– Вчера весь день собирала мелочь для Красного Креста. Помощь голодающим. Для деток, – подмигиваю.
Он улыбается.
Поманив его ближе согнутым пальчиком, обвожу рукой свои покупки. Снизив голос почти до шепота, говорю:
– Вы не против, если я оплачу покупки пятицентовыми монетами?
Гляделки у него становятся круглыми, как у жука, и надорвавшимся голосом он выпаливает:
– Надо спросить у менеджера.
Он оглядывается в поисках кого-нибудь, хоть кого-то. Пока он отвлекся, я как ни в чем не бывало достаю из тележки бананы обеими руками. Тихонько качнувшись назад, абсолютно невозмутимо разворачиваюсь, вытягиваю руки, хватаю банан чудика за сморщенный коричневый кончик и достаю из корзинки. Тот ни черта не видит за своим журналом.
Когда мой сайентологический друг наконец оборачивается, смирившись с перспективой быть заваленным мелочью, он видит лишь меня со странной улыбкой на лице и с поднятыми руками – я выгляжу так, будто собираюсь водрузить связку бананов на голову мисс Вселенной вместо короны. Бережно кладу 10 бананов на ленту.
– Забудьте о монетах, – говорю я и достаю из бумажника полтинник. – Мне не одни крохоборы вчера попадались.
Операция «Верни банан» завершена. Мои покупки сложены в пакеты и оплачены. Задерживаюсь на минутку, просматривая заголовки в стопке газет у выхода.
Напевая мелодию из «Великого побега», выхожу из магазина с 2 пакетами в руках. На парковке на минутку наклоняюсь, чтобы поправить пакеты, пока они не ампутировали мне пальцы. Выпрямляюсь. Передо мной кто-то стоит.
Чудик. В правой руке у него яблоко. Он подбрасывает его в воздух и ловит.
2
– Что? – Разговаривать высокомерным тоном нас научили в педагогическом колледже.
– Не хотите ли яблочко? – Он улыбается, точно мы с ним друзья, и поднимает одну бровь.
У него хорошие белые зубы. Карие глаза, окруженные морщинками. 12 вокруг одного глаза, 14 вокруг другого. На голове солнцезащитные очки по последней моде года этак 1986-го. Можно предположить, что работает он на воздухе, – он худощав, но бицепсы и мышцы предплечий накачаны. Кожа гладкая и загорелая. На нем красная рубашка с каким-то логотипом и потертые голубые джинсы. Он выше меня на 10, ну, может быть, на 11 сантиметров. Слегка волнистые светлые волосы выглядят влажными, точно он примчался в супермаркет прямиком из душа. А может, просто вспотел? Ноздри у него слегка раздуваются.
Я не отвечаю. Опускаю пакеты и складываю руки на груди.
– Яблоко вкусное. Хрустящее. Можете взять его, только верните мой банан. – И он протягивает яблоко мне.
–
Он кивает. Закусывает нижнюю губу.
– А вы за него заплатили?
Он смеется, откинув голову:
– Не совсем. Но он лежал в моей корзинке.
– Опять вы за свое –
– Что ж, это мое яблоко, потому что я за него заплатил. – Он делает вид, будто собирается подбросить яблоко, но вместо этого снова протягивает его мне. – Примите этот скромный дар за то, что объяснили мне закон о собственности.
Яблоко гладкое на ощупь и теплое в том месте, где его касалась ладонь чудика.
– Не стоит благодарности. Также могу объяснить принцип микроэкономических реформ при помощи двух французских батонов, картонки от туалетной бумаги и мышеловки. – Кладу яблоко поверх шампуня, беру пакеты и ухожу.
Он пристраивается рядом. Как будто мы идем вместе.
– А куда вам столько шампуня? Что с его помощью будете объяснять? Законы фондовой биржи? Хотите монополизировать рынок?
Его руки, уже без яблока, засунуты в задние карманы джинсов. Джинсы узкие. Я снова останавливаюсь:
– Вы проводите какое-то исследование?
– Просто любопытно. У вас овощей, фруктов и курицы примерно на неделю на одного. А шампуня намного больше. Вот и стало интересно.
– Супермодели. Я и еще двадцать девять супермоделей живем в одном большом доме, делаем друг другу педикюр и устраиваем подушечные бои в пижамах. Это нам еда и шампунь на неделю.
Он запускает длинную руку в мой левый пакет и достает картофелину:
– Только не подумайте, что я вам не верю. Вы вполне сойдете за супермодель. Но я точно знаю, что супермодели не едят картошку. К тому же вы не купили салатных листьев. И проростков. И «Перье».
– Вы правы. Насчет супермоделей я пошутила. Просто закупаюсь шампунем на черный день. Всадники Апокалипсиса вот-вот нагрянут.
Он качает головой и хмурится, на секунду опечалившись мыслью о конце света. Снова смотрит на мои пакеты, словно их содержимое за последние десять секунд могло измениться.
– А водой-то вы запаслись? Или это волшебный сухой шампунь? К тому же всадникам наверняка наплевать, как вы будете выглядеть.
– А вода и не будет нужна – всадники приплывут на волнах, когда поднимется уровень воды в океане. И им будет вовсе не всё равно, как я выгляжу. Кажется, в Библии что-то говорится о том, что да унаследуют Землю люди с кротким нравом и шикарной укладкой.
Мы не говорим ничего, молчание длится на миллисекунду дольше, чем нужно, и становится неловким.
– Спасибо за яблоко. Когда буду есть фруктовый салат, вспомню о вас. – Шагаю через парковку, не оглядываясь.
Когда-то я хорошо умела кокетничать. Многие думают, что главное во флирте – сексуальность. Но на самом деле главное во флирте – умение удивлять, и нет ничего сексуальнее этого. Если человек умеет играть словами, представьте, что он может вытворять ртом! Или языком. Или зубами.
Я – мастер флирта, потому что в моей голове постоянно прокручиваются сотни диалогов, и все они заканчиваются по-разному. Мне всегда удавалось удивлять людей. По правде, чем сильнее я нервничаю, тем больше фраз и чисел мечутся у меня в мозгу в поисках выхода, но не находят его. Вот кто-то что-то говорит – попробуйте продумать все возможные ответы. Сколько логичных вариантов можно придумать? Допустим, человек спрашивает: «Какого цвета сегодня небо?» Количество ответов ограничено 15 или 16 вариантами. Но если кто-то говорит: «Куда вам столько шампуня? Что с его помощью будете объяснять?» – на этот вопрос подходящих ответов может быть 100, а то и 200. И если каждый породит 200 других вопросов, мы имеем дело с 40 000 вероятностей всего в 3 предложениях. А некоторые диалоги состоят из 50 предложений поэтому спланировать их заранее совершенно нереально. Фокус в том, чтобы отвечать первое, что приходит в голову.
Когда я преподавала в школе, после занятий в пятницу некоторые учителя ходили в паб на соседней улице выпить по маленькой. Как-то вечером, незадолго до того, как моей карьере пришел конец, все мы прилично выпили, и я сидела за барной стойкой и болтала с симпатичным парнем по имени Гэв. Не просто болтала – флиртовала. Гэв работал каменщиком и носил тяжелые ботинки, присыпанные цементной пылью, черные джинсы и голубую рубашку в полоску. Улыбка у него была чудесная. А кое-кто из учителей напился. Подошел к Гэву сзади и что-то шепнул ему на ухо, но я всё равно всё слышала, хотя и орала музыка. «Не трать время, приятель. Хоть на вид она конфетка, но больная на всю голову».
