— «Ну о-очень хотелось…» — со смешком перевёл с собачьего Соболь.
— Что, Сандра её не кормит, что ли?
— Да нет, она перед сном ей полную миску сухого корма насыпала, сам видел.
— Ну вот, — огорчилась Марина. — Значит, придётся теперь всю еду прятать… Твой Монморанси небось тоже ворует?
— Не ворует. Это ниже его достоинства. Правда, у Хильды из миски он на моих глазах пару кусков утащил. Может, дурное влияние, а может, пытается её строить…
— Да он же ей, если дойдёт до дела, — на один зуб!
— Главное не размеры, а сила характера! — заметил не слишком высокий ростом Соболь. — Кстати, Марина! Виталик здесь, Кирилл в машине, а где девочки? Я даже не видел, где они поставили палатку…
— Довольно далеко отсюда, ниже по течению, — заметил Барон. — Там в реке заводь, не иначе, надумали купаться нагишом…
— А это не опасно? — тут же насторожилась Марина. И посмотрела на Барона, как в кино смотрят на врача, готового произнести диагноз.
— Да ладно тебе, река мелкая, утонуть в ней проблематично. Да и плавать обе умеют…
— Тина умеет, а про Аллу я ничего не знаю, — свела брови Марина. — Даже не поняла толком, откуда она взялась…
— Алла — дочка Сандриной старшей подруги, — объяснил Барон. — Когда-то они вместе работали, потом та ушла из науки. По семейным обстоятельствам. Алла поздний ребёнок, с детства много болела, а сейчас круглыми сутками в Интернете. В реальном мире почти ни с кем не общается. Вот её мать и воспользовалась Сандриным предложением…
— И как они с твоим Кириллом? — заинтересовалась Марина. — В одной машине как-никак едут?
— По моим наблюдениям, в среднем три предложения за день, — вздохнул Барон. — Надеюсь, это только пока…
— Тебя тоже предки сюда насильно впихнули? — спросила Тина, вытянувшись во весь рост на спальном мешке и закинув руки за голову.
Алла, довольно громко сопя и шурша полиэтиленовыми мешочками с вещами, укладывалась со своей стороны палатки.
— Н-не знаю…
— Чего не знаешь? — удивилась Тина и усмехнулась. — А может, ты сирота? И тётя Сандра тебя из приюта погулять взяла? В рамках благотворительной программы «Физики — детям»?
Алла испуганно взглянула из хрустальной палаточной темноты…
Она раздражала Кристину буквально всем.
Очками.
Дурацкой манерой говорить — запинаясь, испуганно приседая и оглядываясь по сторонам.
Широкой талией, на которой туго застёгивались бесформенные чёрные брюки фасона семидесятых годов.
Перхотью в гладко причёсанных тёмных волосах…
Тина честно старалась терпеть. Получалось не особенно хорошо. А чего вы хотели? Вместо того чтобы веселиться с подругами и друзьями, ходить в кино, в клубы, просто гулять по городу, наслаждаясь радостью, полнотой и единством жизни, она торчала на обочине Мурманского шоссе в полутысяче километров от Питера, среди комаров, мошки и густого леса, по которому шагу нельзя пройти, не рискуя подвернуть ногу. Горячего душа, чипсов и кока-колы нет и в помине, рисовая каша пригорела, чай пахнет опилками…
И она должна ещё изображать, будто ей всё это нравится?!
Впрочем, Тина была отнюдь не принцесса на горошине и легко вытерпела бы ещё не такое, если бы не общество! Рехнувшиеся пэрентсы, ненавистный Подлиза, сумрачный Кирилл и эта неотождествлённая Алла, с которой приходилось мотать срок в одной палатке… «Единственный клёвый чувак здесь — это Барон, — лениво подумала Тина. — Но он старый, и потом, если я попытаюсь его зафрендить, мама, чего доброго, ещё рехнётся от переживаний…»
Алла уронила какой-то мешочек и с хрустом села на него, задев Тину коленкой. Тина попыталась воззвать к своей терпимости. Получилось опять-таки не очень.
«Но уж шампунь от перхоти могла бы и купить!»
— Я не сирота, — сказала Алла, разобрав наконец свои пакетики, но почему-то не ложась. — У меня есть родители. Моя мама когда-то работала с Александрой Васильевной.
— Ну и от чего тебя лечат?
Пошевельнувшись, Тина принялась яростно чесаться. Комары и мокрец успели наесть лицо, руки, ступни — всё, что не прикрывала одежда.
— Н-не понимаю… Зачем меня лечить? Я здорова… В детстве, правда, много болела…
— И это на тебе отразилось, — с сердцем сказала Тина, энергично растирая ладонями горящее лицо. — Я спрашиваю: почему твои родители тебя Сандре подсунули? Только не грузи мне, что ты без ума от походной жизни и главная твоя радость — это посидеть вечерком в дыму и пожрать жжёной кашки…
— Н-не знаю… — Алла, сидящая подтянув колени к груди, пожала плечами. Тине её силуэт на фоне палатки напомнил огромную жабу. — Просто так вышло… Тина, а вот я хотела тебя спросить…
— Аюшки? — Тина навострила уши. В конце концов, в любом человеке должно быть что-то интересное, все так говорят — и ведь не врут же, наверное…
— Тина, а ты разве зубы чистить и умываться не пойдёшь?
— Не пойду! — отрезала Тина и отвернулась к стенке палатки. — Иди сама, если охота.
Алла ничего не ответила, но продолжала сидеть не двигаясь. Тина чувствовала её спиной.
— Чего же ты не идёшь? — не выдержала она спустя пять минут.
— Я б-боюсь, — тихо ответила Алла.
— Господи! Да чего?!
— Н-не знаю…
Тина тяжело вздохнула, нащупала и потянула замочек молнии.
— Пошли!
— А тебе разве… зубную щётку, пасту?..
— Пошли, я сказала! — сквозь зубы процедила Тина и, справившись с собой (ну уж в том, что боится, девчонка точно не виновата!), добавила мягче: — Заодно искупаемся.
— Да? А там, ты думаешь, можно купаться? — оживилась Алла. — Тогда я купальник возьму.
И опять зашуршала мешочками.
— Ты чего, больная, что ли! Зачем тебе ночью в лесу купальник?!
— Н-ну как-то…
— Ты идёшь вообще или я спать ложусь?!! — рявкнула Тина.
Алла молча зажужжала молнией со своей стороны.
Не то закат, не то уже рассвет маячил сквозь деревья розово-лиловой полосой, похожей на повисшую в небесах многозначительную улыбку. Из леса на тёмную заводь языками сползал туман.
— Смотри, прикольно! — воскликнула Тина. — Как живой! Шевелится, ползёт…
Она на ходу скинула тапки и через голову стянула длинную майку. Нетерпеливо переступила ногами, вылезая из крошечных трусиков.
— Давай же! — крикнула Алле. — А то зажрут! О-о-о!
Оступилась на первом же шаге и плюхнулась в воду плашмя, веером рассыпав брызги, заколотила ладонями по воде:
— Давай, Алка, вода — супер!
Алла между тем не торопилась раздеваться. Расширившимися глазами она смотрела в туман и постепенно отступала от берега в темноту, судорожно сжимая в руках пластиковую сумочку с мылом, пастой и зубной щёткой.
