конечном счете, рассудил он, у него будет больше возможности помочь ей, если из них двоих хотя бы он умудрится сохранить благорасположение помощника комиссара Хильера.
К сожалению, эта задача всегда была трудновыполнимой. Стиль руководства помощника комиссара — балансировать обычно на грани макиавеллиевского и откровенно деспотичного поведения, и всякий здравомыслящий человек старался держаться от него подальше, насколько позволяли служебные обязанности. Непосредственный начальник Линли — Малькольм Уэбберли, уже некоторое время находящийся на больничном, — оберегал Линли и Хейверс от нападок помощника комиссара с того самого дня, как поручил им первое дело. Теперь, когда Уэбберли находится вне стен Скотленд-Ярда, прерогативой Линли стало догадываться, с какой стороны бутерброда намазано масло.
Разыгравшаяся драма явила серьезное испытание решимости Линли оставаться незаинтересованной стороной, контактируя с Хильером. Буквально за несколько минут до прихода Барбары у помощника комиссара появился отличный предлог сообщить Линли о повышении Нкаты и отказаться восстановить звание Хейверс.
Разговор он начал без обиняков:
— Я хочу, чтобы вы возглавили это расследование, Линли. Как исполняющий обязанности суперинтенданта… Вряд ли я могу поручить дело кому-то другому. Все равно Малькольм хотел бы, чтобы это были именно вы, так что подбирайте команду. Лаконичность старшего офицера Линли ошибочно воспринял за проявление беспокойства. Суперинтендант Малькольм Уэбберли, ставший жертвой покушения на убийство, приходится Хильеру родственником. Естественно, Хильер не может не думать с волнением о том, как идет выздоровление Уэбберли — его чуть не насмерть сбила машина. Потому Линли произнес:
— Как себя чувствует суперинтендант, сэр?
— Сейчас не время обсуждать самочувствие суперинтенданта, — таков был ответ Хильера. — Так вы возглавите расследование, или мне поручить его кому-нибудь из ваших коллег?
— Я хотел бы, чтобы частью команды стала Барбара Хейверс в своем старом звании сержанта.
— Что вы говорите! Между прочим, мы с вами не на базаре торгуемся. Ответ должен быть или: «Да, я немедленно приступаю к работе, сэр», или: «Нет, я ухожу в длительный отпуск».
Линли ничего не оставалось, как сказать: «Да, я немедленно приступаю к работе», что начисто лишило его возможности действовать в пользу Хейверс, Тем не менее он быстро прикинул, что будет давать Барбаре в рамках расследования такие поручения, которые подчеркнут ее способности и достоинства. И тогда, вероятно, за несколько месяцев он сможет исправить несправедливость, которая выпала на долю Барбары в июне прошлого года.
И тут же его план был разрушен коварством Хильера. Появление Уинстона Нкаты, новоиспеченного сержанта, уничтожило и без того слабые перспективы повышения Барбары в обозримом будущем, о чем сам Нката, вероятнее всего, и не подозревал.
В душе Линли полыхал пожар, но лицо его сохраняло безразличное выражение. И помимо всего прочего, ему было любопытно, каким образом Хильер, назначая Нкату его правой рукой, собирается обойти один очевидный факт. Потому что — Линли даже не сомневался — именно это помощник комиссара и намеревался сделать. Очевидный же факт состоял в том, что, имея в качестве родителей уроженку Ямайки и выходца из Кот-д'Ивуара, Нката был чернокожим — однозначно, безоговорочно и в высшей степени к месту. А когда в прессе станет известно о расовых убийствах, которые полиция не связала друг с другом, хотя должна была это сделать в первую очередь, темнокожее сообщество придет в негодование. И никаких объяснений вопиющей небрежности нет и быть не могло, кроме одного, которое Барбара Хейверс с присущей ей прямотой, не волнуясь о политкорректности, уже назвала вслух: узаконенный в рамках государства расизм, вследствие которого полиция не желает активно искать убийц подростков с темным цветом кожи. Не захотели полицейские, и все тут.
Хильер тщательно смазывал колеса, готовясь к задуманному. Он усадил Нкату за стол и коротко посвятил в дело с четырьмя убийствами. О расовой принадлежности трех первых жертв не было сказано ни слова, но Уинстон Нката дураком не был.
— Итак, у вас проблемы, — спокойно подытожил он услышанное от помощника комиссара.
— На данном этапе наша задача — избежать проблем, — ответил Хильер с выверенным хладнокровием.
— И для этого вам понадобился я?
— В каком-то смысле.
— В каком именно смысле? — спросил Нката. — Как вы планируете скрыть это? Не сам факт убийств, понятное дело, а то, что в связи с ними не было ничего сделано?
Линли едва сдержал улыбку. Молодец, Уинстон. Уж он-то ни под чью дудку плясать не станет.
— Участки, на территории которых были обнаружены тела, ведут собственные расследования, — парировал Хильер. — Надо признать, что связь между этими убийствами должна была быть установлена, но этого не произошло. Соответственно, расследование было передано в руки Скотленд-Ярда. Я распорядился, чтобы исполняющий обязанности суперинтенданта Линли собрал команду. И я хочу, чтобы вы играли в этой команде особую роль.
— Вы имеете в виду символическую роль, — сказал Нката.
— Я имею в виду роль в высшей степени ответственную, важную…
— Видимую, — вставил Нката.
— Хорошо, и видимую роль.
Обычно красноватое лицо Хильера приобрело бордовый оттенок. Очевидно, разговор шел вразрез с его сценарием. «Если бы он посоветовался со мной заранее, — думал Линли, — то я бы с удовольствием сообщил ему, что прошедший закалку в качестве главаря уличной банды 'Брикстонские воины' Уинстон Нката является наименее подходящей персоной для использования в качестве пешки в чьих-то политических махинациях». Тем временем Линли получал огромное удовлетворение, наблюдая за барахтающимся Хильером. Тот явно рассчитывал на то, что чернокожий сотрудник с радостью ухватится за возможность сыграть значительную роль в деле, которое обещает стать весьма громким. Поскольку Нката не проявлял такого желания, Хильеру оставалось удерживаться на грани между недовольством начальника, действия которого подвергаются сомнениям со стороны какой-то мелкой сошки, и политической корректностью умеренного белого англичанина, который в глубине души чувствует, что по улицам Лондона скоро потекут реки крови.
Линли решил предоставить им возможность закончить трудный разговор наедине. Он поднялся на ноги со словами:
— Полагаю, я не нужен, чтобы объяснять сержанту Нкате тонкости данного дела, сэр. Мне лучше заняться организацией расследования: подобрать людей, распределить обязанности, составить графики работы и так далее. Я бы хотел немедленно приступить к работе — с помощью Ди Харриман, — Он собрал документы и фотографии и сказал Нкате: — Уинни, когда освободитесь, зайдите ко мне в кабинет, хорошо?
— Конечно, — отозвался Нката. — Как только прочитаем приписанное мелким шрифтом к контракту.
Линли вышел за дверь. Он сдерживал приступ смеха, пока не отошел от кабинета на достаточное расстояние. Он знал, что Хильеру было бы тяжело выносить Барбару Хейверс, если бы ту восстановили в звании сержанта. Но и Нката станет для него крепким орешком: гордый, умный, образованный и сообразительный. Нката был прежде всего мужчиной, затем — чернокожим мужчиной, а профессия полицейского стояла в этом ряду на далеком третьем месте. Хильер же, по оценке Линли, расставил три эти позиции в обратном порядке.
Перейдя из корпуса Тауэр-блок в Виктория-блок, Линли решил спуститься к своему кабинету по лестнице. Там-то он и нашел Барбару Хейверс. Она сидела на верхней ступеньке пролета, курила и накручивала на палец нитку, вылезшую из рукава куртки.
— Это нарушение — курить на лестнице, — сказал Линли. — Вы знаете об этом, я полагаю?
Он сел рядом с ней на ступеньку.
Она пристально посмотрела на тлеющий кончик сигареты и вновь сунула ее в рот, с показным наслаждением затянулась.
— Может, тогда меня уволят, — сказала она.
