события в нужную сторону. От вас требуется только использовать ваши военные таланты и подумать, как это будет и как с этим бороться. Для этого я и привел вас сюда, открыл вам тайну своих предвидений, рискуя посеять преждевременную панику в войске. Кстати, если кто-то считает, что нам следует сворачивать свою деятельность и уносить ноги, пусть уходит сразу, я никого не удерживаю и даже сам телепортирую в любое из доступных мне мест. Только прошу сохранить в тайне то, что я вам сказал, и не запугивать солдат.
– Как уже верно заметил товарищ Амарго, – жестко произнес генерал Борхес, сразу подобравшись, словно перед дракой, – трусов среди нас нет. И я поведу войско в бой, даже если у нас не будет никаких шансов.
– Таков путь воина, – добавил Гаэтано, тоже мгновенно оставив свой насмешливый тон. – Мы скорее поведем солдат на смерть и умрем вместе с ними, чем удерем, даже не пытаясь сражаться.
Предводитель обвел взглядом военачальников, одарив каждого персонально своей знаменитой улыбкой, и произнес:
– Я знал, что могу на вас рассчитывать. А теперь оставим это неуютное место и вернемся на базу, к нашим делам.
Когда военачальники покинули хижину, куда вернул их телепортом товарищ Пассионарно, а вслед за ними вышли полные почтительного трепета охранники, дон Аквилио задержался, поколебался, затем решительно захлопнул дверь за ушедшими и обратился к шефу:
– Товарищ Пассионарно, можно вопрос?
– Слушаю, – отозвался Пассионарно, бросая на стол шляпу.
– Я слышал, что Кантор нашелся и что он жив. Это правда?
– Правда. Это не слухи, это я сказал. Я его нашел. А что?
– Он… – начальник охраны снова замялся. – Он к нам вернется? Я имею в виду, он… с ним…
– Вернется, – заверил его Пассионарно. – Хотя его здорово потрепали, калекой он не станет, если вы это имеете в виду. Как только поправится, так и вернется.
– А нельзя ли, когда он вернется… куда-нибудь его перевести?
– Почему? – удивился предводитель. – Он вам чем-то не подходит или?..
– Нет, но… Понимаете, получается, что я его самым бесчестным образом подставил. И хотя я, конечно, не знал, чем это для него обернется, все же…
– Да не беспокойтесь, дон Аквилио. Кантор не имеет понятия, что вы могли отказаться, когда у вас попросили человека для охраны. Он и не подумает в чем-то вас обвинить и обижаться, конечно, не станет.
– Возможно… Но мне будет очень неловко общаться с ним после этого. Я чувствую себя виноватым, как ни поверни.
– Не переживайте, – утешил его Пассионарно. – Я подумаю над этим. Может, вы с ним поговорите, объяснитесь и договоритесь забыть об этом инциденте. А может, товарищ Амарго опять заберет его в свою группу.
– Следовало бы, – проворчал Амарго. – Вам разве можно людей давать?
Окончательно добитый этим заявлением, дон Аквилио поспешил удалиться, а Амарго, криво усмехнувшись, поинтересовался:
– Ну и как тебе наши воители?
– Они нам навоюют, – печально вздохнул товарищ Пассионарно, легко вскакивая на свой табурет. – Чего-то подобного я и ожидал. Как же, отступать – позор и бесчестье! Лучше положим все войско и погибнем, как герои. Ну их к демонам. Пусть, конечно, думают, но я лучше еще с Шелларом посоветуюсь.
– Если тебе так хочется, можешь наведаться, но я бы не возлагал на него слишком большие надежды. Шеллар, конечно, мужик умный, талантливый, но в военном деле он полный ноль и ничего путного тебе не посоветует. Вряд ли даже возьмется это делать, поскольку он к тому же не хвастун и сразу честно признается, что твой вопрос не в его компетенции.
– Я не его имел в виду. То есть я поеду к нему, но советоваться буду не с ним.
– А с кем? Ты что, уже и с Элмаром познакомился? Так он тоже далеко не специалист. Хорошо умеет мечом махать, а командовать войсками я бы ему не доверил.
– С Элмаром я познакомился, раз уж ты спросил, но я даже не его имел в виду.
– А кого?
– Королеву. Только не вздумай сказать прочим полководцам. Ты же знаешь, стоит им услышать, что это сказала женщина, из принципа сделают наоборот.
– А что, королева настолько… сведуща в военном деле?
– Шеллар говорит, что очень, и постоянно сравнивает ее с дедушкой Кендаром. Даже если она ничего не придумает, хуже не будет. Ты же не станешь возражать, если я с ней посоветуюсь?
– Да нет, – пожал плечами Амарго. – А что ты там сегодня говорил насчет Кантора в кругу семьи? У тебя правда были такие видения? Почему ты вообще заговорил об этом, болтун несчастный?
– Извини, я нечаянно. Потому и договаривать не стал. Незачем всем и каждому знать, что Кантор менял прическу и, возможно, поменяет еще раз. Да, я видел, очень давно, еще в те времена, когда мы только познакомились в первый раз.
– А подробнее?
– Да что тут можно сказать подробнее? В тот момент у меня было два коротеньких видения. Первое – он держит на коленях малыша и обнимает девочку. Причем я тогда еще не понял, что это он, ведь в то время у него было другое лицо, и я даже не подумал как-то связать виденного человека с ним. Но когда ты показал мне его после операции, я все понял. Кстати, я никогда тебя не спрашивал, но если не секрет, разве нельзя было сделать его таким же, каким он был?
– Можно… – досадливо вздохнул Амарго. – Только одну маленькую деталь шеф не учел. И когда врачи попросили предоставить трехмерную сканограмму пациента до травмы или, на крайний случай, несколько качественных фотографий в фас и в профиль, надлежащим образом оцифрованных, несчастный отец оказался, мягко говоря, в затруднении. Насколько я знаю, тот знаменитый портрет, что написал маэстро Ферро, был единственным более-менее пристойным изображением Кантора до того, как его изувечили, но и он не годился. Что было делать шефу? Признаваться, что он нарушил все, что только мог, притащив на Альфу парня из закрытого мира? Выругался, подергал себя за косу да и подсунул господам целителям надлежащим образом оцифрованные фотографии себя самого в молодости. Кантор, конечно, чуть не рехнулся повторно, увидев себя в зеркале, но потом успокоился… Да, с этими детьми ты меня совершенно огорошил… Это ведь стопроцентно неизлечимо, ни здесь, ни на Альфе, шеф мне говорил… Может, это были не его дети?
– Откуда мне знать?.. А может, это не настолько безнадежно, магия и не такое иногда делает, вспомнить хотя бы чудесное исцеление Элмара.
– Поживем – увидим, – снова вздохнул Амарго, окинул взглядом живописный бардак в комнате, помолчал, колеблясь, затем все же спросил:
– Ты видел его девушку?
– Видел. Даже общался. А что? Тебе хочется узнать о ней побольше? В тебе вдруг проснулся заботливый наставник, желающий быть в курсе личной жизни ученика? Так спросил бы у Жака, он с ней лучше знаком.
– Мне интересно твое мнение как мага и как эмпата. Я все пытаюсь понять, как же это все-таки случилось, неужели действительно из-за проклятия?
– Алхимики… Все вам надо понять, объяснить, пощупать и систематизировать! У меня нет объяснений. А девчонка что надо. Кантор будет последним придурком, если ее упустит. Не думаю, что он сможет найти другую такую.
– Какую? Что в ней такого особенно ценного для Кантора?
– То, что она принимает его таким, как есть, со всеми его заскоками и причудами. То, что она никогда его не обманет, что бы ни случилось, потому что она вообще, как мне кажется, этого не умеет. И еще – ее Огонь. Он тянется к ее Огню, сам того не понимая, возможно, из-за подсознательной потребности вернуть себе прежнего себя. И вот тут сразу приходит на ум мое второе видение. Тоже коротенькая сцена на
