сдала своего отца и мужа лейтенанту гвардейцев кардинала!
Но муки совести ее не мучили. Отец фактически продал ее, словно она была вещью, этого девушка простить ему не могла.
Она была рада покинуть Париж. Если лейтенанту де Фоберу понадобится встретиться с ней, он ее отыщет. А пока следовало сбежать от постылого мужа, от светских знакомых и побыть с людьми, которых Анна не опасалась и не презирала.
Потому ясным февральским утром, чувствуя в воздухе дыхание весны, Анна пожелала ехать в Беруар мимо аббатства Нуази. Она предпочла поездку верхом в сопровождении одного лишь шевалье де Ру. Фабьен поворчал, что следовало бы захватить с собою побольше охраны, но Анна так на него взглянула, что он сразу перестал возражать. Да и в самом деле, какая опасность могла ей угрожать?
Так что они выехали из Парижа вдвоем около полудня. Карета с сундуками герцогини, с ее горничной и кошкой Труве последовала за ними, но быстро отстала.
Анна-Женевьева чувствовала себя на свободе. Она предложила Фабьену скакать наперегонки, и тот согласился, хотя очень боялся за герцогиню: чего доброго лошадь понесет или еще что-нибудь приключится. Лошадь летела галопом, свежий ветер бил в лицо, и Анне-Женевьеве казалось, что это самые лучшие мгновения за последнее время.
Конечно, у нее были богатство и красота. И еще рядом был де Ру, который вместе с нею сделался кем-то вроде заговорщика… Они – заговорщики. Смешно! Фабьен такой преданный и почтительный, так восхищенно смотрит на нее! Это льстило самолюбию госпожи де Лонгвиль. Увы, она еще не осознавала всей своей женской прелести, но, несмотря на это, инстинктивно пользовалась всеми женскими уловками, чтобы управлять Фабьеном, как ей заблагорассудится.
Они почти добрались да аббатства Нуази – его серые стены виднелись вдалеке, – когда Фабьен вполголоса сообщил, что навстречу движется всадник. И вправду, через мгновение Анна тоже увидела его. Сердце екнуло, и девушка взмолилась, чтобы ее догадка оказалась верна: пусть это будет тот синеглазый священник, который запал ей в душу с их первой встречи у отца Лепина! Ах, пусть это будет он! И судьба сжалилась над нею: это действительно оказался святой отец Андре де Линь.
Он тоже издалека заметил герцогиню и ее спутника и пустил коня рысью. Подскакав к ним, он остановился.
– Мадам де Лонгвиль! – Священник приподнял шляпу. – Добрый день! Здравствуйте, шевалье де Ру!
– Добрый день, святой отец! – просияла маленькая герцогиня.
То, что он не забыл ее, несмотря на краткость знакомства, было приятно. Возможно, она понравилась священнику. Во всяком случае, Анне хотелось так думать.
– Вы направляетесь в Нуази? – осведомился де Линь. – Хороший день для поездки к источнику.
– О, я пробуду там довольно долго, – сообщила Анна-Женевьева.
– Вот как! – Кажется, Андре заинтересовался. – Вы будете жить при аббатстве, мадам?
– Нет, в том нет необходимости. Дальняя родственница моего мужа, Элоиза де Бланшетт, живет здесь неподалеку в замке Беруар. Я остановлюсь у нее. Однако я буду часто ездить к источнику… А вы сейчас направляетесь в Париж, святой отец?
– Да, – Андре внимательно изучал хорошенькую девушку, ловко управлявшуюся с белой лошадкой.
– Какая жалость! – вздохнула Анна-Женевьева. – А я хотела просить вас сопроводить меня и шевалье де Ру к аббатству. Вы, несомненно, лучше нас знаете места и могли бы все нам показать. Конечно, – прибавила она простодушно, – это неожиданная просьба, ведь мы едва знакомы…
Осознанно или нет, мадам де Лонгвиль использовала одну из тех женских фраз, которые заставляют мужчин делать то, что женщинам нужно. После подобного замечания аббат де Линь не мог уехать – это означало бы показать неуважение к даме. А потому Андре ничего не оставалось, как приподнять шляпу и ответить:
– Я к вашим услугам, мадам!
Анна бросила взгляд на де Ру. Тот казался невозмутимым и не делал попыток возразить своей хозяйке – видимо, полагал, что аббат де Линь не опасен. Священник повернул коня, и троица медленно двинулась к аббатству. Фабьен ехал чуть позади, чтобы не мешать хозяйке наслаждаться беседой с новым знакомым.
Анна вовсю пользовалась случаем. Некоторое время они с Андре обменивались фразами об общих знакомых и о том, что происходило при дворе. Наконец, девушка поинтересовалась, какое место занимает Андре в Нуази.
– Ведь мой духовник служит здесь же, но я не видела его уже некоторое время…
– Господин Лепин передал свой пост мне, – Андре улыбнулся, улыбка у него была совершенно завораживающая. – Так что теперь я – викарий в Нуази.
– О! – Ресницы Анны-Женевьевы затрепетали. – Следовательно, я могу исповедоваться вам, если моего духовника нет поблизости?
– Если вы того пожелаете, мадам, – ответил Андре после паузы.
– Простите мое любопытство, аббат, но… Я видела вас в Люксембургском саду, и вы смотритесь блестяще. Вы из знатной семьи. Если я ничего не путаю, де Лини имели титул принцев Священной Римской империи… Так почему же… – Она не договорила.
– Почему я удовольствуюсь местом простого викария? – закончил Андре. – Да, мне задают этот вопрос. Так угодно Богу. Этого ответа должно быть достаточно, не правда ли, герцогиня?
Анна-Женевьева кивнула, подумав: «Богу и кому-то еще».
– Я не всегда был священником, – продолжил аббат де Линь. – Долгое время провел в армии и лишь затем решил принять сан.
– И вы не жалеете?
– Что посвятил себя Богу? Нет, не жалею, – усмехнулся он. – К тому же… – Тут Андре прикусил губу, словно бы удерживая готовые вырваться слова, которые никак не следовало слышать этой даме, и закончил: – К тому же это имеет определенные преимущества.
– Вы знакомы с госпожой Элизой де Бланшетт? – Анна решила не настаивать, коль скоро собеседник не спешит распространяться о причинах принятия им священнического сана.
– Еще не имел чести. Однако в скором времени надеюсь познакомиться, ибо иногда по долгу службы навещаю местных жителей.
– Она вам понравится! Она родственница моего мужа, но самая удачная, на мой взгляд. Может, именно поэтому герцог ее терпеть не может, – откровенно призналась Анна. – Элиза весьма остра на язык.
– Такие дамы, несомненно, заслуживают внимания!
– Только такие?
– Дамы вообще заслуживают внимания!
Когда всадники достигли аббатства, Анна-Женевьева сияла. Андре стал с ней гораздо любезнее, чем был раньше, напускной вежливости в его тоне поубавилось, а появилась самая что ни на есть искренняя заинтересованность. Человек вроде Андре де Линя мог себе позволить говорить на равных даже с такой знатной дамой, как Анна-Женевьева. Шевалье де Ру, наблюдавший за этой парочкой, все более мрачнел.
Аббатство Анне чрезвычайно понравилось. Она подумала, что летом в окружении зеленых деревьев аббатство Нуази выглядит очень романтично. К источнику она не пошла – полюбовалась им издали. Ее больше интересовал красавец аббат, оказавшийся ко всему прочему приятнейшим собеседником. Фабьен, при всей его преданности и самоотверженности, не обладал утонченностью, которая приобретается благодаря соответствующему происхождению или прекрасному образованию. Андре де Линь имел преимущество перед Фабьеном и в том, и в другом. Кроме того, он умел поддерживать такую беседу, какая нравилась Анне больше всего – тонкий, умный разговор. И хотя маленькая герцогиня могла показаться девушкой легкомысленной, это впечатление было обманчиво. В чем Андре, похоже, убедился.
Анна-Женевьева не успела открыть рот, как аббат предложил:
– Возможно, мне следует проводить вас до замка Беруар? А вы представите меня вашей кузине…
– Охотно! – согласилась Анна-Женевьева, втайне ликуя. – И, возможно, вы останетесь отужинать с нами, святой отец? Не сомневаюсь, что Элиза вас не отпустит.
