— Но это не так просто. Но проверку, которую я собираюсь провести и которая может устроить меня, в силах осуществить только ты. Но тогда тебе придется подвергнуться серьезной опасности.
— Ради всего святого! — воззрился я на него с неподдельным изумлением.— Это что-то новое. Чтобы вы посылали меня с поручением! С каких пор вас останавливает и лишает уверенности опасность, угрожающая мне?
— Эта опасность превышает обычные пределы.
— Позвольте сначала услышать условия проверки.
— Хорошо.— Он ткнул рукой куда-то в сторону.— Твоя старая машинка все еще работает?
— Да, конечно.
— Принеси ее сюда и не забудь несколько листов белой бумаги — любого размера. Мне понадобится еще чистый конверт.
— У меня найдется несколько штук.
— Достаточно одного. И захвати из моей комнаты телефонный справочник Манхэттена.
Когда я вернулся в столовую и поставил печатную машинку на стол перед собой, Вульф сказал:
— Нет, поставь ее ко мне. Я хочу печатать сам.
Я удивленно поднял брови.
— Но страница займет у вас час.
— Мне столько не нужно. Вставь в нее лист.
Я заправил лист в машинку, приподнял ее и поставил перед Вульфом. Он сидел и какое-то время озадаченно осматривал ее, пока наконец не принялся печатать. Я повернулся к нему спиной, чтобы удержаться от замечаний насчет его непревзойденной двухпальцевой техники, и некоторое время пытался определить его производительность. Но Вульф вдруг вытащил листок из машинки.
— Я думаю, что этого хватит,— сказал он.
Я взял у него из рук лист и прочитал то, что он напечатал: «Сегодня днем она была достаточно разговорчивой. Поэтому мне известно, кому отсылать эту записку, и не только это. Я никому не рассказывал, потому что сам еще не решил, что делать. Сначала мне хотелось бы поговорить с вами, и, если завтра, во вторник, между девятью и двенадцатью вы позвоните мне, мы сможем договориться о встрече. Не стоит откладывать ее, иначе мне придется делать выбор самому».
Я прочитал записку три раза. Потом посмотрел на Вульфа. Он уже заправил в машинку конверт и перелистывал телефонный справочник. Наконец начал печатать адрес на конверте. Я подождал, пока Вульф закончит и вытащит конверт из машинки.
— Это все? — спросил я.— Ни имени, ни инициалов внизу?
— Нет.
— Я признаю, что это остроумно,— сказал я.— Мы можем забыть о расчете и разослать такие письма всем, кто обозначен в списке, и ждать, кто из них позвонит.
— Я предпочитаю отправить это письмо только одному человеку — тому, на кого указывает твой рассказ. Это позволит нам проверить расчет.
— И сократить почтовые расходы.— Я посмотрел на записку.— Недостаток, на мой взгляд, состоит только в том, что меня могут задушить.
— Я не хочу сводить риск к минимуму, Арчи.
— Я тоже. Мне придется одолжить оружие у Сола — наше осталось в кабинете… Я могу взять этот конверт? Мне нужно будет опустить его у площади Таймс.
— Да. Прежде чем ты отправишь его, сними с письма копию. Вызови Сола сюда утром. Если по телефону позвонят, тебе нужно будет обдумать как следует условия встречи.
— Согласен. Конверт, пожалуйста.
Он протянул его мне.
Утром во вторник, начиная с восьми часов, мне пришлось разрываться между телефонными и дверными звонками. После девяти мне на помощь пришел Сол, но она не распространялась на телефон, потому что, согласно полученным указаниям, обязанность отвечать на все телефонные звонки вменялась мне. В основном звонили из газет, но среди прочих была и пара звонков из отдела по расследованию убийств, а также несколько звонков, не относящихся к делу.
Каждый раз, когда я подходил к телефону и говорил в трубку: «Бюро Ниро Вульфа, Арчи Гудвин слушает», мое сердце резко подскакивало, но через некоторое время снова успокаивалось. У меня в запасе была версия с упоминанием ведомства окружного прокурора, которое вбило себе в голову странную уверенность, что может приказать мне явиться для интервью ровно к половине двенадцатого, и все заканчивалось моим согласием перезвонить попозже, чтобы условиться о часе.
Незадолго до одиннадцати, когда зазвонил телефон, я на кухне составлял компанию Солу, который, в соответствии с указанием Вульфа, был введен в курс дела.
— Бюро Ниро Вульфа, Арчи Гудвин слушает.
— Мистер Гудвин?
— Совершенно верно.
— Вы прислали мне записку.
Моя рука была готова обойтись с телефоном так же, как рука Веддера с цветочным горшочком, но я все же не допустил полного сходства.
— Я? О чем?
— Записку с предложением встретиться. Вы расположены говорить на эту тему?
— Да, конечно. Я один, и нас никто не подслушивает. Но я не узнаю вашего голоса. Кто это?
— У меня два голоса. Это мой второй голос. Вы уже приняли решение?
— Нет. Я ждал звонка от вас.
— Это благоразумно. Я готов обсудить дело. Вы свободны сегодня вечером?
— Я могу располагать им по своему усмотрению.
— Вы с машиной?
— Да, машина в моем распоряжении.
— Подъезжайте к закусочной у пересечения Пятьдесят первой улицы и Одиннадцатой авеню с северо-восточной стороны. Будьте там в восемь часов. Оставьте машину на Пятьдесят первой улице, но не у самого перекрестка. Разумеется, вы должны быть один. Войдите в закусочную и закажите что-нибудь. Меня не будет, но вы получите записку. Вы успеете туда к восьми?
— Да. Я по-прежнему не узнаю вашего голоса. Не похоже, что вы именно тот человек, которому я отправлял письмо.
— Это я. Мы договорились, не так ли?
Разговор прервался. Я повесил трубку, сказал Фрицу, что теперь он может отвечать на любые телефонные звонки, и взлетел но лестнице на третий этаж.
Вульф был в холодном отделении. Когда я сказал ему о звонке, он только кивнул.
— Этот звонок,— сказал он,— лишь подтверждает целесообразность наших допущений и правильность нашего расчета, и ничего больше. Приходил кто-нибудь, чтобы снять пломбы?
Я ответил ему, что нет.
— Я просил Стеббинза об этом, и он сказал, что поговорит с Крамером.
— Больше не проси,— отрывисто сказал он.— Спустимся в мою комнату.
Если бы убийца провел остаток этого дня в доме Вульфа, он бы почувствовал себя польщенным или что-то в этом роде. Даже во время дневного посещения Вульфом оранжереи, с четырех до шести, его мысли были заняты моей встречей, что доказывалось обилием новых идей, которые так и били из него, когда он спустился в кухню. За исключением часовой отлучки на Леонард-стрит для того, чтобы ответить на вопросы помощника окружного прокурора, и мой день был посвящен этому. Самым значительным поручением для меня, придуманным Вульфом,— хотя в тот момент оно показалось мне бесцельной тратой времени, — были визиты к доктору Воллмеру за рецептом и в аптеку.
Когда я вернулся из ведомства окружного прокурора, мы с Солом забрались в «седан» и выехали на разведку. Мы не останавливались у пересечения Пятьдесят первой улицы и Одиннадцатой авеню, но четырежды проезжали его. Нашей целью было найти место для Сола. И он сам, и Вульф настаивали на том,
