историю — гибель отца и равнодушие матери, очень его жалели и жаждали окружить его семейным теплом и заботой.
Родители жили в пригороде столицы в очаровательном частном доме. Издавна Люксембург считался городом роз. Мама, поддерживая традиции, выращивала в саду несколько десятков различных сортов роз. Аромат просто окутывал дом. Запах стоял в самых дальних закоулочках здания. Мама встретила нас с таким счастьем на лице, что я расслабилась, утвердившись в правильности принятого решения. Это мой дом, моя семья. Только здесь меня примут такой, какая я есть, все поймут и все простят.
После потрясающего ужина и прогулки по саду, детей отправили спать. Папа пошел читать им книжки на ночь и болтать о всякой всячине. А мы с мамой устроились в гостиной. Я плюхнулась на ковре у ее ног, положив голову ей на колени. А она перебирала мои волосы и поглаживала мое лицо.
— Что тебя гнетет, моя девочка?
— Мама, почему мне так не везет с мужчинами?
Она не знала о моей магической жизни. Я не могла рассказать ей всего. Они с отцом только были в курсе, что Мирослав обманул меня, бросил, я рассказала им обо всех его многочисленных изменах. Я посвятила их в страшную историю, когда во время моей беременности он закрутил с моей ближайшей подругой и сделал ей ребеночка. Мама не находила слов. Она была в шоке, не представляя обожаемого ею Мирослава в роли предателя. Про Влада я упоминала вскольз. Я понимала, что больше половины того, что нас связывало, я просто не могу сообщить маме. От тоски я завыла, зарываясь в складки ее домашнего платья и размазывая по легкой ткани слезы и сопли.
— Ты страдаешь по этому твоему, Владу?
— Он уехал, ничего мне не сказав, ничего не объяснив.
— И записок не оставив?
Я осеклась. Все-таки ведь Рада пыталась со мной поговорить и даже что-то хотела передать. Эх, пришлось отбросить эту мысль и завыть с новой силой:
— Он не любит меня, Ма.
— Хорошо, почему ты решила, что он тебя не любит? — Ма была очень мудрым и логичным человеком.
— Я… хочу обнять весь мир, у меня глаза светятся, я хочу всем помочь. Он самый лучший, умный, красивый, нежный, сильный. Он настоящий мужчина, он, он… — я начала сумбурно что-то объяснять, захлебываясь слезами.
— Ну, в данный момент незаметно, что у тебя глаза горят, — иронично ввернула мама.
— Я отдаю столько этому чувству, все силы, всю энергию, все эмоции, которые есть во мне. Мне кажется, я отрываю от детей…
— Глупости, — перебила Ма, — Я поняла, что ты хочешь сказать. Ты хочешь, чтобы он любил тебя так же, как и ты его. Но, во-первых, ты не знаешь, КАК НА САМОМ деле он тебя любит. Во-вторых, ты сама всегда говоришь, что все люди уникальны. А значит, и чувства у всех уникальны. Возможно, он испытывает к тебе гораздо более сильные или глубокие или яркие чувства, чем ты к нему.
— А если нет?
Мама тяжело вздохнула, откинувшись на спинку дивана.
— Ну, а если нет, то подумай, как следует, действительно ли тебе нужен этот мужчина так сильно, как ты сейчас пытаешься мне показать. Подумай. Признайся сама себе, любишь ли ты его или просто что-то хочешь доказать. Ему, себе или окружающим. Ты еще очень молода, и я уверена, что он далеко не последний шанс. Подумай, дочка.
Она осторожно освободилась от моего захвата, встала, подошла к столику и стала смешивать напитки. Поймав мой вожделеющий взгляд, Ма тонко улыбнулась и насмешливо сказала:
— Ты можешь напиться. Прямо здесь, в родительском доме. Но решение все равно придется принимать.
— Да какое решение? — снова заныла я.
— Нужен он тебе или не нужен.
— Если — да?
— Если — да, то мы придумаем тактику, чтобы завоевать его. Если же — нет, то надо просто пережить, переболеть, отплакать и все.
Боги, если бы я могла рассказать ей все. Я схватила стакан с коктейлем, сделала огромный глоток и уставилась на маму:
— Ты веришь в судьбу?
Она так внимательно посмотрела на меня, что у меня возникло ощущение, что она все знает про меня и мою тайную жизнь.
— Твоя бабушка сказала бы однозначно, да, верю. Я не совсем уверена. А ты считаешь его своей судьбой?
— Да, — выпалила я. — И он тоже так считает.
— А в чем тогда проблема, я не поняла? Если он считает тебя своей судьбой, так вы будете вместе, — мама тоже отпила из стакана, помешивая напиток соломинкой.
— Да мама же, — запрокинула я голову. — Я хочу, чтобы он любил меня.
— Да тебя невозможно не любить. Ты же чудесная. Даже если он не увидел этого до сих пор, он обязательно это поймет.
— Мужчина любит женщину, которая любит его, — в комнату зашел отец, собственническим жестом обнимая маму за талию.
Она вся так и потянулась к нему. Их глаза сияли друг другу навстречу, между ними искрило, несмотря на возраст и прожитые вместе годы. Я видела окутывающую их ауру любви, яркую, алую, с нежными розоватыми вкраплениями, пульсирующую, живую, обнимающую их тела с небывалой осторожностью. Я плохая дочь, просто отвратительная. Мне стало завидно. Я отвернулась, быстро-быстро допивая из бокала и наполняя его следующей порцией вермута и сока.
Мама что-то почувствовала, какие-то перемены во мне, она протянула ко мне руку, и я увидела, как облако их любви, меняя цвет, поползло ко мне. Я не была здесь лишней. Они любили меня, просто по- другому. Я обняла их обоих, устыдившись. Совсем уже с этой любовью крыша едет! Позавидовать собственным родителям! И пусть папа не был мне родным, я давно приняла его, безоговорочно и целиком, и полюбила, как родного отца. Больше, чем родного отца.
— Па, что ты там говорил про мужчину, когда женщина его любит?
— Ну, вот смотри. В тебе очень много достоинств, это очевидно для каждого мужчины. И, конечно, они хотят обладать такой женщиной. Но… В тебе слишком много достоинств. Многих мужчин это может испугать, они могут почувствовать себя слабыми и неспособными соответствовать такой женщине. Вот, понимаешь? Я уверен, что ты не могла полюбить плохого человека. А значит, он умный, сильный и понимает, что когда такая женщина любит, то искать больше нечего. Найти лучшего нельзя.
— Па, а я не хочу, чтобы он понимал, я хочу, чтобы он любил.
— Может, я тебя расстрою. Но… Эмоции проходят, разум остается.
— Разум? — всхлипнула я. — Значит, он всегда будет понимать, что я лучшая, но никогда…Никогда не будет смотреть на меня так, как ты смотришь на маму, нежно, страстно и трепетно.
Я бурно зарыдала, но все же еще успела заметить, что родители густо покраснели, и их разнесло по разным углам гостиной.
Все-таки, я напилась. Хотелось, как хотелось, чтобы он любил, обожал, боготворил, хотел, скучал, страдал и так далее и тому подобное. Хотелось залезть к нему в голову или в сердце, чтобы понять его чувства к себе. Изрыдавшись в конец, я заснула на полу, в обнимку с ножкой журнального столика. Отец, видимо обнаружил меня в такой экстремальной позе утром, потому что очнулась я у него на руках, когда он переносил меня в кровать. Странно, но почему-то утром мне плакать уже не хотелось, я счастливо улыбнулась папе, обняла его за шею и снова благополучно заснула.
