услышал ее вздох, когда она увидела его усеянную шрамами спину. Он повернулся, чтобы остановить ее, но она уже оторвала кусок материи от собственной нижней рубашки. — Стой спокойно, — приказала она, накладывая повязку на рану.
