– Хорошая у вас память, виконт, – один из мужчин от души поклонился. Лицо его, действительно, пересекал длинный багровый шрам, но это его не портило, а придавало дьявольски романтический вид.
– А куда вы дели кучера? – Сезар глянул на козлы. – Ба! Это лицо мне незнакомо.
Флер не хотела думать, что эти неизвестные сделали с Жюстином. Ответ она все же, к сожалению, получила:
– Он отдыхает в переулочке.
– Понятно. – Сезар поигрывал тростью; Флер, словно завороженная, следила за покачивающимся набалдашником. – Что ж, самое время изложить ваше дело, господа. И после этого мы вас покинем.
– Боюсь, нет, виконт, – произнес Шрам с искренним сожалением, – не сегодня.
– Что же вы, убивать меня вздумали?
– Точно так.
Сцена казалась Флер нереальной, и она ущипнула себя, чтобы убедиться, что не спит. Лучше бы она спала! И все это стало сном – резкие тени, прямая жесткая спина Сезара, лица его противников, и такой красивый вечерний свет – не бывает закатного света прекрасней, чем в сентябре в Париже!
Флер сцепила пальцы так, что они ощущались неживыми.
– А моя спутница? – с непробиваемым спокойствием вопросил виконт де Моро. – Ее вы тоже готовите к отправке на небеса?
– Ей ничто не грозит.
– Как забавно.
– Хватит болтать, – Шрам кивнул одному из своих подручных. – Делаем, как условились.
– Объяснений, значит, я не получу? – усмехнулся Сезар, шагнув назад, к карете. – Что же, вы так прямо меня и застрелите? Или эти игрушки в ваших руках призваны прервать мою жалкую жизнь?
– Ничего личного, ваша светлость, а только мы должны вас зарубить, – произнес Шрам с некоторым сожалением. – За это заплачено. Вот и все, что могу вам сказать.
– Ну что же… – вздохнул Сезар. – Значит, быть по сему.
Флер понимала: ничем хорошим это не завершится. Бандитов четверо, даже пятеро, считая кучера, а Сезар один; если вспомнить, что одна лихая четверка уже лишила виконта кошелька на улице Вье- Коломбье… Впору забеспокоиться о его судьбе.
Однако Флер (как, впрочем, и бандитов) ожидал сюрприз. Не рассуждая более, Сезар одним красивым движением расстегнул и отбросил в сторону плащ, туда же полетел и цилиндр, зато трость осталась. И через мгновение стало понятно, почему: она развалилась на две продольные половинки, открылась, словно ящик Пандоры, являя вечернему свету убийственно острый клинок. Неслышный щелчок, и словно из небытия возникла гарда, защищающая ладонь; по всей видимости, хитрый механизм прятал ее в набалдашнике. А серебряная ручка трости стала рукоятью – и вот виконт стоит напротив своих противников, держа чуть на отлете руку, из которой растет сверкающее лезвие.
Шрам восхищенно присвистнул.
– Хороша игрушка! Где брали, ваша светлость?
– Где брал, там больше нет; да и не тебе, головорезу, носить такое оружие. Хватит и тех ножичков, что вы наставили на меня, ребята.
– У нас палаши, – заметил Шрам, который, казалось, развлекался, – а у вас шпага.
– Шпага, да не совсем. Впрочем, если вы желаете это обсудить… – И, не договорив, Сезар бросился на противников, явно ожидавших, что разговор продолжится. Они, похоже, никуда не торопились. Сразу двое мужчин скрестили с виконтом клинки, а Шрам отступил, улыбаясь, и придержал третьего. Похоже, главным в компании был этот романтический красавчик, отмеченный битвами. Он явно не из благородных, хотя говорит довольно правильно. То, что они с виконтом попали в лапы наемных убийц, Флер уже поняла.
Она старалась сидеть не шевелясь, ничем не напоминая о своем присутствии, да, проще говоря, застыла, не веря своим глазам. На площади разворачивалась прямо-таки эпическая битва – и Флер едва верила, что жертва ночных грабителей, виконт де Моро, может так долго сдерживать натиск двоих противников, каждый из которых сильнее его.
Потом Флер поняла, в одну секунду, и закусила губу – так больно ударило по сердцу озарение.
Он притворялся. Он только лишь сказал, что его избили, чтобы проникнуть в ее дом. Ведь он же обмолвился, что следил за нею давно, а значит, все их знакомство, все распивание шоколада в кафе, и беседы о вечном, и такие странные, но полные жизни взгляды – это было игрой. Сезар солгал ей с самого начала, представ перед Флер беспомощным, нуждающимся в поддержке человеком, и она поддалась этому обману; а затем, когда он поймал ее там, у дома Жиффара, он ведь ничего потом больше не объяснил… Он ее использовал, все верно. Была ли в том толика благородства или нет… доверять ему отныне станет сложно.
И невозможно не доверять. Ему, человеку, который сейчас спасает свою и ее жизнь.
Ах, этот черноволосый разбойник сказал, что ее жизнь вне опасности. Но можно ли ему верить?
И Флер смотрела, не отрываясь, на пляску смерти, слабо осознавая, что именно происходит.
Она видела, что виконт де Моро движется очень быстро, и, хотя ему доставляло некоторое неудобство наличие сразу двух противников, он не испытывал от этого никаких серьезных затруднений. Особенно когда один противник получил удар в бок и повалился на каменные плиты, меж которыми росла трава, и больше не поднялся. Второй замешкался на минуту, и этот промах стоил ему резкого удара шпагой в бедро, а затем – виконт особо не церемонился – в пах. Раздался дикий вой, человек упал на землю и катался, сжавшись, словно испуганный щенок. Виконт переступил через него и приглашающее развел руки, словно готовясь принять в объятия следующего. Шрам подтолкнул оставшегося у него в распоряжении помощничка, тот двинулся вперед с некоторой опаской – негоже не подумав наскакивать на противника, меньше чем за две минуты выведшего из строя двоих его друзей. Виконт пошел по кругу, стараясь не поворачиваться спиной к Шраму. Флер наконец увидела его лицо: предельно сосредоточенное, со струйкой пота, текущей с виска по щеке; губы плотно сжаты, глаза сверкают животной яростью – яростью, доступной лишь мужчине, вступившему в бой. Женская вовсе не такова, хотя не менее пламенна, но это дикое упоение берсерка… О, сейчас виконт де Моро не выглядел ленивым разгильдяем, каковым (не слишком успешно) обычно пытался казаться. Теперь это был очень опасный человек.
Бандит, наконец, решился и кинулся в атаку; и снова произошло что-то, чего Флер не могла толком понять, – несколько выпадов, солнце горячими каплями стекает по клинкам, а потом оказывается, что это не солнце, а кровь, и она брызжет на руки и лицо виконта. Тот выдергивает шпагу из горла противника, и бандит, не зря опасавшийся своей жертвы, беззвучно валится в пыль, прочерчивая на небе линию своим остекленевшим взглядом.
Пахло кровью – почему-то ее запах Флер сейчас чувствовала очень остро – лошадиным потом и полевыми цветами. Сезар стоял, вновь держа руку на отлете, как и в начале схватки, только клинок теперь был неряшливо-темным.
– Ну, Шрам? – хриплым голосом спросил виконт, и по интонациям Флер догадалась, что эти несколько минут боя дались ему не так легко, как кажется. – Ты хочешь помериться со мной силами? Давненько мы этого не делали.
– Набрал себе идиотов, – сокрушенно заметил Шрам, глядя на поверженных соратников, и, переступив через ближайший к нему труп, махнул палашом. – Все придется делать самому.
Он прыгнул, клинки сшиблись, и противники почти сразу выпали из поля зрения Флер, сместившись правее. Она не могла пропустить это зрелище и, позабыв о том, что виконт велел ей сидеть в карете, встала и выглянула, вцепившись холодными пальцами в дверцу.
Шрам был противником гораздо более серьезным, чем его подручные; бился он грубо, жестоко и умело, и если уж выжил после той схватки, что испортила его румяную красоту, не собирался и теперь отступать. Виконт, наверное, устал; во всяком случае, двигаться он начал медленнее. Флер, наверное, следовало бы помолиться – говорят, именно для таких случаев молитвы и созданы, и они помогают, но госпожа де Виньоль не нашла ничего лучше, чем просто шептать беззвучно: «Господи, пожалуйста!» Что «пожалуйста», и так было ясно. Она повторяла это раз за разом, пока противники сходились и расходились в удлиняющихся вечерних тенях.
Солнце как-то разом кануло за крыши, и сумерки выплеснулись на сражающихся, обесцветив их лица,
