— Не разыгрывай драму, — насмешливо бросил Сандер. — Это совершенно ни к чему, поскольку я не сомневаюсь — это обман.
— Ты сам обманываешь себя! — горячо воскликнула Руби.
— Ты осмеливаешься обвинять меня в самообмане? — с угрозой поинтересовался Сандер, наступая на нее. Руби попятилась назад — и так быстро, что наступила на кончик пояса от халата. Ткань мгновенно поддалась, потянувшись вслед за пояском, и обнажила бледную округлость груди и темный сосок.
Сандер первым увидел это — прежде чем Руби поняла, что произошло. Голос его стал приглушенным, когда с циничной ноткой он произнес:
— Значит, вот что тебе нужно. Ты нисколько не изменилась.
— Нет! — отчаянно воскликнула Руби, но крик ее был заглушен жестоким и яростным поцелуем, а также хлопком закрывшейся двери. Шансов на бегство не осталось.
Умелые руки быстро сорвали с нее халат, а губы по-прежнему неистово осыпали ее рот поцелуями. В зеркале Сандер видел обнаженную стройную спину женщины. Ее нежная кожа в неярком освещении напоминала ему внутренность раковин, которые он находил на пляже возле своего дома. Против воли в голове Сандера всплыли воспоминания о той ночи: Руби трепетала в его объятиях, потом содрогалась, умоляя о ласках и мгновенно возбуждаясь от каждого легкого прикосновения. Распутница, даже не пытавшаяся скрыть свою похоть, откровенно наслаждавшаяся его ласками, умолявшая удовлетворить ее…
Сандер проник языком в ее рот так яростно, будто пытался таким образом избавиться от воспоминаний. Ее чувственные нежные губы плотно обхватили его, приглашая исследовать затаенные уголки. Простые белые трусики, которые были на Руби, раздражали его. Сандер хотел раздеть ее догола, а заодно сорвать с нее ложь и обман, которыми она прикрывалась. Он заставит ее сознаться, кто она такая на самом деле, покажет ей ее истинную сущность.
Он быстро оставил Руби без всяких защитных покровов. Ее фигура была идеальной — насколько может быть идеальной женская фигура. «Если добавить несколько фунтов, она станет совершенной», — подумал Сандер. С тонкой талией и пышными бедрами, с длинными стройными ногами, будто созданными для того, чтобы чувственно и жадно обвить торс мужчины в жажде получить удовольствие. Груди Руби были полными и упругими, и Сандер помнил, как отзывчивы ее соски. Когда он обхватил их губами и пощекотал языком, она закричала в экстазе.
И зачем он терзает себя воспоминаниями, когда она здесь, принадлежит ему, и тело ее трепещет в его объятиях, предчувствуя наслаждение?
Руби была обнажена и находилась в его полной власти. Она могла бы возмутиться, оттолкнуть мужчину, однако тело ее хотело иного. Оно жаждало Сандера.
Некая темная сила овладела ею, подавив разум и гордость и пробудив страстное желание, с которым Руби не могла совладать.
Оказавшись в объятиях Сандера, она словно стала совсем другой женщиной — неистово страстной, безудержно чувственной, желающей лишь одного: отдаться ему и взамен получить его.
Такова, наверное, ее судьба: подчиняться Сандеру. Овладев ее ртом в неистовом поцелуе, он затем с такой же чувственной неистовостью стал покрывать поцелуями шею молодой женщины, задержавшись в том месте, где пульсировала жилка, безрассудно выдавая ее возбуждение.
Ему было мало смотреть на обнаженное тело Руби, прикасаться к нему. Сандер хотел почувствовать ее целиком. Она пробудила в нем такое мучительное, настойчивое желание, что он уже не мог остановиться. Он должен завоевать ее, подчинить себе, доставив ей наслаждение. Мужчина хотел, чтобы сначала получила удовлетворение женщина. Он мечтал услышать ее стоны, говорящие о том, что она жаждет его, и лишь потом отдаться собственной страсти.
Сандер попался в шелковые сети древнего, как мир, чувства. Это было какое-то сумасшествие — лихорадочное, одержимое, — от которого он был не в силах избавиться.
Подхватив Руби на руки, Сандер отнес ее на кровать. Он видел, как расширились и потемнели от восторга глаза женщины при виде его возбужденного нагого тела, выдавая ее с головой.
Теперь Руби превратилась в женщину, ведомую темной силой страсти. Дыхание ее учащалось с каждой минутой, а в низу живота усиливалось томление.
Взглянув на Сандера, Руби увидела в его глазах такое же желание. Он опрокинул ее на спину, обхватив руками груди. Он чувствовал, что она хочет его, и принялся удовлетворять ее эротический голод — горячими губами и языком. Сандер ласкал ее груди до тех пор, пока она не выгнулась в изнеможении, застонав от невыносимого наслаждения.
Ощущение его руки, проникшей между ее ног, мало назвать приятным. Оно было просто необходимым.
Лоно Руби стало влажным, готовым принять его, как и прежде. Но на секунду недоверие к женщинам снова всплыло из подсознания. Ему больше не нужны нежеланные дети.
— Таблетки… — начал Сандер.
Руби кивнула.
Загорелое тело его блестело от пота… Все чувства Руби, обострившись до предела, сконцентрировались на Сандере. Это напугало ее шесть лет назад и пугало теперь.
— Да, я их приняла, — пробормотала она.
— Клянешься?
— Клянусь…
Сандер уловил страсть в ее дрогнувшем голосе. Руби сгорала от нетерпения — так же, как и он. Ему приходилось сдерживать себя с самой первой минуты, как только он увидел ее. Мучительное влечение к ней насмехалось над ним, когда он пытался отрицать его, а теперь оно захлестнуло Сандера с головой, и огонь, вспыхнувший внутри, грозил поглотить мужчину. Сейчас для него, кроме этого желания, не существовало ничего. Он оказался во власти столь мощной силы, что ему пришлось подчиниться.
Они двигались в такт, и слова им были не нужны. Ярость и вожделение, охватившие их, боролись между собой, а ритм страсти нарастал. Тело Руби с радостью приняло его, когда он вошел в нее, словно меч в ножны. Оно требовало, чтобы Сандер двигался резче и быстрее — туда, откуда они смогут вместе взлететь на небеса, а затем спуститься на землю.
И вот он наконец произошел — потрясающий взрыв чувственного напряжения, охвативший Руби и Сандера, излившего в нее семена новой жизни. Только на этот раз не будет никакой новой жизни, потому что она принимает таблетки.
Они лежали рядом в темноте, и в наступившей тишине слышалось их прерывистое дыхание.
Теперь — когда все было кончено — Сандер, обретший способность мыслить трезво, вынужден был признать правду: он поддался своей страсти. Он был не в состоянии контролировать желание, которое Руби пробуждала в нем. Оно овладело им сейчас и овладеет снова. Понимание этого больно задевало гордость мужчины.
Не глядя на нее, он бесстрастно произнес:
— С этого момента я становлюсь единственным мужчиной, с которым ты будешь заниматься сексом. Тебе понятно? Моя жена не должна позорить меня, предлагая себя другим мужчинам. И для того, чтобы удержать тебя от соблазна, я буду следить за тем, чтобы твои непомерные сексуальные аппетиты были удовлетворены.
Сандер понимал, что слова его — лишь маска для прикрытия собственных слабостей. Ему была невыносима мысль, что Руби спит с другими мужчинами. Он был не в состоянии обуздать свою тягу к ней — несмотря на то что презирал себя за это.
Руби почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Унижение было нестерпимым. Она хотела объяснить Сандеру, что с ней произошло нечто невероятное, когда она оказалась в его объятиях. Она готова была поклясться чем угодно, что другие мужчины не оказывают на нее подобного воздействия. Она даже собиралась признаться, что Сандер — единственный, с кем она занималась сексом. Но молодая женщина понимала, что он не станет ее слушать.
Позже, оставшись в одиночестве, Сандер попытался разобраться, почему в ту секунду, когда он прикоснулся к Руби, у него возникло желание овладеть ею. Причем желание было настолько сильным, что оно подавило его сопротивление, и Сандер не устоял. Эта женщина пробуждала в нем необыкновенные
