остановила его кивком головы. Она смотрела на Линли и продолжала рассказывать:
— Я поставила машину. Пошла от гаража к дому.
— Ты не слышала…
— Я не слышала ни звука. Я вышла из-за поворота на Итон-террас, и первое, что увидела, — это наши пакеты. Они были разбросаны по асфальту, и потом я увидела ее. Она упала… Я подумала, что у нее обморок, Томми. Вокруг никого не было, совсем никого, ни единой души. Я подумала, что у нее обморок.
— Я же просил тебя смотреть, чтобы никто…
— Я знаю, — сказала она. — Знаю. Знаю. Но как мне было догадаться, что ты имел в виду? Я тогда решила, что ты говоришь о гриппе, о том, что кто-то может чихнуть на нее, подумала, что Томми волнуется по пустякам, потому что я не догадалась, понимаешь, Томми? Как я могла догадаться, ведь мы же говорим о Хелен, и все это происходит не где-нибудь, а в Белгрейвии, и оружие… Мне и в голову не могло прийти, что ты говоришь об оружии! Откуда?
Тут она не выдержала и разрыдалась, и Сент-Джеймс стал успокаивать ее, говоря, что все, хватит, она сказала достаточно. Но Линли знал, что она никогда не скажет достаточно, чтобы объяснить, как его жена, как женщина, которую он любит…
— Что потом? — спросил он.
Сент-Джеймс поднял на него обеспокоенный взгляд:
— Томми…
— Не надо, Саймон, — сказала Дебора. — Прошу тебя. — И посмотрела на Линли: — Она была на верхней ступеньке, в руке держала ключ. Я попыталась поднять ее. Я думала, что она потеряла сознание, потому что крови не было, Томми. Крови не было. Совсем не похоже на то, что можно было бы ожидать, когда кого-то… Я никогда не видела… я не знала… Но потом она застонала, и тогда стало понятно, что произошло что-то ужасное. Я позвонила в «Службу спасения» и потом обняла ее, чтобы она не замерзла, и вот тогда… У себя на руке я заметила кровь. Я решила, что порезалась, и стала искать где, но потом увидела, что это не я, и испугалась, что это ребенок, но у нее на ногах, на ногах Хелен… то есть крови не было там, где должна быть, когда… И вообще это была другая кровь, не такая, потому что я знаю, Томми…
Даже в пучине собственного отчаяния Линли почувствовал ее горе, и тогда онемение спало с его души. Она бы поняла, выкидыш у Хелен или нет, она знает, какая кровь бывает при выкидыше, потому что она сама перенесла… сколько? Он не знал. Он сел, не рядом с Деборой и ее мужем, а напротив, на стул, на котором раньше сидел Теренс Файр.
— Ты подумала, что она потеряла ребенка, — сказал он.
— Сначала. Но потом я наконец разглядела кровь на ее пальто. Слишком высоко для выкидыша, вот здесь. — Она показала на точку под левой грудью. — Я снова набрала три «девятки» и сказала, что у нее идет кровь. Чтобы они торопились. Но полиция приехала раньше.
— Двадцать минут, — сказал Линли. — Боже, двадцать минут.
— Я звонила трижды, — говорила Дебора. — Спрашивала, где же они. У нее идет кровь. Идет кровь. Но я и тогда не знала, что в нее стреляли, понимаешь, Томми, если бы я знала… Если бы я им сказала… Потому что я представить не могла, только не в Белгрейвии… Томми, как в Белгрейвии могут стрелять?
«Ваша жена — настоящая красавица». Эта гнусная статья в «Сорс». Снабженная фотографией улыбающегося суперинтенданта и его очаровательной жены. Титулованный парень, этот ваш суперинтендант, не то что другие.
Линли, ничего не видя, поднялся. Он найдет его. Он его найдет.
— Томми, нет, — сказал Сент-Джеймс — Пусть полиция Белгрейвии… Сядь.
И только тогда Линли понял, что говорил вслух.
— Не могу, — ответил он.
— Ты должен. Ты нужен здесь. Ее скоро повезут из операционной. С тобой захотят поговорить. Ты будешь ей нужен.
Линли все равно пошел к дверям, но, по-видимому, именно на этот случай у входа стояли два констебля. Они остановили его, говоря:
— Делом уже занимаются, сэр. Лучшие силы. Все под контролем.
И тут к ним подоспел Сент-Джеймс.
— Томми, пойдем со мной, — сказал он. — Мы не оставим тебя одного.
Забота друга неподъемной тяжестью опустилась ему на грудь. Он задыхался. Ему нужно было ухватиться за что-нибудь.
— Боже мой. Я должен позвонить ее родителям, Саймон.
Как я им скажу, что случилось?
Барбара никак не могла заставить себя уйти, хотя понимала, что здесь она не нужна и, возможно, не желанна. Вокруг нее сидели, стояли, ходили люди, каждый — в своем личном аду ожидания.
Родители Хелен Линли, граф и графиня какие-то там (Барбара не помнила, слышала ли она когда- нибудь их полный титул), сжались от горя и выглядели хрупкими, старше своих семидесяти лет и совершенно не готовыми к тому, что уготовила им судьба.
Сестра Хелен Пенелопа примчалась из Кембриджа с мужем и пыталась утешить их — после того, как сама с плачем кинулась к ним при встрече: «Как она? Мама, боже, как она? Где Сибил? Дафна едет?»
Да, все они были в пути, все четыре сестры Хелен, включая Айрис, которая уже летела из Америки.
А мать Линли мчалась из Корнуолла вместе с младшим сыном, в то время как сестра его ехала из Йоркшира.
Семья, думала Барбара. А она не нужна и не желанна здесь. Однако уйти почему-то не могла.
Другие приходили и уходили: Уинстон Нката, Джон Стюарт, остальные члены команды, констебли в форме и сыщики в гражданском, с которым Линли доводилось работать. Приезжали копы со всех участков города. Казалось, что все, за исключением Хильера, побывали в тот вечер в больнице.
Барбара прибыла, совершив худший в жизни переезд из Северного Лондона. Сначала машина отказалась заводиться, и Барбара в панике залила двигатель, пытаясь заставить чертов агрегат работать. Она проклинала «мини». Она клялась превратить автомобиль в гору металлолома. Она душила руль. Она звонила в мастерскую и просила совета. Наконец двигатель ожил, затарахтел, и Барбара как нажала на сигнал, так и не отпускала руку, сгоняя машины со своего пути.
В больницу она вбежала как раз тогда, как Линли сообщали о состоянии Хелен. Барбара видела, как к Линли подошел хирург, и наблюдала, как Линли воспринимает известия. Они убивают его, думала она.
Она хотела подойти к нему, хотела сказать, что, как друг, сняла бы с его души груз, но понимала, что такого права не имеет. Поэтому ей оставалось только смотреть, как к Линли приблизился Саймон Сент- Джеймс, и как они разговаривают, и как Сент-Джеймс возвращается к жене и делится с ней тем, что узнал. Линли и родители Хелен удалились вместе с хирургом, куда — только богу известно, и Барбара знала, что последовать за ними нельзя. Тогда она решила поговорить с Саймоном. При ее приближении он кивнул, и она была страшно благодарна за то, что он не исключил ее из круга близких Линли и не спросил, что она здесь делает.
— Насколько все плохо? — спросила она.
Он вздохнул, готовясь ответить. По выражению его лица Барбара заключила, что следует ожидать худшего.
— Выстрел попал под левую грудь, — сказал он. Его жена стояла, прислонившись к нему, уткнувшись лицом в его плечо, и слушала вместе с Барбарой, — Пуля, вероятно, прошла через левый желудочек, правое предсердие и правую артерию.
— Но ведь крови не было, крови почти не было.
Это произнесла Дебора, не отрывая лица от куртки, в которую был одет муж.
— Как это могло случиться? — спросила Барбара Сент-Джеймса.
— У нее сразу произошел коллапс правого легкого, — ответил Сент-Джеймс, — поэтому кровь стала заполнять полость, которая образовалась в груди.
Дебора начала плакать. Она не стенала. Не выла от горя. Только сотрясалось тело от немого плача, и
