Жизнь пошла под откос. То, что Джоэл поначалу считал обычной борьбой мальчишек за лидерство, обернулось борьбой за жизнь. Фигура Нила Уатта побледнела на фоне Блэйда и перестала казаться такой зловещей. По сравнению с Блэйдом Нил Уатт был не страшнее муравья, который заполз в штанину. Нил Уатт потерял прежнее значение на фоне того факта, что Джоэл столкнулся с самым страшным и беспощадным человеком во всем Северном Кенсингтоне. Он оказался лицом к лицу со Стэнли Хиндсом.
И Джоэлу взбрело в голову, что Кароль Кэмпбелл является единственным путем к спасению — мысль нелепая с точки зрения каждого, кто хоть немного знал историю жизни — точнее, историю болезни — этой женщины.
У Джоэла имелись деньги — те самые заветные пятьдесят фунтов, полученные за победу в поэтическом конкурсе, поэтому он мог никого не ставить в известность, что собирается навестить мать. Джоэл выбрал день, когда тетя ушла на работу, Дикс — в кафе «Радуга», а Несс — в Детский центр. Джоэл остался присматривать за братом. Времени на осуществление плана спасения было у него предостаточно.
Погода выдалась холодной. Маршрут Джоэл хорошо знал. Автобус на Элкстоун-роуд, будто специально их ожидавший, проделал путь до Паддингтонского вокзала почти пустым, что можно было рассматривать как добрый знак, предвещающий благополучный исход дела. Джоэл приобрел билеты и, как всегда, повел Тоби в магазин. Джоэл крепко держал брата за руку, но это было лишним — Тоби шагал рядом как приклеенный, на цыпочках, со скейтбордом под мышкой.
— Джоэл, что мне можно купить: батончик, шоколадку или пакет чипсов? — спросил Тоби.
— Пакет чипсов, — ответил Джоэл.
Не хватало еще, чтобы Тоби явился к маме, перемазанный шоколадом.
Тоби, не споря, с готовностью выбрал чипсы с креветками; подобное послушание Джоэл также воспринял как добрый знак. Он взял для мамы журнал «Харперс базар» — самый толстый из всех, выложенных на прилавке, и, повинуясь порыву, коробку конфет.
Затем братья поднялись на платформу и оказались у обшарпанной стены, которая отделяла от железнодорожных путей ряд еще более грязных и обшарпанных домов. В вагоне Тоби беспечно болтал ногами и поедал свои чипсы. Джоэл обдумывал дальнейшие действия и силился изобрести способ, как вернуть маму домой.
Там, где они вышли, было куда холоднее, чем в Лондоне. Кустарник, под которым прятались дрожащие воробьи, заиндевел. Изморозью были покрыты поля за станцией; лужи затянуло пленкой льда. Овцы дрожали на ветру и сбивались в кучки.
Мальчики почти бегом добрались до больницы и шагнули в ворота. Газоны, как и поля, были белыми от изморози. Пока Джоэл с Тоби шли до главного здания, туман сгущался и сгущался. Они пробирались сквозь туман, как герои фантастического фильма, где цель их пути могла в любой момент раствориться.
В вестибюле их окутал горячий воздух от батарей. Контраст был таким, словно после Северного полюса они тут же оказались в тропиках. Братья сразу разомлели от жары. Джоэл назвал дежурной свою фамилию. Дежурная сообщила, что Кароль Кэмпбелл находится в передвижном салоне красоты. Они могут подождать ее в вестибюле или пройти к ней. Фургон находится на стоянке позади главного здания. Они знают, где это?
Джоэл заверил, что они найдут. Он предпочитал снова оказаться на улице, только бы не оставаться среди пластмассовых цветов, украшавших вестибюль. Он надел на Тоби куртку, которую тот успел снять и сбросить на пол, и они вышли на асфальтовую дорожку. Обойдя длинное крыло главного здания, они повернули за угол на автостоянку.
Передвижной салон красоты представлял собой маленький горбатый фургон для семейных путешествий, такие часто попадались в сельской местности до эры дешевых авиаперелетов на побережье Испании. Фургон был ярко расписан, на нем была нарисована радуга, на вершине которой в парикмахерском кресле восседает блондинка в бигуди. Еще одна радуга украшала вход в фургон. Джоэл помог Тоби подняться на две ступеньки.
Внутри было тепло, но не так невыносимо жарко, как в больнице. В трех креслах сидели женщины в разной стадии приближения к красоте; на всех была одна парикмахерша. В дальнем углу находилось место для маникюра и педикюра. Именно там братья увидели мать, которой занималась девушка с копной трехцветных волос, рассыпавшихся по плечам. Красные, синие и пурпурные локоны напоминали флаг вновь образовавшегося государства.
Кароль Кэмпбелл не сразу заметила сыновей. Она была поглощена собственными руками.
— Не знаю, солнышко, как тебе еще объяснить. У тебя недостаточно длинная основа, понимаешь? Едва заденешь обо что-нибудь — и все отвалится, — произнесла маникюрша.
— Да мне все равно, — беспечно отозвалась Кароль Кэмпбелл. — Главное — сделай. Я не стану винить тебя, если отвалятся. Скоро Валентинов день. Мне нужны самые красивые ногти, какие только бывают. И стразики не забудь!
Тут Кароль подняла голову и увидела Джоэла.
— Боже мой, кого я вижу! — воскликнула она. — Посмотри, кто пришел, Серена! Прямо перед тобой. Я, случайно, не брежу? Я не забыла принять свои таблетки?
— Тебе повезло, Каро! — заметила парикмахерша, покрывая курчавые волосы одной из клиенток толстым слоем густого геля.
Серена, наученная потакать клиентам, чтобы те не пришли в излишнее возбуждение, сказала с той же интонацией:
— Ты права, милая! Ты не бредишь. Это твои парнишки?
— Это мой Джоэл! Мой большой умный Джоэл. Посмотри, как он вырос, Серена! Взгляни, детка, какие чудеса творит Серена с мамиными ногтями!
Джоэл ждал, когда Кароль признает Тоби и представит его маникюрше. Тоби застенчиво топтался у него за спиной, и Джоэл выдвинул брата вперед. Но Кароль уже отвернулась и разглядывала свои ногти.
— Ничего, — успокоил Джоэл брата. — Она чем-то увлеклась, она не умеет думать о двух вещах сразу.
— Я же привез скейтборд! — радостно напомнил Тоби. — Я умею кататься. Давай покажем маме.
— Когда она освободится.
Мальчики робко стояли возле столика маникюрши. Кароль растопырила пальцы на белом, не очень чистом полотенце. В ярком свете настольной лампы ее ладонь казалась неживой. Рядом стояли бутылочки с разноцветным лаком.
Проблема заключалась в том, что у Кароль практически не было ногтей. Она их обгрызла почти до корней. И на эту узенькую полоску требовала наклеить длинные накладные ногти, лежащие в пластмассовых коробочках. Маникюрша напрасно пыталась убедить Кароль, что ее план мгновенного преображения собственных ногтей обречен на провал. Серена вела себя как честный профессионал, но Кароль была глуха к ее доводам. Она хотела, и все тут. Во что бы то ни стало Кароль желала наклеить огромные накладные ногти и украсить их блестящими сердечками, которые хранились в другой коробочке, рядом с шеренгой пузырьков.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — тяжело вздохнула Серена.
Она выразительно покачала головой, как бы слагая с себя всякую ответственность, и приступила к работе.
— Продержатся минут пять, не дольше, — мрачно предрекла она.
Кароль откинулась на спинку стула и снова посмотрела на Джоэла. Она прищурилась; улыбка сошла с лица.
— Как там тетя Кен? — поинтересовалась она.
Сердце Джоэла забилось в надежде. Впервые за много лет мама вспомнила о существовании тети Кен.
— У нее все хорошо, мама. Дикс вернулся. Это ее друг. Они теперь счастливы.
— Тетушка Кен и ее мужик, значит. — Кароль тряхнула рыжей головой. — Тетушка любит расставить ножки пошире перед тем, что потверже. Правда, Джоэл?
