Сергей Петрович назначил совещание начальников оперативных участков на двадцать один час. Ему надо было еще раз самому обдумать все перед отправкой людей на места.
Раздался резкий звонок телефона.
— Да, слушаю. Что? Какое подкрепление?
Бородин стал медленно опускать трубку, еле сдерживая себя от гнева. Потом быстро обвел глазами присутствующих.
— Товарищ Рогов, придется сейчас же, немедленно — в порт. Группа женщин, как докладывает начальник водной милиции, топорами и ломами сокрушает баржу, видимо, разбирают ее на топливо. Охрана обезоружена. Наведите порядок. А главное, выявите, кто толкнул толпу на эту затею.
Не успели утихнуть шаги поспешно удалившегося Рогова, зазвенел полевой телефон. Контрольный пограничный пост сообщал о нарушителях в районе Голой Пристани... Задержать не удалось.
— Товарищ Луняка! На заставу. Нарушителей найти и доставить живыми.
— Есть доставить живыми, — застегивая на ходу полушубок, ответил Луняка.
Наступившую тишину нарушил сам Сергей Петрович.
— Товарищ Китик, — обратился он к стоявшему поодаль своему помощнику. — Обещал я сегодня в морском госпитале побывать, просят нашей помощи раненые. Я, как видишь, не смогу. Дел до рассвета хватит. В госпиталь пойдете вы. Действуйте там от моего имени, если потребуется.
Китик поправил бескозырку и круто повернулся к выходу.
— Вот и начало! — Сергей Петрович сложил потрепанную карту-десятиверстку, торопливо обдумывая, в какое из атакованных скрытыми врагами мест следует сейчас отправиться ему.
Комната военно-контрольного пограничного пункта. У стола дежурного сидит немолодой, со страдальческим видом человек в длиннополом тулупе. Он мнет в руках заячью шапку, время от времени тяжело вздыхает, поглядывая на решетки окон. Дежурный у входа, увидев Луняку, встал. А человек в тулупе заморгал, будто в его глаза попал песок. Молча выслушав подробный доклад дежурного о задержанном, Луняка переспросил:
— Этот?
— Да. Остальные сбежали. А этого гуся в кадушке из-под капусты нашли, — с улыбкой объяснил дежурный.
— Кадушка моя, товарыш начальнык. Я в ний збирався огиркы солыть.
— Эк запоздали, скоро уже по старому календарю Новый год! — не удержался Луняка.
— Так я же хотив обручи поправыть, подготовыть, значыть, это самое...
— Вот про «это самое» и поговорим. Брось дурочку валять. Где приятели твои? Куда путь держат, отвечай?...
— Про це я знаю так же, як и вы, — четко, словно заученную фразу, отрезал мужик. — Попросылысь люды переночувать. Ну я и пустыв, а тут матросыкы заявылысь... Та й шкоды наробылы... Повыбывалы викна.
— Кто повыбивал, мы? — возмутился один из матросов, сидевший прямо на полу, неподалеку от стола дежурного.
— Та вы чы воны — викон намае.
— Для чего оружие держал?
— Оружие не мое. Подложили. Та мэнэ и чека знае. Хожу исправно на регистрацию.
— Теперь и Особый отдел с вами, дяденька, познакомится. А пока под крепкий замок его.
След нарушителей был потерян.
Когда береговая охрана кинулась по следам вражеских лазутчиков, высадившихся с того берега реки, с церковной башенки дробно зазвонил колокол.
Кинулись к церкви, стали стучать в церковную сторожку. Тихо. Луняка, чуть прихрамывая, пошел вдоль церковной ограды, а матросам приказал идти в противоположную сторону. Вскоре один из матросов наткнулся на валявшуюся под ногами шапку.
— Чья шапка?
— Похожа, деда Опанаса, пономаря.
Луняка сделал знак рукой, и матросы направились к колокольне. Вход был открыт, матрос вихрем пронесся по крутой лестнице наверх, Луняка едва поспевал за ним.
— Товарищ начальник, дайте свет: человек лежит! — попросил матрос сверху. Свет фонаря скользнул по заплаткам старой свитки и остановился на бородатом лице, испачканном кровью.
— Дед Опанас!
В похолодевших руках старика были концы веревок от колоколов.
— Один колокол звонил? — спросил Луняка.
— Один, это точно.
— А веревки от всех колоколов...
Было ясно, что нарушитель предпринял маневр: колокольным звоном хотел отвлечь внимание береговой охраны. А возможно, это был условный знак сообщникам.
Старика снесли в сторожку, послали за врачом.
В это время со стороны городского кладбища раздались выстрелы, послышались отрывистые голоса людей.
Луняка с группой бойцов кинулся к тачанке, стоявшей во дворе, и понесся по ухабистой дороге, ведущей к старому кладбищу. Группа пограничников преградила им путь.
— Командир, ко мне! — крикнул Луняка.
К нему подошел молодой пограничник.
— Кто стрелял? — спросил Луняка у командира взвода, показывая свое удостоверение.
— Кладбище оцепили, преследуем нарушителей. Они оказывают сопротивление.
— Передайте по цепи: «Взять только живьем, за неисполнение приказа — трибунал».
Через несколько минут Луняка и матрос Егор Бутакин очутились вблизи первых могильных бугорков.
— Прочесываем по порядку, — шепнул Луняка Бутакину. — Я возьму правее, ты ползи прямо.
Они исчезли в полутьме. Луна зашла за облака, порывистый ветер сметал с могильных холмов сыпучий снег. Матросу надоело ползти по мерзлой земле. Он приподнялся, кинулся вперед. Вдруг его нога куда-то провалилась по самое колено. В это время показалась луна, а чуть позже за мраморным черным крестом промелькнул силуэт. Это был, конечно, не Луняка. Через секунду Бутакин отчетливо увидел ползущего наперерез ему человека. В полусогнутой вытянутой его руке блеснул револьвер.
Бутакин приготовился к прыжку, присел на корточки, но в это время прозвучал выстрел. Пуля сняла бескозырку. Стрелявший юркнул за мраморный крест.
— Не торопись! — раздался сбоку недовольный голос Луняки.
Услышав выстрел, Луняка уже не полз, а, поднявшись во весь рост, перебегал от одного памятника к другому. Когда небо опять посветлело, Луняка увидел массивный мраморный крест, за которым, распластав руки, стоял человек. Это было странное зрелище: в одной его руке блестело лезвие финки, в другой — револьвер; но сам он старался изобразить церковное распятие. Луняка кинулся к кресту. Голова «распятия» повернулась на хруст снега. Сухо треснул выстрел. Бутакин, вынырнувший из сумрака с другой стороны, оказался между крестом и Лунякой. Пуля угодила ему в плечо. Луняка выхватил пистолет и в это мгновение вспомнил приказ: взять живым.
Через секунду Луняка стоял у креста. С него уже исчезло живое распятие. Все же Луняка выстрелил наугад, чтобы услышать ответный, но кладбище безмолствовало.
«Очередная хитрость или кончились патроны», — пронеслось в голове Луняки. И вдруг он увидел врага почти рядом. Тот замер, вдавливаясь в ложбину между двумя могильными холмиками. Колебаться было некогда. Диверсант, лежа, размахнулся ножом, но тут же получил сильный удар по голове. Он все же успел вонзить нож в чекиста.
— Сюда, товарищи! — негромко позвал Луняка на помощь. В голове непрерывно звенело. Сидя, Луняка чувствовал, что силы покидают его.
