условие. Ах, если бы я знал, чем кончится тот февральский вечер, я сломя голову бросился бы вон из директорского кабинета…
Второй светильник (с рассеятелем) я направил на письменный стол, чтобы усилить свет стоящей там лампы с красным плоским абажурчиком и одновременно пустить блики по корешкам книг на стеллаже позади стола. Почему это менеджеры так любят сниматься на фоне книжных полок? Может, они думают, что иначе никто не поверит в их начитанность? Вот и Феша мне никак не удалось отговорить от этого фона.
Я вкрутил в свой «Никон» объектив «Зоом», чтобы снять несколько разных планов, не бегая туда- сюда по комнате со штативом, что могло бы вызвать у Бальмера раздражение. А впрочем, пусть себе раздражается. На сей случай у него есть таблетки «рестенала», они успокаивают; ведь благодаря именно этому снадобью концерн «Вольф-Хеми АГ» и обрел свое величие, а Бальмер получил под начало тысячи верноподданных…
— Вы готовы?
Доктор Феш просунул свой лысеющий аристократический череп в щель приоткрытой двери с роскошной обивкой.
Я кивнул.
— Так подойдет?
Не заходя в кабинет, Феш обвел его взглядом. Робел он, что ли, боясь ступать в это святилище?
Он с сомнением огляделся еще раз.
— Даже не знаю…
— Лучше смотреть отсюда.
— Вы так считаете?
Феш резво подскочил ко мне, встал у штатива с фотоаппаратом. Чувствовалось, что ему тут как-то не по себе.
— Гм.
Я отошел в сторону, чтобы дать ему возможность заглянуть в видоискатель. Что-то было в этом Феше такое, что вызывало сочувствие, если не сказать сострадание, — какая-то неуверенность, беспомощность. А может, он нарочно держал себя так и расчетливо пользовался этой уловкой на пресс-конференциях и перед телекамерами, чтобы избежать особенно неприятных вопросов. Ведь наш химический гигант частенько оказывался за последние годы под огнем критики со стороны средств массовой информации, и Фешу, отвечавшему за «связи с общественностью», приходилось проявлять немалую изобретательность, чтобы отбивать нападки этой самой общественности.
Задев пару раз за видоискатель, Феш наконец догадался поднять на свой высокий лоб мешавшие ему очки в тонкой металлической оправе.
— Может, мне сесть в кресло? — спросил я его.
Он недоуменно взглянул на меня.
— Тогда вам лучше будет видно, как я поставил свет, — объяснил я.
— Э… гм… — Он принялся протирать стекла очков. — Нет-нет, не стоит. Думаю, вы все сделали правильно.
Жаль, я бы не прочь посидеть на троне, где ворочают двенадцатью миллиардами франков оборота за год. Сам-то я получаю в месяц не больше трех тысяч… Интересно, сколько огребает Феш? Ведь он как-никак вице-директор…
— Добрый вечер.
Энергично распахнув дверь, Бальмер шагнул к Фешу, который поспешно кинулся ему навстречу, едва не опрокинув штатив.
— Рад приветствовать вас, господин доктор Феш! — сияя улыбкой, Бальмер пожал неловко протянутую руку вице-директора. — Очень мило, что вы меня дождались. — Затем он обернулся ко мне со все той же улыбкой. — Если не ошибаюсь, господин Фогель?
Я все-таки слегка удивился тому, что он знал мою фамилию, хотя прекрасно понимал — в приемной ее шепнула директору секретарша, как это, собственно, и подобает секретарше, помнящей свои обязанности и не забывающей о карьере. Пожалуй, Бальмера можно было бы назвать даже симпатичным, его улыбка казалась радушной и искренней. Лицо у него было округлое, глаза — теплые, карие, взгляд — быстрый, некрупный нос, рот едва ли не мягок. Его уши с тяжелыми мочками раскраснелись: должно быть, он только что с улицы, с холода. Он был приземист, почти на полголовы ниже Феша. Неброский серый костюм сидел на нем хорошо, впрочем, брюки были явно длинноваты. Стало быть, этот скромный приветливый коротыш и есть самый что ни на есть the Big Boss, the man at the top,[26] хотя выглядит он скорее как среднепреуспевающий, но довольный жизнью почтенный банковский клерк. Президент правления — таково было официальное наименование занимаемого им поста. Даже не знаю, как его сейчас величают. Вряд ли «доктором» ведь он всего лишь бывший бернский адвокат; «господина генерального директора» в нашем концерне не существовало, несмотря на всю многоступенчатость административной иерархии…
Я решил почтительно пробормотать что-то вроде «господин директор»…
— Вы позволите?
Вопрос был, разумеется, чисто риторическим, ибо Бальмер тут же заглянул в видоискатель — всерьез просить своего подчиненного о разрешении было бы, конечно, чересчур, при всей скромности президента правления.
— Видите ли, я и сам любитель. В основном снимаю животных. Один мой знакомый сконструировал для фотографирования птиц световое реле, чтобы автоматически включалась электронная вспышка. Кстати, сам я работаю аппаратурой «Мекаблиц — две тысячи». А вы чем?
Тут я немножко растерялся, хотя накануне твердо решил не поддаваться на подобные штучки.
— В ателье у нас студийная установка «Бронколор», для уличных съемок я беру «Браун», но и «Мекаблиц» — тоже хорошая вещь, а ведущее число даже выше.
— Да, тридцать шесть при чувствительности двадцать один ДИН. Впрочем, вы-то, наверно, считаете в единицах Эй-Эс-Эй?
Черт возьми, он действительно кое-что смыслил в нашем деле, а не просто хотел поддержать разговор.
— По-моему, камеру надо навести пониже. Кажется, вы переоценили мой рост… — Он со смехом направился к своему столу.
Камеру пришлось и впрямь чуток опустить.
— Итак, какая вам нужна поза? — Этот вопрос был обращен к Фешу, который тут же посмотрел на меня, прося взглядом о помощи.
— Может, снять с телефоном? — нерешительно предложил тот.
О боже, только не это! Если бы они только знали, сколько клерков, с телефонной трубкой в руке изображающих ужасную занятость, пришлось мне запечатлеть для газеты нашего концерна!
Бальмер наморщил лоб, провел пальцем по своей пухлой (чуть было не сказал — чувственно-пухлой) нижней губе.
— С телефоном? Нет, это не годится. Слишком банально.
Сказал, будто подслушал мои мысли. Поэтому я решился деликатно поинтересоваться:
— Простите, вы часто так делаете?
Коснувшись большим пальцем губы, я повторил его жест, напомнивший мне Хэмфри Богарта. Президент нашей фирмы остановил на мне удивленный взгляд, но через миг добродушно рассмеялся:
— Вот так?
Он опять царапнул большим пальцем пухлую нижнюю губу.
Я кивнул и вопросительно обернулся к Фешу.
— Пожалуй, пожалуй. Почему бы, собственно, и нет? — поспешил согласиться Феш. — С вашего позволения, вид у вас при этом весьма задумчивый.
Бальмер ухмыльнулся.
— А это нам не помешает. Верно?
Я нажал на спуск, его улыбка мне понравилась.
