— Антея? — Ах, прогресс. Раниэлю-Атеро не нужно ждать, пока я засну посредине разговора, чтобы почуять неладное. Этот наверняка узнал о том, что грядут неприятности, задолго до того, как меня разбудил достопамятный сон.
«Будь честна хотя бы перед собой. Не сон. Кошмар».
— Учитель. — Я склонилась, отведя назад крылья, как склоняется младший перед страшим. Поклон, который Хранительница не выполняет ни перед кем. — Полагаю, нам нужно поговорить.
Отчим уронил голову набок, птичьим, полным неожиданного достоинства жестом. Позади танцевали сен-образы такой сложности, что мне и думать было нечего пытаться их понять. Можно было считать лишь общий эмоциональный фон — мрачновато-ироничный.
— Я искал вас, Хранительница. — Ага, мы снова вернулись к деловому стилю. — Пройдёмте.
Пальцы, знакомо сомкнувшиеся чуть повыше локтя, были тонкими, с чёрными когтями. Очень красивыми, блестящими когтями, способными при желании резать тианитовые алмазы, как масло. Он привёл меня в какую-то пустынную оранжерею, полную теней и запаха цитрусовых, усадил на толстый ствол с такой осторожностью, будто ожидал, что я в любой момент рассыплюсь. А если Раниэль-Атеро действует так, словно вы сделаны из хрусталя, то следует готовиться к тому, что вас скоро разобьют. На много-много хрустальных кусочков.
— Так плохо, Учитель?
Он ходил туда-сюда, подметая пол полночной чернотой крыльев и глядя прямо перед собой.
— Где твоя охрана?
И как они узнают? Северд ведь на то и Безликие, чтобы их практически было невозможно заметить.
— Отослала.
Он споткнулся. Нет, кроме шуток, действительно споткнулся, крылья взлетели вверх поглощающим свет туманом.
Я вопросительно вздёрнула уши.
— Ты всегда умела принимать решения между делом, удивляя нас всех, Анитти.
— Ага. Особенно саму себя. Вы получили мой сен-образ, Учитель?
— Шедевр полунамёков. Так что же тебе известно, девочка?
— Это вопрос, который я хотела адресовать вам, аналитик.
Он вдруг оказался рядом, буквально в нескольких сантиметрах, тонкие белые ладони держали моё лицо, а синие омуты глаз всматривались в самую душу. Там, где он прикасался, тело горело и плавилось болью, больше всего хотелось отшатнуться и забиться в дальний от этого клубка энергий угол. Обычно мне удавалось гораздо лучше экранироваться, особенно с помощью нового имплантанта. А сейчас — будто кожу содрали, оставив обнажённые нервы.
Он исчез так же незаметно, как и появился, просто материализовался на другом конце комнаты.
— Да, Хранительница. — В его устах титул вовсе не звучал принадлежащим мне не по праву. — Я провёл небольшое исследование…
— Популярное занятие в последние дни…
— …и результаты… скажем так, показались интересными.
Вообще-то сен-образ, который он тут использовал, перевести как «интересный» можно было лишь с большой натяжкой. Волна жара, страха и возбуждения окатила меня, электрическими разрядами побежала по позвоночнику, сжалась где-то в районе желудка, вызвав ещё один приступ дрожи. Я обернулась золотым туманом крыльев, этой иллюзорной, но такой успокаивающей защитой.
— Изменения стали заметны несколько недель назад, когда развернулось дилетантское заклятие Круга Тринадцати. Халтура. Вот то, что творилось до этого, отследить куда как сложнее. — Судя по мурлыкающим интонациям довольного слопанными мышами котяры, Раниэль-Атеро умел по достоинству ценить задачи, бросающие вызов его фактически неограниченным способностям. — Люди… Полагаю, с аррами и другими народами, веками культивировавшими свои экстрасенсорные способности, проще. Эти хоть примерно представляют, на что способны, и, до определённого предела, умеют держать себя в узде. Однако существуют ещё бесчисленные орды обитателей Ойкумены, пребывающие в уверенности, что даже ради сохранения собственной жизни и пылинки не смогут мысленным усилием сдвинуть. Реально же обладающие вполне настоящим, генетически заложенным в них потенциалом способны двигать горы. Как сказала бы одна ваша подруга, вы не видите здесь небольшого противоречия?
— По размеру как раз подходящего, чтобы туда провалилась сфера Эль-онн вместе со всеми обитателями? Ну ещё бы мне не видеть!
— Таким образом, мы имеем биллионы ограниченно разумных существ, одна Ауте знает, на что способных. И ни малейшего контроля за этой массой.
Мне заранее стало дурно. Люди и сами по себе не подарок, а уж если собираются в толпу…
— Последние дни я занялся этой проблемой вплотную. И среди многих обнаруженных эффектов наблюдаются в том числе и очень забавные явления… Что-то такое стадное, что у эль-ин начисто отсутствует, но немного напоминает Эль. Что-то, что позволяет им сосуществовать друг с другом и даже функционировать как единое целое. Как общество.
Я понимающе склонила уши.
— Да. Меня всегда поражали эти механизмы. Социализация новорождённого младенца, чья психика поначалу почти так же гибка, как и у эль-ин, в закостенелое, намертво вплетённое в основу воспитавшей его культуры человеческое существо.
— Или те изменения, которые происходят в личности, когда резко меняется восприятие её окружающими. Я был искренне поражён, увидев, как некоторые сообщества умудряются чуть ли не силой запихивать особо выделяющихся индивидов в жёсткие рамки ролей. — Он сделал паузу и знакомым жестом приподнял ухо, точно предлагая мне самой продолжить его мысль.
— Вы считаете, что люди пытаются переделать нас на свой вкус, Учитель?
Он вновь начал ходить из угла в угол, но не нервно, а размеренно и задумчиво. Чернота крыльев то сжималась до размеров развевающегося за плечами плаща, то разлеталась по всей оранжерее клубящимися вихрями, чёрные волосы били по плечам, чётко выделяясь на фоне белоснежной рубашки.
— Разве тебе такая мысль не приходила в голову? — Типично раниэль-атеровская манера отвечать вопросом на вопрос.
— Много раз. Но это не единственное… В конце концов, мы и сами пытаемся стать похожими на них. В своём роде. Я сама лично производила все изменения.
— Да, твоё первое деяние на посту Регента. — Он улыбнулся, лишь чуть-чуть показав кончики клыков. — Кстати, отличная работа. Прекрасно пойманный баланс. Но всё-таки взрослые Хранительницы не должны быть одновременно и вене, как Теи, последние события это ясно демонстрируют. Надо будет что-нибудь сделать с геном линии Уору… — Он выглядел таким… просчитывающим варианты аналитиком. Естественно и непринуждённо принимающим решения, последствия которых проявятся не раньше чем через несколько столетий и будут иметь гораздо большее значение, чем все мои сегодняшние трепыхания.
— Не будем отвлекаться. — Тон мой был несколько суховат. — У вас есть основания считать, что на эль-ин действительно было оказано нежелательное влияние?
— Тебе это лучше знать, Анитти. — Его голос хлестнул болезненно и резко, тщательно очищенный от магии, от этого ещё более, ранящий. — Да провались оно всё в Ауте, Valina,[1] я же сам учил тебя танцевать изменения! Опасность быть затянутым в танец всегда есть, она никуда не делась! И в этом случае — тем более. Ты — вене, и с твоей восприимчивостью риск выше в десятки раз. И ты — точка фокусировки для Эль, всё, что влияет на народ в целом, прежде всего отражается на тебе. Да посмотри же на себя! Разве ты в порядке?
Я поморщилась. Удивительно, критика Учителя, которая обычно вгоняла в невыносимый стыд и вызывала навязчивое желание хоть как-то исправиться, сейчас отскакивала, не оставляя ни малейшего следа в сознании. Может, потому, что примерно то же, на разный лад, я сама не уставала повторять себе всё последнее время.
— Иногда мне кажется, что решение интегрироваться со смертными было несколько поспешным…
— Так. — Он застыл в нескольких шагах, обернувшись крыльями и пристально разглядывая меня прищуренными глазами. — Не доходит. Попробуем ещё раз. Люди. Излучают. Что-то. Что. Нас. Меняет. Особенно. Вене. Особенно. Тебя. А. Через. Тебя. Эль. Заканчивай. Заниматься. Дурью. И. Принимай. Меры. — Сен-образы, короткие, чёткие и такие мощные, что в глазах поплыли кровавые круги, отбросили меня назад, в буквальном смысле вдавливая в стену.
— Уже принимаю. — Тут меня ударило новой, неожиданной и откровенно пугающей мыслью. — Лейруору! Я с ней танцевала, совсем недавно! Её… Я… Я ей повредила?
— Нет. — Он ответил быстро и очень твёрдо, одновременно создавая сен-образ, который должен был доказать безосновательность этого ужасного предположения. — Это было первым, что я проверил, когда подумал, что по тебе должно ударить раньше всех. Лейри в полном порядке. Но вам лучше не встречаться, пока всё не закончится.
Из меня точно воздух выпустили, и, лишь когда страх рассеялся, я поняла, как велик он был. Тело бессильно сползло по стене, из горла вырвался полупроглоченный всхлип.
— Что же до остальных…
— Нет никаких остальных, — Голос дрожал, но интонации были исключительно деловыми. — Эль заблокировалась от меня ещё в самом начале. Она о себе позаботится.
Аналитик склонил уши, умудрившись в этот жест вложить и понимание происходящего, и глубокую тревогу за свою непутёвую ученицу. Я попробовала сесть чуть ровнее.
— Что можно сказать об этом воздействии?
Он подобрался.
— Ничего конкретного, Valina. Вряд ли они сами понимают… Влияние идёт помимо сознания, как у отправляющей стороны, так и у принимающей. Всё на уровне интуиции, смутных ощущений, желаний и тончайших нюансов поведения. И снов. Сны во всём этом имеют ключевое значение. Осталось только понять, какое именно.
Сны… Да, разумеется. Сны.
Слово это вызывало нездоровые ассоциации где-то в глубинах моей генетической памяти. Смутное и ни на что конкретное не направленное беспокойство, накрепко связанное с самим понятием. Расплетающие Сновидения не зря считались одним из самых опасных кланов.
Старые битвы, старые смерти. Могут ли образы сновидений видеть сны? И что им снится? Наша реальность? Сны снов, иллюзии иллюзий. И может ли быть так, что наша явь — это чья-то иллюзия? Миры, поменявшиеся местами. И если я — конкретизация чьего-то сна, то кто же станет воплощением моего видения? Зазеркалье Расплетающих, где стираются все грани и все законы.
Может ли так быть?
Ещё как может.
— У меня от всего этого голова идёт кругом.
— Не думай. Танцуй.
Я насмешливо вздёрнула уши:
— Это совет Учителя или приёмного отца?
— Это совет аналитика Изменяющихся. Наш клан всегда был ответственен за подобные проблемы.
— Наш клан. Кто там сейчас за старшего? Виор?
— Да. Не одобряешь? — Вопрос с оттенком профессионального интереса. Раниэль-Атеро был и её учителем тоже.
— Она хорошая вене. Блестящий аналитик. Неординарный воин. Но она слишком самоуверенна.
Древний вновь склонил голову набок, заинтересованно проведя рукой по подбородку.
— Виортея действительно неплохой аналитик. И никогда не рискнёт интересами клана.
— Нет. Но она слишком часто рискует собой. И после того как кое-кто излишне инициативный втянул её в это дело, может решить, что разбираться с подобным — прямая обязанность
