нибудь из одежды времен бурной молодости.
Гардероб отыскался в соседней комнате. Большую его часть составляли застиранные и вытянутые рейтузы, фланелевые ночные сорочки до пят с длинными рукавами, несколько старых безразмерных мантий, и гора носовых платков. Гном уже было отчаялся найти что-нибудь стоящее, как вдруг наткнулся на коробку на самом дне шкафа. Там находился темно-синий кафтан с голубой подкладкой и воротом нараспашку. Дунгаф довольно хмыкнул и отложил его в сторону. Следом был извлечен коричневый кожаный пояс и светлые брюки из плотной ткани. Все это находилось в прекрасном состоянии — судя по всему, маг очень дорожил этими вещами (посмотрев на весь остальной гардероб, сразу понимаешь почему). Однако более или менее подходящей обуви так и не попалось.
Уповая, что в молодости покойник был похож на кота хотя бы фигурой, гном понес свои находки юноше, депрессивно раскачивавшемуся в кресле-качалке. Парень отреагировал на вещи равнодушно, заявив, что коты одежду не носят. Возразив, что в данный момент тот все-таки в большей степени человек, Дунгаф заверил его, что, если он не оденется по собственной воле, то библиотекарь позовет гуляющих неподалеку кузнеца с герцогом, и ему таки придется облачиться, но уже с определенным вредом для здоровья. Юноша смерил собеседника мрачным взглядом, однако одежду все же принял. К великой радости гнома, костюм пришелся точно впору. Так что либо маг в молодости действительно был такого же телосложения, либо сам подумывал, а не превратить ли ему домашнего любимца в человека, и заранее к этому готовился.
Тем временем Гудрон с Ральдериком обследовали местность на наличие скелета престарелого чародея (гендевец очень надеялся, что кот из вредности ему бессовестно наврал, а маг просто вышел погулять). Спустя какое-то время бренные останки были обнаружены. Выбеленные ветром, дождями и солнцем кости лежали в неглубоком овраге. Судя по всему, старец сорвался с уступа и разбился, а может быть, умер от голода из-за того, что не смог выбраться. То, что юноши нашли именно того, кого искали, не вызывало сомнений. Об этом ясно свидетельствовали остатки линялой мантии, к которым по непонятным причинам имеет нездоровую тягу абсолютное большинство волшебников, и причудливая палка, опознанная герцогом как волшебный посох. Кузнец предлагал спуститься вниз и хотя бы закопать скелет, однако гендевец заверил его, что короткой молитвы за упокой будет вполне достаточно. Прочитав вслух какие-то бодрые строки, звавшиеся у него молитвой за упокой, дворянин развернулся и пошел обратно. Чуть помедлив, иролец отправился за ним.
Они явились как раз к обеду. Блюда, приготовленные Филарой уже давно ни у кого не вызывали удивления. В домике было слишком тесно, поэтому трапезничать решили на улице. Когда все сели вокруг костра, на котором, собственно, еда и готовилась, Ральдерик огляделся и спросил:
— А где этот… Барсик?
— Он не Барсик, — с упреком произнес Дунгаф, накладывая себе из котелка пеструю похлебку.
— Да какая разница?! — отмахнулся герцог. — Мне же как-то надо его называть, раз уж представиться он не соизволил…
— Там, — девушка махнула рукой в сторону высокой сосны. — Я пробовала его звать. Не идет.
Ральдерик со вздохом отставил свою миску, встал с травы и пошел в указанном направлении. Рыжий юноша сидел на самой верхней ветке, которая только могла выдержать его вес, прислонившись спиной к стволу и сложив руки на груди. Всем своим видом он ясно давал понять, что не настроен на беседы с кем бы то ни было, что с дерева слезать в ближайшее время не собирается, и что у него очень-очень-очень плохое настроение.
— Эй, там, на сосне! — крикнул герцог, глядя вверх, — я смотрю, ты прибарахлился!
Ноль внимания.
— А мы сейчас обедать будем! — не сдавался дворянин. — Если не спустишься, останешься голодным. Как последний дурак.
Было заметно, что спокойно сидеть и не реагировать коту удавалось с большим трудом. Гендевцу даже показалось, что он слышал злобный скрип зубов. Дабы закрепить успех, он продолжил:
— Дурак и есть! Что изменится от того, что ты будешь там сидеть? Котом тебе уже не быть, так что смирись. И учись, давай, жить человеком. Ты меня слышишь? А, Барсик?!
— Я не Барсик!!! — парень, наконец, не выдержал и злобно заорал. — Сколько можно это повторять?! Да ты сам тупой, раз с первого раза не понял!!! И вообще, какого черта ты сюда приперся! Из всех ты последний, кого я хотел бы видеть! Так что на твоем месте я бы валил отсюда подальше, пока я не спустился вниз и хорошенько не набил тебе морду!!!
— Ну так спустись и набей! — расхохотался Ральдерик, швыряя в собеседника упавшей сосновой шишкой.
Кот этого не ожидал, поэтому та попала ему точно по голове. Герцог заржал еще громче.
— Скотина!!! — окончательно пришел в бешенство юноша и, вскочив на ноги, принялся швыряться в уклонявшегося дворянина всеми близвисящими дарами леса.
Ветка, на которой он стоял, не была на подобное рассчитана. Не удивительно, что она подломилась, и не в меру активный парень полетел вниз. Он по привычке сначала пытался уцепиться когтями за кору, однако буквально тут же открыл для себя, что строение человеческих ногтей для этой цели не предназначено. Сломав собой еще пару веток, все-таки умудрился остановиться, повиснув на одном из самых низких и толстых сучьев. Убедившись, что незапланированный полет прекратился, с облегчением вздохнул.
— Ты все-таки спустился! — крикнул ему Ральдерик, подкидывая в руке шишку. — Интересно, что это тебя на это побудило?
Юноша яростно зашипел и с воплем: «Ну, ты точно влип!» — спрыгнул на землю.
— Вот и молодец, — спокойно сказал герцог, разворачиваясь и идя к остальным. — Пошли, а то Филара обидится.
— Стоять! Я с тобой еще не закончил! — бешено заорал рыжий. — А ну, вернись немедленно! Я кому говорю?! Да ты последний трус! Ты меня боишься! Понял, что тебе крышка, и сбежал, поджав хвост! ХА- ХА-ХА!
Обнаружив, что его никто не слушает и что он вообще остался под деревом в одиночестве, бывший кот зарычал от злости и обиды и изо всех сил врезал кулаком по стволу. Раздался глухой удар и громкий треск. По сосне пошла трещина. Юноша взвыл от боли и принялся дуть на ушибленную руку. Это несколько его остудило.
— Ну, так ты будешь обедать или нет? — донесся до него крик Филары.
Кот сурово засопел, потирая ноющую кисть, и о чем-то задумался. Потом поправил кафтан, стряхнул с него пыль, иголки и прочий мусор и пошел в сторону костра. Молча сел рядом с девушкой, так же, не говоря ни слова, принял у нее из рук миску и сурово принялся есть. Все остальные смотрели на него с нескрываемым любопытством. Во-первых, мало кто верил, что Ральдерику удастся убедить его присоединиться к общей трапезе, а во-вторых, нет более интересного зрелища, чем лицо человека, впервые попробовавшего филарину стряпню. К всеобщему разочарованию, он все съел как ни в чем не бывало: возможно, за свою жизнь в качестве питомца престарелого мага-холостяка, коту приходилось питаться гораздо более экзотическим вещами.
— Меня зовут Шун, — сказал вдруг парень неожиданно для самого себя и протянул миску за добавкой.
— Очень приятно, — отозвался Гудрон с набитым ртом и быстренько представил ему всех присутствовавших.
— Кстати, почему он, — Шун указал пальцем на гендевца. — назвал меня белкой-летягой? Это что, еще одно оскорбление?
— Нет, — покачал головой кузнец. — Он не пытался тебя обидеть еще больше. Это условное обозначение для одного из членов команды, которого мы как раз ищем. Ральдерик имел в виду, что ты подходишь на эту роль.
— Ха! — хмыкнул рыжий юноша. — А меня вы не забыли спросить, горю ли я желанием с вами идти? И вообще, что понятие «белка-летяга» подразумевает?
— Ну-у-у, — никто не успел вовремя заткнуть дворянина. — Это кто-то мелкий, незначительный, от которого пользы — грош, зато много шума и мусора. А он должен быть в своем роде уникальным животным,
