Роберт Джордан
Нож сновидений
Угли, падающие в сухую траву (Пролог)
Утреннее солнце, успевшее пройти половину пути, вытянуло вперед тени, отбрасываемые Галадом и тремя его вооруженными спутниками, подгоняющими своих лошадей по лесной дороге, теснящейся среди зарослей дубов, кожелистов и сосен, не дававших прорасти молодой весенней поросли. Он старался очистить разум, успокоиться, но каким-то мелочам все равно удавалось проскочить сквозь его отчужденность. Вокруг было необычайно тихо, если не считать стука копыт их лошадей. Ни птица не запоет на ветке, ни белка затрещит. Слишком тихо для этого времени года, словно лес затаил дыхание. Когда-то эта дорога была основным торговым трактом, задолго до того, как появились и Тарабон, и Амадиция. О чем напоминали редкие древние камни, иногда пробивающиеся сквозь утрамбованную глину желтоватого цвета. Единственная крестьянская телега, оставшаяся далеко позади и влачащаяся за быком, была единственным помимо них признаком присутствия человека. Торговля переместилась дальше на север, фермы и деревни в этом районе пришли в упадок, а легендарные затерянные шахты Аэлгара так и остались потерянными в лабиринте горных утесов, возвышавшихся в паре миль к югу. Темные облака, собирающиеся с той стороны, если их медленный рост не прекратиться, предвещали ближе к полудню дождь. Краснокрылый ястреб кружил взад-вперед по кромке деревьев, охотясь на бахромок. Точно также как охотился он сам. Только у себя в сердце, а не в лесу на бахромок.
Показалось поместье, которое Шончан даровали Эамону Валде, он натянул поводья, изо всех сил пожалев, что не надел шлем, ремень которого можно было бы подтянуть в оправдание своей задержки. Вместо этого пришлось поправить перевязь меча, притворившись, что она сбилась. Надевать нагрудник не было смысла. Если этим утром все пойдет, как задумано, то доспехи все равно пришлось бы снять, а если обернется худо, то нагрудник защитит не лучше белого плаща.
Бывшая дальняя резиденция Короля Амадиции оказалась огромным домом с синей крышей, увешанным балконами, окрашенными в красный цвет. У этого деревянного дворца с деревянными шпилями по углам был мощный фундамент из камня, размером с небольшой холм. Окружающие дворец дворовые постройки – конюшни, сараи, мастерские и жилища мастеровых занимали всю площадь обширного открытого пространства и были почти также великолепны, как основное здание в той же сине-красной палитре. Между постройками сновали несколько мужчин и женщин, их фигуры на таком расстоянии казались крошечными. Рядом под присмотром взрослых играли дети. Видимость естественности, в которой все насквозь было фальшиво. Его товарищи в начищенных шлемах и нагрудниках спокойно сидели в седлах, без выражения наблюдая за ним. Их кони нетерпеливо топтались на месте. Они не успели еще утратить свою свежесть после короткой поездки от лагеря.
«Мы поймем, если ты еще раз все хорошенько обдумаешь, Дамодред», – спустя некоторое время сказал Тром. – «Это довольно серьезное обвинение, резкое до безрассудства, но…»
«Довольно размышлять», – резко оборвал его Галад. Он все обдумал еще вчера. С другой стороны он был ему благодарен. Тром дал выход его гневу, в котором он так нуждался. Едва он выехал, спутники безмолвно присоединились к нему, появившись словно из ниоткуда. Тогда было не до разговоров. – «А вы трое? Вы рискуете не меньше, оказавшись сегодня со мной рядом. Рискуете, хотя в этом нет необходимости. Время идет, и сегодняшнее дело может повернуться против вас. Это мой путь, и я говорю вам: ступайте своей дорогой». Слишком высокопарно, но он не смог найти иных слов, иначе его голос дрогнул бы.
Коренастый мужчина покачал головой: «Закон есть закон. Я все равно собирался обновить свой новый наряд». – Три золотых звездообразных узла капитанского ранга сверкали чуть пониже солнечной вспышки на груди его белого плаща. При Джерамэле были очень большие потери, включая, по меньшей мере, трех Лордов Капитанов. Потому что они сражались с Шончан, а не договаривались, как другие.
«Я творил именем Света очень черные дела», – мрачно заявил длиннолицый Байяр. Его глубоко посаженные глаза обиженно сверкнули, – «такие черные, какой бывает только безлунная ночь, и, по всей видимости, буду и впредь, но кое-какие делишки слишком темны, чтобы оставлять все как есть». – Он скривился, словно хотел плюнуть.
«Твоя правда», – промычал младший Борнхальд, стаскивая перчатку зубами. Галад всегда думал о нем как о младшем, хотя парень был всего на несколько лет младше него. Глаза Дэйна были налиты кровью. Накануне он снова напился. – «Если сделал что-то худое, даже служа Свету, тогда ты должен сделать что-то доброе, чтобы все уравновесить». – Байяр кисло хмыкнул. Вероятно, это было не совсем то, что он имел в виду.
«Это все хорошо», – кивнул Галад – «но я не стану винить кого-то из вас, если он повернет назад. Мое дело касается только меня одного».
Однако когда он пришпорил гнедого, пустив его легким галопом, он был рад увидеть, что товарищи не отстают, взметнув позади белые плащи. Он, конечно, пошел бы и один, но все же их присутствие помешает схватить и повесить его без разговоров. С другой стороны, он не надеялся выжить в любом случае. Что должно быть сделано, должно быть сделано, невзирая на цену.
Копыта лошадей громко прогрохотали по каменной лестнице, ведущей к особняку, так что все люди, находившиеся на широком внутреннем дворе, повернулись посмотреть на прибывших. Здесь находилось около полусотни Детей Света в основном верхами, все в сверкающих кольчужно-пластинчатых доспехах и в конических шлемах, и несколько подобострастных слуг в темных амадийских ливреях, придерживавших лошадей для остальных Детей. На балконах было бы пусто, если бы не пара слуг, которые, похоже, следили за происходящим, под предлогом подметания пола. В стороне от других шесть рослых мужчин со знаком алого пастушьего посоха, пересекающего солнечную вспышку на плащах – Вопрошающие – наподобие телохранителей окружали Радама Асунаву. Рука Света всегда держалась в стороне от остальных Детей – выход, с которым все согласились. Абсолютно седой Асунава, по сравнению с которым Байяр казался преисполненным жизненных сил, был единственным Чадом без доспехов. Ярко красный посох без солнечной вспышки на его белоснежном плаще был еще одним способом подчеркнуть собственную исключительность. Однако, отметив присутствующих во дворе, Галад искал взглядом только одного человека. Асунава, возможно, тоже был замешан – как именно, пока оставалось неясно – но только Лорд Капитан Командор мог призвать Верховного Инквизитора к ответу.
Эамон Валда вовсе не был богатырского сложения, однако его глаза на жестком, темном лице ждали от присутствующих должного повиновения. Как минимум повиновения. Широко расставив ноги в кавалерийских сапогах, стоя с высоко поднятой головой, он с ног до головы олицетворял собой власть. На нем поверх позолоченных доспехов был надет бело-золотой табард Лорда Капитана Командора – шелковая туника, дороже любой из тех, что когда-то были у Пейдрона Найола. Его белый плащ с огромными солнцами, вышитыми золотыми нитями на каждой стороне груди, также был шелковым, как и покрытый золотой вышивкой белый кафтан. Шлем, подвешенный на сгибе руки, тоже был позолочен, с большим чеканным, сверкающим на солнце солнечным диском на лобной его части. На левой руке поверх латной перчатки он носил массивный золотой перстень с крупным желтым сапфиром с резными солнечными лучами. Скромный знак благосклонности, полученный от Шончан.
Валда слегка нахмурился, глядя, как Галад со спутниками спешились и отсалютовали, приложив руку к груди. Угодливые слуги тут же подбежали, перехватить поводья их лошадей.
«Почему ты еще не в пути к Нассаду, Тром?» – в его голосе слышалось неприкрытое недовольство – «Остальные Лорды Капитаны в настоящее время уже на полпути». Сам он всегда опаздывал на встречу с Шончан, возможно, стараясь подчеркнуть остатки независимости от них Детей Света, но всегда старался удостовериться, что остальные старшие офицеры прибыли вовремя, даже когда для этого требовалось отправиться в путь до рассвета. Поэтому обнаружить его полностью собранным и готовым к пути было сюрпризом. Должно быть, предстоящая встреча слишком важна. Очевидно, он не хотел слишком раздражать новых хозяев. В Шончан было сильно недоверие к Чадам Света.
Тром не проявил ни капли неуверенности, которые можно было ожидать от человека, ставшего
