Вы согласны?
— Возможно, — сказала Ардери. — Но там, где это произошло, застать человека врасплох нельзя.
Барбара посмотрела на здание, возле которого они стояли.
— Что, если жертву застали врасплох в другом месте, а потом втащили туда?
— Остался бы след от перетаскивания.
— Мы знаем, кто она такая? — спросила Барбара, закончив с фотографиями.
— Удостоверения личности при ней нет. Сейчас мы осматриваем территорию, и если не найдем орудия преступления, которое сможет подсказать нам, кто она такая, то разделим местность на квадраты и будем последовательно их прочесывать. Возьмите это под свою ответственность. Координируйте работу с местной полицией. Опрос жителей тоже на вас. Начните с домов, граничащих с кладбищем. Займитесь этим. Встретимся в Скотленд-Ярде.
Барбара кивнула.
— Мне подождать, пока составят фоторобот, шеф? — спросил Нката.
— Это тоже на вас, — сказала Ардери Барбаре. — Проследите, чтобы показания были пересланы на Виктория-стрит. Выжмите из них все, что можно.
— Я могу… — начал Нката.
— Вы по-прежнему будете меня возить, — оборвала его Ардери.
Она оглядела поляну. Констебли вели поиск, двигаясь расширяющимися кругами от часовни, и так до тех нор, пока не найдут — если, конечно, найдут — орудие убийства, сумку или другой предмет, который можно будет назвать уликой. Ночной кошмар, а не место преступления. Здесь можно найти либо слишком много, либо вообще ничего.
Нката молчал. Барбара заметила, что на щеках у него появились желваки. Наконец он сказал:
— Со всем уважением, шеф, но, может, лучше вас будет возить констебль? Или кто-нибудь из специального отдела?
— Если бы я хотела, чтобы меня возил констебль или человек из специального отдела, то давно бы это устроила. У вас что, претензии к назначению, сержант?
— Думаю, меня лучше использовать…
— Так, как использую вас я, — перебила его Ардери. — Мы прояснили ситуацию?
Он немного помолчал, а потом вежливо сказал:
— Да, шеф.
Белла Макхаггис совершенно взмокла от пота, но в хорошем смысле. У нее только что закончилось занятие горячей йогой (впрочем, при такой погоде любая йога могла превратиться в горячую), и она чувствовала себя добродетельной и умиротворенной. За это ей нужно благодарить мистера Макхаггиса. Если бы этот несчастный не умер на унитазе, держась за пенис и уставившись на фотографию грудастой девицы в расстеленном на полу журнале, то она до сих пор оставалась бы в той форме, в какой пребывала в то утро, когда нашла его ушедшим в иной мир. Зрелище бедного Макхаггиса стало для нее призывом к действию. До его смерти Белла не могла без одышки подняться даже на один лестничный марш, а сейчас ей удавалось и больше. Она гордилась гибкостью своего тела. Теперь она могла согнуться и достать ладонями до пола. Могла задрать ногу на каминную полку. Неплохо для пташки шестидесяти пяти лет от роду.
Белла шла домой по Патни-Хай-стрит. На ней все еще был костюм для занятий йогой, а под мышкой она держала скатанный коврик. Белла думала о червях, о компостных червях, живших в ее заднем саду. Эти удивительные маленькие создания — храни их Господь — ели буквально все, что ни дашь, но за ними требовался уход. Им не нравились экстремальные условия: слишком жаркая или слишком холодная погода, — и они отправлялись в большую компостную кучу на небесах. Поэтому она размышляла о том, как же все-таки жара влияет на окружающую среду, и вдруг возле местной табачной лавки в поле ее зрения попал выносной стенд с рекламой свежего номера газеты «Ивнинг стандард».
Она часто замечала, что людям достаточно увидеть три-четыре слова, сообщающие о неком драматическом событии, и они тут же заходят в магазин и покупают газету. Обычно Белла такую рекламу игнорировала: в Лондоне слишком много газет, как большого формата, так и таблоидов, и, несмотря на последующую переработку, газеты пожирают слишком много лесов, а потому газетчики ничего не получат от Беллы. Однако эта реклама заставила ее замедлить шаг: «Мертвая женщина в Абни-Парке».
Белла понятия не имела, где находится Абни-Парк, однако остановилась посреди тротуара, мешая прохожим, и спросила себя: возможно ли это? Ей не хотелось думать, что это возможно. Она отвергала саму мысль об этом. Но поскольку такая возможность все же существовала, Белла вошла в лавку и купила газету, сказав себе, что если в статье не окажется ничего интересного, то можно, по крайней мере, разорвать газету и скормить ее червям.
Она не стала читать сразу. Не желая принадлежать к категории людей, которых можно рекламой соблазнить на покупку таблоида, она приобрела также мятные пастилки и жвачку «Ригли сперминт». От предложенного ей пластикового мешка отказалась — надо вовремя остановиться, Белла не станет принимать участие в дальнейшем загрязнении и уничтожении планеты путем покупки пластиковых мешков, вон их сколько валяется на улице, — и пошла дальше.
Оксфорд-роуд находилась неподалеку от табачной лавки. Это была узкая улица, расположенная под прямым углом к Патни-Бридж-роуд и к реке. Дорога от школы йоги до дома занимала менее четверти часа пешком, так что Белла вскоре вошла в калитку и по пути обогнула восемь пластиковых контейнеров для сортировки мусора, которые стояли в ее маленьком палисаднике.
Войдя в дом, она прошла на кухню и заварила себе чашку зеленого чая. Белла ежедневно выпивала две такие чашки. Этот чай она ненавидела — ей казалось, что такой должна быть на вкус лошадиная моча, — однако о ценности этого напитка много писали, поэтому Белла, как обычно, заткнула нос и выпила залпом страшную гадость. Только после этого она развернула на столе газету и посмотрела на первую страницу.
Фотография ни о чем не говорила. На ней был запечатлен полицейский, охраняющий вход в парк. В эту фотографию был вставлен второй снимок, сделанный с воздуха: поляна посреди лесного массива, в центре поляны какая-то церковь, а вокруг нее ползающие по земле полицейские-криминалисты в белой форме.
Белла прочитала текст, сопровождавший фотографии, нашла слова, описывающие жертву преступления: молодая женщина, убита, очевидно зарезана, хорошо одетая, документов не обнаружено…
Она перескочила на третью страницу и увидела там фоторобот, а под ним подпись: «Этот человек объявлен в розыск». Фотороботы, подумала она, никогда не бывают похожи на человека, которого предположительно изображают, а этот конкретный выглядел таким универсальным, что на основании его полиция могла бы схватить на улице любого подростка: темные волосы, падающие на глаза, круглое лицо, одет, несмотря на жару, в куртку с капюшоном — ладно хоть капюшон опущен, а не поднят… И фоторобот, и словесный портрет совершенно бесполезны. На Патни-Хайстрит она только что заметила с десяток таких мальчишек.
В статье было написано, что этого парня видели покидающим место преступления на кладбище Абни-Парк. Прочитав это, Белла пошла в столовую и сняла с полки старый справочник «А-Z». Нашла это место в Стоук-Ньюингтоне, и тот факт, что Стоук-Ньюингтон находится на расстоянии многих миль от Патни, привел ее в замешательство. Из этого состояния ее вывел стук входной двери и шаги, движущиеся по коридору в ее направлении.
— Фрейзер, милый, это ты? — спросила она, но не стала дожидаться ответа.
Она твердо знала время ухода и прихода своих жильцов. В этот час с работы возвращался Фрейзер Чаплин. Он должен был освежиться, переодеться и отправиться на вечернюю смену. Белла восхищалась этим молодым человеком и тем, что у него две работы. Она любила сдавать комнаты трудолюбивым людям.
— У тебя есть минутка?
Жилец остановился на пороге, и Белла подняла глаза от справочника. Фрейзер вскинул бровь, черную, как и его густые кудрявые волосы; это делало его похожим на испанца времен мавров, хотя на
