— Детка, мы не можем из-за случившегося жить как пленники. К тому же, что бы они там ни искали, это, по всей видимости, должно находиться в доме или в машинах. И они являются только ночью. Я не думаю, что они пристанут к Джефри, пока он ремонтирует изгородь.
Элис слушала его рассеянно, она продолжала размышлять о предательстве Алана, испытывая при этом боль и пустоту.
— Алан рассказал тебе о Мике? — вдруг спросила она.
— Да.
— И ты не думаешь, что тебя использовали или предали? — продолжала Элис.
— Нет. Я могу понять, почему он хранил тайну, пока не узнал, что представляет собой Мик.
— Но он использовал меня для того, чтобы познакомиться с Миком, — настаивала Элис.
— Вот как? В самом деле?
Джо мог довести ее до безумия. Иногда у нее появлялось ощущение, что она живет с самим Сократом и ведет с ним некий философский диалог.
Тут ей пришло в голову, что Алан, может быть, пакует свои пожитки, и она вспомнила о сундуке с вещами деда.
— Дед, почему ты оставил все свои вещи в ковбойском домике?
— Они останутся тебе и Джефри лишь как память обо мне. Для меня они уже не имеют никакого значения.
— Как ты можешь так говорить?
— Это правда. Все самое важное хранится в моей памяти, а прошлое — это прошлое, Элис. Из него можно извлечь уроки, его можно лелеять, но разумнее оставить позади. Нельзя позволить прошлому править будущим.
Алан вертел мундштук и думал, что лучше бизон уже не получится. Его с трудом можно было узнать по рогам. Отложив нож, он отряхнулся от стружки и только сейчас сообразил, что прошло несколько часов и наступило время ужина.
Стоит ли идти на кухню? Элис, наверное, не обрадуется его появлению. Сознавая свое прегрешение, он и сам не хотел идти. Но, с другой стороны, он полагал, что должен выстоять до конца и хоть раз в жизни не рвать отношений, а попытаться наладить их. Хватит уже скользить по поверхности, надо взглянуть и на подводные течения. Пора уже взять в расчет возможность того, что кто-то может нуждаться в нем, и сам он может нуждаться в ком-то.
Но ведь Элис даже не дала ему объяснить, почему он так поступил, и это подтверждало то, из чего он всегда исходил: люди постоянны и, не колеблясь, бросят тебя по первому же побуждению. Она сделала свои выводы, даже не выслушав его.
А это больно. Прикрыв глаза, он признался себе в том, в чем отказывался признаться уже на протяжении двух недель. Ему далеко не безразлично, что Элис думает о нем. Было нестерпимо больно от того, что она осудила его, даже не потребовав никаких объяснений. Конечно, его побуждения не оправдывали его действия, но если бы она что-то чувствовала к нему, разве не должна она по крайней мере выслушать его? Совершенно очевидно, что она не любит его. Во всяком случае, не той любовью, которую он всегда искал и в которую никогда не верил. Если бы она любила его такой любовью, она могла рассердиться на него за его обман, но не отвергла бы.
Он посмотрел на грубо обработанную трубку и вставил мундштук в кубок. Как сказал Джо, кубок представляет Женщину, а мундштук — Мужчину. Древо жизни.
Иногда они разлучаются, подумал Алан, разделяя две детали. И когда это происходит, они оказываются неполными, незавершенными. И бесполезными. Никто не может курить сломанную трубку. Но он никогда не находил такого клея, который соединил бы две детали вместе…
Джефри появился на обеде с большим синяком на скуле.
— Что случилось? — с тревогой спросила Элис.
— Ничего особенного, случайно споткнулся. — Джефри пожал плечами.
— Ты поправил всю изгородь? — поинтересовался Джо.
— Придется доделать кое-что с утра. К ланчу я закончу. — Он раздраженно поморщился. — Все делается, как надо. Нечего меня подгонять.
— Никто и не под… — Элис смолкла под свирепым взглядом Джо. Воцарилось молчание.
— А где Алан? — внезапно спросил Джефри.
— Похоже, запаздывает, — отозвался Джо.
— Уж не выгнала ли ты его? — Джефри подозрительно взглянул на Элис. — Любой парень, который только…
— Помолчи-ка, Джефри Олвин, — резко оборвала его Элис. — Это тебя совершенно не ка…
— Еще как касается! — крикнул Джефри, вызвав удивленные взгляды Элис и Джо. — С тех пор, как Томас бросил тебя, ты обращаешься с мужчинами как с гремучими змеями. Даже со мной! Ты никогда не веришь мне! Никогда. Ты абсолютно уверена, что мужчина лжет, обманывает или…
— Утихомирься, парень, — проговорил Джо таким тоном, что Джефри сразу замолчал.
— Ты даже не желаешь слушать! — вдруг прокричал он, выскакивая из-за стола и направляясь к двери.
— Джефри! — остановил его Джо. — Пригласи Алана на ужин, вернись сам и доешь несъеденное. Даю тебе десять минут.
Джефри вышел за дверь, не проронив ни звука.
Элис уставилась на Джо, чувствуя, как дрожит ее нижняя губа, и боясь расплакаться. У нее появилось ощущение, что она теряет все, что любит.
— Ему нужно было дать остыть, — только и сказала она деду.
— Ему пора научиться владеть собой, — парировал Джо, — давно пора.
Элис кивнула, признавая его правоту.
— Как ты думаешь, что он хотел сказать, обвиняя нас в том, что мы никогда его не слушаем, что я не верю ему?
— Видимо, кто-то из нас не услышал то, что он пытался нам сказать. Давай спросим его самого, когда он успокоится.
Джефри нашел Алана все еще сидящим на ступеньках крыльца ковбойского домика с деталями трубки в руке. Алан приветствовал его кивком головы.
— Подрался? — поинтересовался он.
— Споткнулся.
Ответ вызвал сомнения у Алана, но он промолчал. Джефри присел рядом с ним.
— Это дед уговорил вас вырезать трубку?
— У твоего деда непреодолимая сила.
— Ага, — согласился Джефри.
— Моя работа оставляет желать лучшего, — сказал Алан, протягивая ему трубку.
— Похожа на мою первую. Нет, пожалуй, моя была даже хуже. Кубок не получился таким ровным.
— Да это Джо вырезал все, кроме бизона.
— Меня прислали за вами, — сообщил Джефри.
— Не знаю, стоит ли мне там появляться.
— А что произошло? Вам Элис задала жару за что-то? Она совершенно невыносима. Из-за Томаса она теперь ненавидит всех мужиков, по крайней мере не доверяет им.
А я еще усугубил, подумал Алан.
— В общем я дал ей повод, — пояснил он Джефри. — Я не был с ней до конца откровенен.
— Ну и что?
— Как ну и что? — удивился Алан.
— Вы же знаете друг друга не годы, а каких-то две недели. А этого мало, чтобы рассказывать все, особенно важные вещи. — Он пожал плечами. — Да она бы и не стала слушать.
— Что это она не стала слушать из того, что ты ей говорил? — Алан посмотрел ему прямо в глаза.
— Да теперь это уже не имеет значения. — Джефри опустил глаза на свои обшарпанные, запыленные
