- Потом, дочка, - Атен остановил ее прежде, чем она успела задать свой первый вопрос, сам же продолжал, обращаясь уже не к ней - ко всему каравану: - Останавливайте оленей. Разбивайте цепь… И готовьте факелы, - замолчав на мгновение, он закинул голову назад, чтобы взглянуть на небеса. Тьма сгустилась, как бывало перед приходом зари. - Нам надо торопиться. Скоро рассвет. А обряд должен быть совершен до первого луча солнца…
- Нам нельзя здесь останавливаться, - Мати вздрогнула, резко повернулась на зазвучавший совсем рядом голос мага. Она даже не заметила, как тот подошел.
- Гор! - его приход вернул Лину к жизни. Вскочив, женщина бросилась к магу. Ее движения были так стремительно быстры, что сыновья не успели ее остановить. - Гор, взгляни на него! Это ведь неправда то, что сказал раб! Я не верю! Он не мог умереть! Он… Он просто заснул! Так крепко, что я не смогла его разбудить! Но ты сможешь, правда ведь?
Хранитель посмотрел на нее с нескрываемым сочувствием. Он не знал, что сказать.
Караванщица же и не ждала от него слов. Схватив мага за руку, она потянула его за собой.
- Идем же! - откуда только у нее взялись такие силы? И он сдался, хотя и понимал, что бессилен что- либо изменить. Ведь смерть… Ее, даже такую, случайную, пришедшую неизвестно с какой стороны, ни с чем не спутаешь.
- Атен, - уже возле полога повозки Гор обернулся к хозяину каравана, - нужно продолжать путь! - его лицо было напряженным, в глазах поблескивало беспокойство.
- У нас нет выбора, - глядя себе под ноги, процедил сквозь стиснутые зубы караванщик. - Пока обряд не совершен, караван не может сделать и шага. Иначе вестники смерти не отвяжутся от нас!
- Так будет, если мы остановимся!
Вздохнув, хозяин каравана лишь качнул головой.
Смерть - знак свыше. И все, что следует за ней - не решение смертного, но воля богов, которую не смеет нарушить никто из живущих на земле - ни простой торговец, ни Хранитель.
Мати не помнила, как добралась до своей повозки. В груди образовалась какая-то непонятная пустота, от которой несло холодом и безразличием. Глаза смотрели, не мигая, прямо перед собой, ничего не видя, губы шептали слова, но на каком-то неведомом разуму языке, руки, отданные самим себе, принялись наводить порядок, убирая плошку с водой, остатки костей, сваливая в кучу у полога одеяла, на которых спали волки, оставив клочья своей шерсти.
Она не заметила, как караван остановился, и вообще, как давно это случилось.
Время… Оно почему-то больше не касалось ее, продолжая течь своим чередом в стороне.
А потом затрубили рога, созывая всех на обряд прощания. Когда она услышала их низкий протяжный звук, у нее что-то екнуло в груди.
'Значит, все…' - до этого мгновения Мати еще сомневалась в том, что все происходит на самом деле. Ей так хотелось верить, что это какая-то ошибка. Но теперь… Теперь надеяться больше было не на что.
'Конец…' - она пододвинулась к краю повозки, возле самого борта запустила руку под одеяла, вытаскивая завернутый в кусок белоснежной, как снега пустыни, ткани прощальный факел, осторожно развернула его, взглянула, словно видя в первый раз в своей жизни, пробежала пальцами по голове.
'Давно его не зажигали… Вон какой гладкий и ровный…' - действительно, в последнее время караван обходили стороной вестники смерти.
'Но ведь… - начав вспоминать, девушка нахмурилась, в ее глазах отразилась тень удивления. - А как же Рамир? И ее муж? - и только потом она поняла: - Для рабов нет обряда. У них нет судьбы, нет пути. Может, и смерти тоже нет… - почему-то подумалось ей. - Они умирают затем, чтобы потом, переродившись, прийти на землю вновь, если были хорошими людьми - в образе свободных, если нет - снова рабом.
Как снежные волки. Только священные звери помнят свое прошлое, а они - нет…
Может, так и лучше - начинать жизнь с чистого белоснежного снега, на который не ступала ничья нога… - на какой-то миг она даже позавидовала рабам. - Счастливые! Я бы тоже хотела остаться… Впрочем… - она грустно улыбнулась сама себе. - Пока я не прошла испытание, я такая же неполноправная, как и рабы.
И если я умру сейчас, то не усну вечным сном, а вернусь в мир малышом… Только… - она поморщилась. - Тогда я потеряю Гора! А без него я не буду счастлива! Не смогу! - она была в этом уверена. - Никогда!' Подержав факел в руках еще несколько мгновений, она вновь завернула его в тряпицу и убрала, подумав с долей сожаления:
'Ну вот… Я достаточно взрослая, чтобы все понимать, чувствовать. Хотеть проститься с знакомым по-человечески… Но слишком мала, чтобы сделать это…
Хотя мне и осталось до испытания всего несколько недель…' Она ничего не могла с этим поделать. Закон есть закон. И по закону ей не разрешалось зажечь этот факел.
- Это право дается в испытании… - сорвалось с ее губ.
- А ты знаешь, почему это так?
- Ой! - Мати вздрогнула, закрутила головой, ища того, кто с ней заговорил. Нет, конечно, она сразу узнала голос Гора, и, все же… Она испугалась, что это демон пришел за ее душой. И только увидев стоявшего возле повозки за оставшимся отдернутым пологом мага - не призрака, не тень, а человека из плоти и крови, она с облегчением вздохнула:
- Ты снова напугал меня!
- Прости.
- Ты давно здесь?
- Достаточно. Я же сказал: тебе сейчас опасно оставаться одной.
- Да, - она виновато улыбнулась. - Я забыла… А ты, несмотря ни на что, продолжаешь беречь мой покой…
- Так ты знаешь, почему не имеющим судьбу не дозволено участвовать в этом обряде?
- Знаю, - с грустью взглянув на него, девушка кивнула. - Потому что обряд открывает врата между миром снежной пустыни и краем смерти. Он идет по шаткой грани судьбы, которая, единственная, удерживает от падения. Об этом говорится в легенде об Уте.
Бровь Хранителя удивленно приподнялась:
- Мне казалось, ты не читала Черные легенды.
- Я и не читала, - ее лицо было спокойно, глаза оставались открыты, словно замерзнув, веки не моргали. - Гор, скажи, а Лис… Он действительно умер? - она взглянула на него глазами, которые в одно и то же мгновение неистово просили: 'Скажи мне правду! Я должна знать, какой бы ужасной она ни была!' и 'Не говори! Солги!
Пусть, раз мне все равно не дано с ним проститься, я до конца света буду думать, что он просто уснул. Не сном смерти, а обычным, земным сном'.
- Лигрен не ошибся.
- Но почему?!
- Он, все-таки, лекарь, и знает…
- Я не об этом! - прервала его Мати. - Почему он умер?
- Боги решили, что он достаточно пожил, прошел путь своей судьбы и ему пора уйти.
Вот Они и забрали…
- Гор, а может, не боги?
- Что ты имеешь в виду? - бровь Хранителя чуть приподнялась.
- Я понимаю, ты скажешь: все это ерунда, не мучай себя глупыми страхами, такого не может быть… - вообще-то, если честно, именно это она и хотела услышать, а потому продолжала: - Но… Гор, а что если это демон? Тот, которого я вызвала?
- Нет. Это не может быть он. Я говорил тебе: встав на другой путь, караван изменил свою судьбу. И, потом, демоны слишком жадны, чтобы оставить хоть что-то.
Они забирают все, без остатка: не только жизнь, но тело, душу, дух…
- Понятно. Значит, это не демоны?
Маг кивнул.
- И вообще, сон - не их стихия. Ты ведь знаешь, что демоны не спят?
