Брунора, и дроу предположил, что голова дварфа зажата в какой-нибудь щели.
— Я не мог поспеть за тобой с того самого момента когда Племя Пятидесяти Копий указало нам на это место, — ответил Дриззт.
— Ты не мог бы отослать её назад?
— Мне нравится её компания.
— Тогда ты не думаешь, что лучше бы убрать с меня эту проклятую кошку?
Дриззт двинулся к Гвенвивар, и та сразу встала и пошла навстречу, рыча на ходу.
— Остроухий дьявол, — ворчал Брунор, поднимаясь на колени.
Он поднял однорогий шлем и водрузил на голову, при этом рог едва не касался потолка. Уперев руки в бока, дварф повернулся к дроу, испепеляя его взглядом, и, бормоча проклятия, поднял свой факел.
— Ты забрался глубже, чем мы договаривались, — заметил Дриззт, садясь, скрестив ноги, на пол, вместо того чтобы стоять, согнувшись, под низким потолком. — Глубже, чем мы заходили раньше…
— Ба, да тут пусто, — сказал дварф. — Ничто крупного, во всяком случае.
— Этим туннелям много лет и их давно никто не использовал, — согласился Дриззт и тут же пожурил Брунора. — Наверное, ты упал сюда, в Среднее Подземье, из-за какой-нибудь старой ловушки или непрочного пола. Я много раз предупреждал тебя, друг мой, не недооценивать опасности Подземья.
— Ты думаешь, там внизу могут быть ещё туннели, так?
— Я допускаю такую возможность, — кивнул Дриззт.
— Хорошо! — сказал Брунор, и его лицо прояснилось. — Помни об этом и знай, что это больше чем предположение.
Договорив, он отошёл в сторону и указал на выступ в несомненно рукотворной каменной стене в том углу, где трудился.
— Больше уровней, — сказал Брунор с нескрываемой гордостью.
Он подтянулся и нажал на камень со стороны выступа — тут же раздался резкий щелчок. Как только дварф убрал руку, часть стены немного отошла, этого оказалось достаточно, чтобы Брунор смог ухватиться за край и отодвинуть её в сторону.
Дриззт навис над ним, светя факелом перед Брунором, который осматривал секретную комнату. Помещение было небольшим, меньше половины предыдущего, и на полу выделялся маленький круг из прямоугольных камней — кирпичей? — формирующий борт вокруг тёмного отверстия.
— Ты знаешь, о чём я думаю, — сказал Брунор.
— Это не доказательство чего-то большего, чем… хорошо? ответил Дриззт.
— Кто-то сделал эту стену, эту комнату, и создал на славу, — сказал дварф.
— Действительно «кто-то», и есть много вариантов.
— Это работа дварфов, — настаивал Брунор.
— И всё равно остаётся ещё много возможностей.
— Вот ещё! — Брунор фыркнул и пренебрежительно отмахнулся от Дриззта.
Гвенвивар вскочила на ноги и испустила долгое и низкое рычание.
— О, закрой свою пасть! — рявкнул Брунор. — И не угрожай мне! Скажи своей кошке за…
— Тише! — прервал его Дриззт, махнув свободной рукой, и взглянул на Гвенвивар, продолжавшую рычать.
Брунор переводил взгляд с дроу на пантеру.
— Что-то случилось, эльф?
Это началось внезапно, резко затрясся пол, стены, пыль сыпалась отовсюду.
— Землетрясение! — завопил Брунор, и его голос утонул в грохоте крушащихся камней, падающих плит, и прочего мусора.
Второй толчок подбросил друзей в воздух, Дриззт сильно ударился о дверной косяк, а Брунор упал на спину.
— Поднимайся, эльф! — завопил Брунор.
Дриззт лежал, уткнувшись лицом в грязь и пыль, его факел откатился в сторону. Дроу начал подниматься на руках и коленях, но плиты над ним треснули и обрушились на плечи, погребая рейнджера под собой.
Баррабус Серый доставал из сумки и раскладывал различные орудия, которыми снабдил его Херцго Алегни, чтобы «помочь» в деле. Убийца вынужден был признать, что тифлинг имел влиятельных друзей и действительно умел собирать полезные вещи — как например плащ, который и сейчас был на Баррабусе. Прекрасная эльфийская ручная работа и магия, вплетённая в каждую нить, образовывали двеомер, который делал незаметным и без того умеющего скрывать своё присутствие Баррабуса. То же самое можно было сказать и об эльфийской обуви, благодаря которой убийца мог бесшумно, ступать даже по сухим листьям.
И, конечно же, нельзя не отметить кинжал в бляхе ремня — образец несравненного мастерства и колдовства. Оружие не подводило ни разу, всегда резко раскрываясь по команде Баррабуса. Система подвода яда — человеческие вены, выгравированные вдоль пятидюймового лезвия — поставляла отраву к острию и краям. Благодаря ней кинжал являлся одним из лучших орудий, что когда-либо были у убийцы. Баррабусу необходимо было лишь заполнить «сердце» ножа, установить его в эфес, и при помощи малейшего нажатия он мог заставить яд течь к смертоносному лезвию.
Однако, по мнению Баррабуса, в излишке приспособлений таилась опасность. Искусство убийства было проверкой умений, опыта и дисциплины. Привычка полагаться на магические приспособления могла привести к небрежности, а небрежность, он знал, приводит к провалу. Поэтому-то Серый никогда не носил ни скалолазные кошки, позволяющие ползать по стенам подобно пауку, которые Алегни когда-то предложил ему, ни шляпу, которая маскировала своего хозяина по его желанию. И, конечно же, Баррабус отверг пояс, меняющий пол, с ироничной усмешкой.
Он выдвинул из стола маленький ящик. Яды, лежащие внутри, он покупал лично; Баррабус никогда не допускал, чтобы к его самым важным инструментам имел отношение кто-то посторонний. Он всегда работал только с одним торговцем яда, алхимиком из Мемнона, которого он знал много лет и который сам добывал различные токсины из змей пустыни, пауков, ящериц, и скорпионов.
Убийца поднёс маленькую зелёную склянку к пламени свечи, и злая улыбка исказила его лицо. Это было нечто новое, и не из пустыни. Токсин был добыт из ловко маскирующейся колючей рыбы, обитающей в бухте вдали от доков Мемнона. Горе рыбакам, наступившим на эту рыбу. Любой, кто проходил по пляжам южных побережий мог услышать рассказы об истошных криках несчастных.
Баррабус поднял нож эфесом вверх. Он откинул выдвигающуюся нижнюю половину сферического противовеса в основании ножа, открывая взору полую иглу, и надел на неё сверху склянку, не вынимая резиновой пробки. Глаза Баррабуса блестели, пока он наблюдал, как прозрачная сердцевина ножа заполнилась жёлтой жидкостью.
Убийца подумал о криках рыбака, и почти почувствовал себя виновным.
Почти.
Когда всё было готово, Баррабус подобрал плащ. По пути к выходу он прошёл мимо небольшого зеркала и вспомнил приказ Алегни сбрить бороду и постричься.
Он вышел из комнаты, как обычный гость Невервинтера, прекрасной ночью с тёплым закатом над водой. Простой, невысокий человек, идущий открыто, и, видимо, безоружный. У него был только один поясной мешочек на правом бедре, который лежал плашмя на ноге и выглядел пустым, хотя, конечно же, это было не так.
Серый остановился в таверне неподалёку — он не знал её названия и не хотел знать — чтобы выпить стаканчик терпкого рома из Врат Балдура, балдурианская смесь была популярна у моряков вдоль всего Побережью Меча, так как была недорога и так противна на вкус, что немногие потрудились бы украсть её.
Для Баррабуса, осушившего стакан одним залпом, ром служил способом трансформации, когда он перемещал себя в иное состояние и сознание, когда долгие годы учёбы и мастерской работы воплощались в его мыслях. Несколько мгновений спустя он закрыл глаза и почувствовал неизбежное помутнение ума от столь крепкого напитка, потом он несколько раз фокусировал взгляд на разных предметах, чтобы
