опираясь о ее плечо, через гостиную и вверх по лестнице. С Элмаром было проще – тот в считанные секунды дотаскивал страдальца до постели. Но сегодня первого паладина еще не было, так что добираться до комнаты предстояло самостоятельно.
– А ужин? – напомнил Кантор, приступая к поэтапной процедуре переведения своего бренного тела в вертикальное положение.
– Тогда давай посидим в гостиной и дождемся Элмара, который должен вернуться.
Можно и так. Хотя какая разница – в гостиной сидеть или в библиотеке? Эти женщины…
Что ж… сначала встать… осторожно подняться на четвереньки, затем так же осторожно выпрямиться и уцепиться за кресло… потом опереться на здоровую ногу и встать… Проклятье, хоть бы не упасть… И как это у него так лихо получилось самостоятельно выползти на лестницу и запустить в Пассионарно палкой, да еще и попасть при этом? Со злости, не иначе…
От этих невеселых размышлений Кантора отвлек радостный взвизг Ольги. Он обернулся, подумав, что вернулся домой его величество Элмар, и тут же поспешно вцепился в кресло, поскольку от увиденного все поплыло перед глазами. У книжной полки стоял Шеллар III, такой же, как в пятницу, совсем как живой, только не в тунике, а в просторной белой рубашке без камзола.
– Нет-нет, – торопливо проговорил гость, предостерегающе вытягивая перед собой руки, поскольку Ольга по привычке собралась повиснуть у него на шее. – Только не обниматься.
– Ой… – сконфуженно остановилась Ольга и растерянно опустила руки, не зная, куда их девать. – Извините, я забыла… Еще болит?
– Не так, как вчера, но обниматься пока нежелательно, – улыбнулся король, дружески похлопал ее по плечу и обратил свой взор на Кантора. – А у тебя как дела? Мне рассказывали, ты уже самостоятельно бросаешься костылями? Да что ты на меня так смотришь, словно в первый раз видишь? Ну, снял я камзол, что тут такого?
– Сегодня понедельник… – неуверенно выговорил Кантор, из последних сил сжимая спинку кресла, чтобы как-то удержаться на подгибающихся ногах.
– Верно, понедельник, – согласился его величество. – Последний раз мы с тобой виделись в пятницу. Что с тобой? Тебе помочь?
– Не пятница… – простонал Кантор, чувствуя, что опора выскальзывает из непослушных пальцев, в глазах темнеет и становится совершенно непонятно, что происходит и что надо говорить.
– Дался тебе этот понедельник! – с досадой воскликнул король и, шагнув вперед, быстро подхватил его под локоть. – Ольга, куда его? Может, наверх отнести?
– На ковер положите, – посоветовала Ольга. – У него голова кружится, когда он встает.
– О, помню, – согласился король, аккуратно опуская Кантора на пол, – отвратительное ощущение. А почему он, в таком случае, не лежит в постели, а путешествует по дому?
– А вы сами больно-то лежали? Вот и он не хочет. Предпочитает валяться на ковре в библиотеке.
– Между прочим, очень здравая и толковая мысль. Может, и мне завалиться рядом? Мы будем очаровательно смотреться рядом, два потерпевших с палеными спинами… Кантор, ты как? Тебе плохо? Скажи что-нибудь, если в сознании. Как ты себя чувствуешь?
«Полным идиотом», – чуть не сказал вслух Кантор, до которого только сейчас дошло, что рука, подхватившая его, была абсолютно материальна и ни о каких призраках не могло быть и речи.
– Да ничего… – отозвался он, не поднимая головы и ожидая, пока не прекратится мерзкое мельтешение и круги перед глазами. – У меня бывает… Сами знаете… Сейчас пройдет.
– Может, ему что-то выпить дать? – предположил король, обращаясь к Ольге. – Мне помогало.
– Ой, не надо, – спохватилась та. – Мы ему вчера дали совсем чуть-чуть, так его моментально развезло, и он уснул посреди разговора. А вы что-нибудь будете? Я сбегаю на кухню и… – она запнулась. – И попрошу подать…
– Так я и поверил! – засмеялся Шеллар. – Ведь наверняка постесняешься беспокоить слуг и полезешь по шкафам сама. Не надо, лучше скажи, чтобы готовились подавать ужин. Вот-вот появятся Элмар и Кира, а голодный Элмар, сама знаешь, невыносим в общении, поэтому чем скорее его накормят, тем лучше. Мы сегодня поужинаем у вас, а я расскажу кое-что необыкновенное.
– Про дракона? – загорелась Ольга.
– Именно. Беги, а я пока побуду здесь и, если понадобится, помогу Кантору дойти до гостиной.
Ольга, как подобает добропорядочной подданной, направилась в указанном направлении. А король уселся на ковер и тут же поинтересовался:
– Кантор, ты как?
– Нормально, – отозвался мистралиец, поворачивая голову, чтобы видеть собеседника. – Уже прошло. Не обращайте внимания.
– Ну и хорошо, а то я уже испугался, что ты сейчас со всего маху хлопнешься макушкой об пол, а у тебя и так с головой не все в порядке. С чего тебя вдруг так волнуют дни недели? Проверяешь, не сбился ли опять со счета? И почему, хотел бы я знать, ты все время смотришь на меня, как на восставшего из гроба покойника, разговариваешь с этаким почтительным сочувствием и даже не нахамил ни разу? Даже если до тебя дошли слухи о моей безвременной кончине, их давно должны были опровергнуть. Ты достаточно много общался с людьми, посвященными во все подробности этой истории, да и со мной тоже…
– Да нет, слухи до меня не доходили… – соврал Кантор, опуская глаза. – Просто вы так изменились… и это странно… и необычно. А что с вами случилось, что пошли такие слухи? Вы что, правда, пытались застрелиться?
Король издал невеселый смешок и заворочался, добывая из кармана трубку.
– Предсказаниям не следует верить безоговорочно. Их следует анализировать, изучать и искать правильные способы использования. Тем более дела практически никогда не идут в точности как предсказано. Я расскажу тебе подробнее, но позже, когда ты будешь в состоянии для нормальной беседы за бутылкой и не заснешь на полуслове, как вчера. Потерпишь до тех пор?
– Ну и ладно. Я у Ольги узнаю.
– Можешь, конечно. Но Ольге известно только то, что положено знать моим подданным. К тому же, как всякий бард, она изложит события преувеличенно романтично и возвышенно.
– Тогда я спрошу у Жака.
– Спроси, – усмехнулся король и снова заворочался, на этот раз в поисках спичек. – Интересно, что он тебе скажет.
– А в чем подвох? Вы что, взяли с него обещание молчать?
– Да с чего бы я стал требовать с него слово, тем более его слову грош цена? Он сам побоится сказать тебе лишнего.
– Как некстати, – не удержался от сарказма Кантор. – Только он перестал меня бояться, надо было показаться ему в таком неприглядном виде… Да ладно, чего я голову ломаю, ведь есть еще принц Элмар, честная и открытая душа, малыш Мафей, который не умеет врать, и несравненная Азиль, которой никакими силами невозможно заткнуть рот…
– Вредный ты, Кантор, – заметил король, раскуривая трубку.
– Угу, – согласился тот. – Как это сказал дон Аквилио?.. Наглый, скандальный, неуживчивый и язва первостатейная. Хотелось бы видеть, как вытянутся у всех рожи, когда они узнают, что рано меня похоронили…
– Почему ты вдруг решил, что товарищи тебя ненавидят? – удивился король. – Напротив, они всеми силами старались тебя спасти и очень горевали, когда им это не удалось. Как раз вчера Орландо красочно описывал твои похороны и…
– Этот лопух все-таки попался? Я же его предупреждал, чтобы нашел другое место для свиданий! Нет, он так и лазил по дворцу!..
– Почему попался? Он сам ко мне пришел. Так вот, на твоих похоронах слез было пролито достаточное количество.
– И все это количество пролил лично он, – снова съехидничал Кантор. – Я знаю, наш ненаглядный предводитель это любит.
– Какой ты все-таки зловредный… Он там даже не присутствовал, рассказывал со слов очевидцев. И, судя по его рассказу, твоим товарищам было очень горько с тобой расставаться. Тот же дон Аквилио, о
