Она поднялась из-за стола, прошла мимо него и крикнула в коридор:
— Доротея! Что слышно об обходе домов в Стоук-Ньюингтоне? И как дела у Уинстона с камерами слежения?
Ответа не было.
— Доротея! Что за черт? Проклятье.
Изабелла вернулась к столу и снова спросила:
— В чем дело, Томас? — но на этот раз так и осталась стоять.
Линли хотел закрыть дверь.
— Оставьте ее открытой, пожалуйста, — сказала Изабелла.
— Здесь нет ничего личного, — заметил он, но тем не менее оставил дверь открытой.
— Хорошо. — Изабелла почувствовала, что краснеет. — Продолжайте. Что случилось?
Из потока информации она главным образом выхватила то, что сержант Хейверс, решительно настроенная поступать так, как считает нужным, когда дело касается расследования, нашла в Министерстве внутренних дел человека, который должен был изучить досье полицейского из Хэмпшира. Шпион недалеко ушел: его вызвали в кабинет важного чиновника, чья близость к министру была более чем тревожной. Его спросили, почему мелкий клерк Министерства внутренних дел заинтересовался полицейским Закари Уайтингом.
— Норман сочинил фантастическую отговорку ради спасения собственной шкуры, — сказал Линли. — Но ему удалось нарыть то, что мы можем счесть полезным.
— И что это?
— Уайтингу, очевидно, поручили защитить кого-то, кто очень важен для министерства.
— Кого-то в Хэмпшире?
— Кого-то в Хэмпшире. Это протекция высокого уровня, самого высокого. На таком уровне звенят колокола и свистят дудки, если кто-то хоть сколько-нибудь приблизится к делу. Эти колокола, как дал мне понять Норман, звучат в кабинете самого министра.
Изабелла опустилась в кресло и кивнула Линли на стул. Тот сел.
— С чем мы имеем дело, как вы полагаете, Томас? — Она просеяла варианты и высказала самый подходящий: — Это человек, который внедрился в группу террористов?
— И его теперь защищают? Очень возможно!
— Но есть и другие варианты?
— Не так много, как вы думаете. Не на самом высоком уровне. Не на таком, где принимал бы участие сам министр. Это, как вы только что сказали, защита агента под прикрытием, внедренного в террористическую группу. Это защита свидетеля по делу, имеющему государственное значение, например организованная преступность, серийные убийства…
— Дело Стивена Лоуренса.[79]
— Да. А также защита от наемных убийц.
— Фетва.[80]
— Или русская мафия. Или албанские гангстеры. Но что бы это ни было, это что-то очень важное…
— И Уайтинг знает, что это такое.
— Да. Потому что человек, которого защищает Министерство внутренних дел, живет в районе, находящемся в юрисдикции Уайтинга.
— В безопасном доме?
— Возможно. Но скорее всего, он живет под другим именем.
Изабелла смотрела на него. Он смотрел на нее. Оба молчали — обдумывали варианты и сравнивали открывающиеся возможности.
— Гордон Джосси, — вымолвила наконец Изабелла. — Единственное объяснение поведения Уайтинга — защита Джосси. Об этом свидетельствуют поддельные рекомендательные письма из Технического колледжа Уинчестера. Когда Барбара показала ему эти письма, Уайтинг проговорился, что Джосси работал подмастерьем…
Линли согласился.
— Хейверс еще что-то нащупала, Изабелла. Она уверена в том, что Джосси был в Лондоне в день гибели Джемаймы Хастингс.
Линли сообщил ей о звонке Хейверс и пересказал ее разговор с Робом Хастингсом, от которого Барбара узнала о железнодорожных билетах и квитанции из гостиницы и о том, что Уайтинг заверил женщину по имени Мередит Пауэлл, что эта информация отправлена в Лондон.
— Ее зовут Мередит Пауэлл? — спросила Изабелла. — Почему мы до сих пор о ней не слышали? И почему сержант Хейверс докладывает вам, а не мне?
Линли помедлил. Перевел свой честный взгляд с Изабеллы на окно. И она подумала, что совсем недавно он сам занимал этот кабинет. Интересно, не хочет ли он вернуть свое положение теперь, когда с ней покончено? Если хочет, то это место принадлежит ему по праву, нет сомнения в том, что оно ему лучше подходит.
— Томас, почему Барбара докладывает вам и почему раньше мы ничего не слышали о Мередит Пауэлл? — резко спросила Изабелла.
Линли снова взглянул на нее. Он ответил лишь на второй ее вопрос, хотя в его ответе была ссылка и на первый:
— Вы хотели, чтобы Хейверс и Нката вернулись в Лондон.
Эти слова он произнес не как осуждение. Не в его манере было говорить, что она все испортила. Но ему и не надо было говорить, потому что это было очевидно.
Изабелла развернулась в своем кресле к окну.
— Господи, — пробормотала она. — Я с самого начала во всем была не права.
— Я бы не сказал…
— Прошу вас, не надо. — Изабелла снова повернулась к нему. — Не надо меня утешать, Томас.
— Да нет. Это просто…
— Шеф? — На пороге стоял Филипп Хейл. В руке у него был листок бумаги. — Я нашел Мэтта Джонса, — сказал он. — Того самого Мэтта Джонса.
— Вы уверены?
— Похоже, все совпадает.
— И?
— Он наемник. Солдат удачи. Работает на группу, которая называется «Хэнгтауэр». Большую часть времени проводит на Ближнем Востоке.
— А что там у него за работа?
— Это совершенно секретно.
— И нас за это могут приговорить к высшей мере?
— Возможно.
— Спасибо, Филипп.
Хейл кивнул и вышел, взглянув на Линли. Его взгляд не требовал перевода: Хейл ясно дал понять, что суперинтендант подвела его в расследовании. Если бы она оставила его заниматься своим делом, то они еще несколько дней назад выяснили бы, кто такой этот Мэтт Джонс и все остальные. Вместо этого она заставила его торчать в больнице Святого Фомы. Это была карательная мера, демонстрация худшей разновидности лидерства, подумала Изабелла.
— Я уже могу говорить с Хильером, — сказала она.
— Изабелла, да не беспокойтесь вы о Хильере. Ничего из того, что мы узнали сегодня…
— Почему? Вы что же, исходите из принципа «что сделано, то сделано», если даете мне такой совет? Или нынешняя ситуация только ухудшит дело?
Она взглянула на него и поняла, что он не сказал ей еще чего-то.
Он слабо улыбнулся, по-доброму, что Изабелле не слишком понравилось.
— Что? — спросила она.
— Вчера вечером… — начал он.
