средства войны, все машины войны, наконец все возможности к быстрейшей доставке их в любую часть обширного фронта не без оснований считались ими наилучшими. Блокированные сильнейшим надводным флотом Англии, они выставили против него свой подводный флот в расчете блокировать в свою очередь им свою соперницу в гегемонии над миром и в конце концов поставить ее на колени.
Блокада привела пока только к тому, что капиталы оставались в стране. К концу второго года вооруженной борьбы заметно осунулось лицо Германии, покрылись ссадинами и похудели ее руки, но зато могущественно разжирел ее зад. Вполне естественно было акулам германского капитала считать свое положение прочнейшим, так как ни одного вершка немецкой земли в Европе не попирала нога солдата Антанты, и в то же время север Франции и обширные земли в западной России были заняты немецкими войсками.
Все это заставляло магнатов германского капитала не только пренебрежительно смотреть на временные затруднения на фронте, но и устанавливать на будущее время, тут же после победы, законы и приемы своего экономического господства в мире.
Однако этот жест не захотели оставить без ответа представители крупного капитала Англии и Франции, и в первые же дни брусиловского наступления, которое показало союзникам, что Россия отнюдь не сломлена своими неудачами предыдущего года, а, напротив, накопила за зиму новые громадные силы, в Париже началась конференция под председательством министра торговли Клемантеля: капиталисты воюющих стран, выходя из-за ширм со шпагами в руках, предпочитали скрещивать их на весьма приличном расстоянии, а министр торговли приглашен был для порядка и чтобы вогнать решение некоронованных королей в точные строки многочисленных параграфов, пунктов, оговорок, исключений и примечаний.
На конференцию эту приглашены были и русские делегаты, которые должны были, по наказу Государственной думы, отстаивать интересы русской внешней торговли после войны.
Труднейшими вопросами должны были стать и, разумеется, стали вопросы русско-немецких экономических отношений, так как ни одно из государств мира не было накануне войны так закрепощено германским капиталом, как Россия.
Еще не начиналась война, а уже многие крупные банки в России получили приказ летом 1914 года скупать и прятать муку, сахар, крупу и другие продукты, чтобы создать голод в России. Приказ этот шел от немецких банкиров, для которых эти русские банки были своим кровным делом.
Сотни миллионов рублей были вложены немцами в русские частные железные дороги, и служили на них заведомые ставленники немцев, для того чтобы в нужный для хозяев момент сковать параличом эти дороги.
Усиленно ширилось перед войной немецкое землевладение на западе, на юге, на юго-востоке России, на Кавказе, в Крыму.
Рядом с давними немецкими колониями, как грибы после дождей, вырастали новые и новые. Даже генерал Гинденбург, будущий главнокомандующий германскими вооруженными силами на Восточном фронте, заблаговременно приобрел несколько тысяч десятин земли на Волге. Казалось бы, совсем не под межу это пришлось прусскому юнкеру, родовое имение которого было близ Танненберга, но слишком горячила головы всем немцам, - генералы они были или банкиры, заводчики или мелкие лавочники, - идея овладеть Россией вплоть до Урала.
Только тяжелый меч войны и мог разрубить все хитрые узлы, которыми была крепко завязана русская сила у всех почти ее родников, - развязать их терпеливо не было уж возможности, - слишком далеко зашло дело кабалы. Но рука России, поднявшая этот меч, была обессилена разъедающей язвой дряхлого самодержавия, - война затянулась, трудно было разглядеть что-нибудь впереди в ее кровавом тумане. Нужна была особая зоркость, - и съехались такие заведомо зоркие люди в Париже.
Для делегатов России поездка эта граничила с подвигом. От русских немцев о ней узнали все в подробностях зарубежные немцы, хотя имена делегатов не объявлялись в печати и тайной был их маршрут.
Как раз незадолго перед их отправкой английский крейсер 'Гэмпшир', который вез в Россию на совещание по военным вопросам военного министра Англии лорда Китченера, был торпедирован в северных водах и погиб вместе с Китченером и почти всей командой.
Та же участь грозила и русским делегатам, и много дипломатической и военной хитрости было пущено в ход, чтобы в целости доставить их во Францию морем (по воздуху же, как пассажиры, делегаты тогда еще не летали).
Каждый день на конференции подводились итоги высказанным мнениям, каждый день писались и подписывались постановления, каждый день хлопотливые корреспонденты газет сообщали их во все уголки мира, так как из этого не только не делалось секрета, а, напротив, одной из задач конференции была самая широкая гласность.
Дело экономического бойкота Германии и ее союзниц ставилось на прочную ногу во всем воюющем и нейтральном мире.
Представители союзных правительств обсуждали вопросы торговли как во время войны, так и после заключения мира, а секретари их излагали постановления безукоризненно точным языком, не допускающим никаких кривотолков, - например:
'а) Союзники воспретят своим подданным и всем, находящимся на их территории, какую бы то ни было торговлю с: 1) лицами, находящимися на вражеской территории какой бы то ни было национальности; 2) подданными неприятельских держав, где бы лица эти ни проживали; 3) лицами, предприятиями и обществами, торговая деятельность которых находится под полным или частичным контролем неприятельских подданных...
б) Они воспретят доступ на свои территории всем товарам, происходящим из неприятельских стран или оттуда привозимым.
в) Они изыщут возможность установить систему, позволяющую полное уничтожение контрактов, заключенных с неприятельскими подданными и вредных национальным интересам...'
И дальше, и дальше, пункт за пунктом вносились на бумагу за подписями и печатями благие пожелания и веские соображения, подкрепленные доводами об экономической независимости и государственной безопасности. Не были забыты даже 'литературные и артистические произведения, изданные во время войны во враждебных странах'. А между тем все участники конференции отлично знали, что торговля России с Германией не прекратилась во время войны и не могла прекратиться.
Она только сократилась до небольших размеров, но если не торговые реки, то ручьи потаенно просачивались туда и оттуда, минуя рогатки фронта. Русский хлеб находил пути в Германию через Финляндию и Швецию; немецкие изделия через посредство купцов из тех же стран шли в Россию. За десять первых месяцев войны этих изделий куплено было на 36 миллионов рублей. Ведь иные из них совсем не производились в России, а только ввозились в нее из Германии, а раз воспрещался этот ввоз, их, ставших необходимыми, нельзя уж было достать на рынке.
Русское правительство знало об этом тайном ввозе, однако не решилось отнести его к прямой контрабанде. Оно обложило этот ввоз двойными налогами, после чего товары утроились в цене и все-таки быстро раскупались.
Как раковая опухоль, укоренившись в каком-либо месте тела, пускает свои отростки дальше и глубже, так, не всем кидаясь в глаза, однако обдуманно-планомерно делались попытки захватить немецкими тисками русскую жизнь.
Это был тот же, по существу, охват слева и справа, те же пресловутые 'Канны', которые применялись немцами с тупою методичностью во всех сражениях маневренной войны.
Когда в дни войны начались в Москве разгромы немецких торговых фирм и осколки огромных зеркальных стекол солидных немецких магазинов завалили тротуары, ходатаями за немцев-коммерсантов перед московским генерал-губернатором явились не кто иные, как русские купцы и фабриканты. Они вопили о том, что банкротство крупных немецких торговых домов, которое неизбежно в результате этих погромов, сделает банкротами и их, потому что слишком тесно связаны с потерпевшими все их торговые интересы.
Русское правительство основные доходы перед войной извлекало из отправки избытков хлеба за границу, с одной стороны, и из винной монополии, - с другой. Но, прекратив продажу населению спиртных напитков в самом начале войны, правительство потеряло почти миллиард рублей золотом ежегодного
