— Я и не усматриваю… — Найна злилась, а сердце, казалось, билось слишком быстро. — И не зовите меня «мисс Лимон».
— Тогда вам придется позволить мне звать вас Найна, верно? — Он самодовольно улыбнулся. — И стать полюбезней, чем до сих пор.
Найна вздохнула.
— Далеко вам ехать, мистер Хардвик? — без обиняков спросила она.
— Если вы надеетесь, что я сойду на ближайшей станции, то нет, не сойду. — Найна злобно уставилась на него, и он добавил: — Я еду до Нью-Йорка, если для вас это очень важно.
— Это совсем не важно. Меня не интересует, куда вы направляетесь, — решительно произнесла Найна.
Но она лгала: когда она узнала, что Фэн остается в поезде, зимнее небо вдруг как-то просветлело. Она решила: это, должно быть, потому, что присутствие столь вызывающей личности придавало долгой поездке какую-то нездоровую остроту.
— В самом деле? — произнес Фэн. — Для вас это совсем не важно? Тогда зачем было спрашивать?
— Так, чтобы поговорить.
— Понятно. Давайте пройдем, поговорим у меня в купе. Поезд вот-вот тронется.
— Мистер… Фэн! Я не собираюсь идти в ваше купе.
— Хорошо. Если вам кажется, что так будет лучше, мы можем пойти потрепаться в салоне.
— Трепаться-то зачем?
Он приподнял уголки губ.
— Но мы ведь только этим и занимаемся.
Найна невольно рассмеялась.
— Пожалуй.
Он кивнул.
— Ну, так, может, займемся этим не на глазах у всех?
— Нет, — ответила Найна. — Нет.
Фэн вздохнул.
— Хорошо, будь по-вашему. Пошли в салон, выпьем что-нибудь.
Найну не слишком увлекала идея выпить, тем не менее несколько минут спустя она уже сидела рядом с Фэнтоном в одном из коричневых кресел и потягивала розовое вино.
— Зачем вам понадобилось говорить со мной? — спросила она и почувствовала, что это прозвучало как попытка затеять склоку.
— Разговор поможет скоротать время в такой скучной поездке.
— А зачем было ехать, если вам так скучно? — вспылила Найна. Ей не нравилось, когда нелестно отзывались о ее любимой железной дороге.
— У меня не было выбора. Разве что глубоко обидеть сестру и швырнуть ей обратно ее подарок. Она хотела все устроить как лучше.
— То есть эта поездка — подарок вашей сестры?
Придет же кому-то в голову делать подобный подарок такому человеку, как Фэнтон!
— Угу. Она знала, что я собирался сразу после Рождества лететь в Нью-Йорк по делам. И пошла и купила мне билет на поезд, а потом договорилась с нашим троюродным братом Аддисоном о том, чтобы я провел Рождество у него на Лонг-Айленде. — Он стал разглядывать свои руки. — У меня такое впечатление, что Аддисон от этого не в восторге. Но Кристин не легко отказать, если она что-либо затеяла. Уж я-то знаю.
Найна пристально посмотрела на него. В его голосе покорность смешивалась со снисходительной привязанностью. И все-таки Найну удивило, что нашелся кто-то, способный заставить Фэна поступить против собственного желания.
— Но почему вы не могли провести Рождество с ней? — спросила она. — С сестрой-то!
— Я бы мешал ей. Она на Гавайях, в свадебном путешествии… Значит, мне пришлось бы остаться одному в доме, в котором мы вместе жили последние восемь лет. Откровенно говоря, я с удовольствием предвкушал это. С Кристиной нелегко вместе жить. — Он демонстративно вздохнул. — Но она вбила себе в голову, будто я слишком много работаю и мне необходимо отдохнуть. Если потребуется, то под принуждением. Вот я и оказался в этом поезде, будь он неладен.
Найна нахмурилась.
— А вы не могли объяснить ей, что билет вам не нужен, что отдохнете и дома?..
Он уперся ногой в выступ, тянувшийся под окнами, и повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Я не стал ничего ей объяснять, — кисло признался он. — Крис слишком хорошо меня знает. Ей еще удалось привлечь на свою сторону нашего доктора, давнишнего друга.
— Все равно можно было…
— Нет, нельзя, — отрезал он, явно раздражаясь оттого, что слышит возражения, которые давно рассмотрел и отбросил. — Кристин была искренне обеспокоена. Я слишком многим ей обязан, чтобы заставлять ее проводить медовый месяц в тревоге за братишку, которого она сама воспитала. Я ей немалого стоил. Так что я получил этот чертов билет, и вот я здесь, изнываю от скуки и мечтаю о крыльях. — Неожиданно он ухмыльнулся, сбросив хандру как змеиную кожу. — И вот почему я надеялся, что вы меня развлечете.
— А я до сих пор этого не делаю, — заметила Найна. Ей не хотелось поддаваться некоторому чувству симпатии к этому пышущему энергией мужчине, который так великодушно пренебрег собственными интересами ради спокойствия сестры. Пусть он заносчив и способен вывести из себя, но у него есть и положительные черты.
— Вас это может удивить, — сказал он, взяв ее за руку и переплетая свои пальцы с ее. — Я говорил вам, я люблю, чтобы в жизни присутствовала капелька лимонной кислоты. Вы — как раз то, чего мне недоставало.
Не зная, что на это ответить, Найна промолчала, внимательно вглядываясь в заснеженные равнины Монтаны, простиравшиеся за окном. Обычно ее успокаивал вид бескрайних белеющих просторов. Но ощущение руки Фэна, обхватившей ее руку, совершенно не успокаивало. Скорее наоборот: Найна была взвинченной и сидела как на иголках, будто ждала чего-то. Чего-то заряженного электрическим током, быть может, опасного.
— А вы? — спросил Фэн своим шершаво-бархатным голосом, вызывавшим у нее дрожь. — Почему вы едете в этом шатком анахронизме?
— Потому что мне так нравится. Терпеть не могу летать.
— Страшно? — Это был просто вопрос. Она не усмотрела в нем издевки.
— Да, — призналась она и поскорее отпила глоток вина. — Я однажды попала в сильную бурю. Мы чуть не разбились. Кроме того, у меня каждый раз бывали неприятности с ушами. Так что я летаю только в исключительных случаях. А Рождество к таковым не принадлежит.
— Верно, — согласился он. — От Рождества хоть и хлопотно, но вряд ли его можно считать исключительным случаем.
Найна вскинула на него удивленный взгляд.
— Почему вы так говорите? Вы не любите Рождество?
— Отчего же. Рождество положительно сказывается на торговле. А еще это такое время года, когда малоимущие люди острее, чем обычно, замечают, чего они лишены. Вряд ли вам что-либо об этом известно.
— Вообще-то известно… — ответила Найна. Она не могла понять, почему стоит провести несколько минут в обществе Фэна, как уже хочется стукнуть его каким-нибудь тяжелым предметом по голове, чтобы согнать с лица эту снисходительную улыбку. Найна с трудом освободила пальцы и спрятала руку в карман джинсов.
Фэн скользнул по ней взглядом, исполненным неприкрытого недоверия.
— Неужели? — проговорил он. — Пора мира на земле и благоволения? Я не знал, что вы так полны рождественского духа.
