— А твой друг не только бизнесмен, но и фермер? — спросила она задумчиво.
Как ни дико это звучало, но Лив проникалась все большей симпатией к приятелю Грегори. Конечно, нелепо испытывать какие-либо чувства к абсолютно незнакомому человеку, но атмосфера этого дома постоянно напоминала об отсутствующем хозяине. Все началось с невольного сочувствия бедняге, никогда не знавшему родительской любви. А тут еще оказалось, что у нее с ним одинаковые вкусы и литературные пристрастия. Желание побольше узнать о Джилле Дезерте росло с каждым часом, и Лив захотелось поподробнее расспросить Грегори о его друге.
Заметив на полке еще не читанный ею роман Айрис Мёрдок «Сон Бруно», она решила взять его и почитать на сон грядущий. Возможно, переживания вымышленных персонажей помогут вытеснить из головы Грегори и окружающую его ауру чувственности и сексуальных фантазий.
— Как и твой друг, я тоже очень люблю сельскую местность. Наверное, мне это передалось от мамы и тех счастливых лет, что мы провели в Роуз-хаус.
Лив поморщилась. Даже на невзыскательный вкус ее слова звучали патетическим бредом, сентиментальщиной. Но какой-то бес подзуживал ее продолжить разговор.
— Мне кажется, в большом городе он чувствует себя чужим, ему там неуютно и одиноко. А иначе зачем бы ему содержать это поместье теперь, когда его сестра выросла и зажила собственной жизнью?
— Очень мило с твоей стороны испытывать явную симпатию и сочувствие к незнакомцу, — сухо отозвался Грегори, но тут же мысленно выругался.
Опять он наступает на те же грабли и совершает все ту же ошибку. К тому же его ревность просто смешна — нельзя же в самом деле ревновать к себе самому. Грегори тяжело вздохнул. Как жаль, что пришлось затеять эту нелепую мистификацию и скрывать свое истинное имя и положение. Глупо притворяться собственным другом и рассказывать о себе в третьем лице. Однако пока придется смириться. Настанет миг — и он откроется Лив, поведает ей всю правду. Но это время еще не пришло.
Да и вздумай он прямо сейчас заявить Лив, что он, мол, и есть тот самый отсутствующий хозяин, — она попросту не поверит. Решит, что он совсем свихнулся.
— Насколько мне известно, Джилл всегда мечтал, что когда-нибудь осядет именно здесь. Самое подходящее место для большой семьи. И ты, конечно, права: он и впрямь интересуется сельским хозяйством. Сегодня мы обошли лишь малую часть всех его владений.
Грегори сам слышал, как ворчливо, почти неприязненно звучит его голос, но ничего не мог поделать с собой. Ну сколько можно морочить Лив голову! Он уже сам себя начинал ненавидеть. А еще тягостней была мысль, что прелестную красавицу куда более интересует мифический Джилл Дезерт, нежели реальный человек из плоти и крови, за которого она вышла замуж. Не потому ли, что плоть и кровь неудачливого маляра не заслуживали ее внимания?
Поймав на себе пристальный взгляд Грегори, Лив поспешно отвернулась. Волна светлых волос взметнулась, скрывая лицо, но он успел заметить выступившую на щеках девушки краску и загадочный блеск глаз под густыми ресницами. Она взяла с полки заключенную в серебряную рамку фотографию его сестры и принялась так внимательно ее разглядывать, словно хотела на всю жизнь запомнить стройную фигурку, копну черных волос, милое личико, упрямо вздернутый подбородок.
— Это Кэтлин, — внешне бесстрастно пояснил Грегори.
Держать себя в руках становилось все труднее и труднее. Ему отчаянно хотелось выйти из тесной комнатки куда-нибудь на простор, где проще сохранять дистанцию. Иначе все его благие намерения потерпят крах, и он скажет или сделает что-нибудь этакое, что навсегда помешает ему заслужить доверие Лив и завоевать ее любовь. Сейчас эта задача казалась ему практически непосильной.
— Пожалуй, нам обоим не помешает освежиться и принять душ. А об ужине позаботимся позже.
С этими словами он круто повернулся и вышел из кабинета. Оставалось только надеяться, что его уход не выглядел откровенным бегством. Но что поделать — весь его хитроумный план по завоеванию сердца Лив основывался на виртуозной стратегии. Одна беда: в ее присутствии стратег из него был никакой.
Вздохнув, Лив поставила фотографию обратно на полку. Кэтлин и впрямь была необыкновенно хороша собой, просто очаровательна. Но почему-то, когда Грегори на этот раз говорил о сестре своего друга, в голосе его не слышалось прежней теплоты. Означало ли это, что он не солгал и относится к Кэтлин просто как к младшей сестре? Или же просто разозлился на нее, Лив?
Но из-за чего? Неужели из-за ее неумеренного любопытства по отношению к Джиллу Дезерту? Что-то тут было не так. Почему, спрашивается, Грегори всегда рассказывает об этом друге — его деньгах и обширных владениях — так равнодушно, чуть ли не со скукой в голосе? Послушать, так для него самого все эти богатства — пустяк, пыль под ногами. Пожелай он — и все блага земные сами потекут ему в руки.
Лив в задумчивости направилась в спальню, скинула одежду и встала под душ. Все-таки странно Грегори ведет себя. Быть может, под его бравадой скрываются комплексы неудачника? Похоже на то. Наверное, стоит как-нибудь сказать Грегори, что, на ее взгляд, никакие богатства не сравнятся с доброй душой и чистым сердцем.
Нет, пожалуй, лучше не надо, подумала Лив, смывая белоснежную пену. А то чего доброго решит, будто она пытается ему покровительствовать. К тому же, чем более безличностным будет их общение, тем лучше.
Да и сам Грегори, если подумать, не очень-то откровенен. Охотно рассказывает всевозможные подробности из жизни приятеля, а вот о себе почти что и словом не обмолвился. Ни разу не упомянул о своей семье, о том, где жил и чем занимался до того, как поселился у бабушки и дедушки.
Что ж — коли предпочитает не переходить на личные темы, ей же лучше. Так куда безопаснее. Недаром говорят: чем меньше знаешь, тем крепче спишь. И Лив окончательно решила не говорить Грегори ничего такого, что могло бы внушить ему мысль, будто она желает более тесного знакомства. Но и по поводу друга объясняться не стоит. Еще подумает, что она намекает на его несостоятельность по сравнению с удачливым бизнесменом…
Выйдя из душа, Лив занялась решением более насущной проблемы: как одеться. День выдался жарким, да и вечер не сулил желанной прохлады. Любой лоскуток на теле казался лишним, поэтому после недолгих колебаний она все же решила не надевать лифчик. А дабы скрыть отсутствие этой детали туалета от проницательных мужских глаз в дополнение к коротеньким шортам выбрала мешковатую футболку, скрывающую очертания тела. Не очень изящно, зато удобно, не стесняет движения, а тонкая ткань легко продувается даже малейшим ветерком и создает ощущение прохлады.
Утром, когда после завтрака Грегори предложил прогуляться по окрестностям, первым побуждением Лив было наотрез отказаться. Девушка никак не могла выбросить из головы вчерашнее его предложение сделать их брак настоящим. Продолжать этот разговор она не хотела, более того — побаивалась.
Всю свою сознательную жизнь она старалась избегать отношений, построенных лишь на физическом влечении, без тени сантиментов и эмоций. Сейчас же искушение было велико. Однако Лив вовсе не улыбалось оказаться втянутой в столь прозаическую связь. Ничего хорошего из этого выйти не могло.
Но ей не удалось подобрать подходящих слов для отказа. Не выкладывать же в конце концов демону-искусителю всю правду. Грегори и так чертовски хорошо видит, что в его присутствии тело ее отказывается подчиняться разуму. Нельзя выказывать перед ним свой страх. Поэтому Лив собрала волю в кулак и согласилась.
К немалому ее удивлению, все первоначальные опасения оказались напрасными. Похоже, ее спутника вполне устраивали чисто дружеские и платонические отношения. Лишь под конец долгого, утомительного, но очень приятного дня что-то изменилось. Произошло это на террасе, когда Грегори снял березовый листок с ее волос.
Казалось бы, такая малость — легкое прикосновение пальцев к ее волосам. Но весь мир вдруг переменился и заиграл новыми красками. С внезапной отчетливостью Лив осознала присутствие Грегори — тепло его тела, источаемый им слабый мускусный аромат, легкий шелест дыхания. Ей почудилось, что по жилам ее бежит электрический ток, тревожа и возбуждая. И бредовая, нелепая мысль о настоящем, полноценном, не фиктивном браке с этим мужчиной вдруг показалась ей соблазном, перед которым почти невозможно было устоять.
И тогда в страхе перед этим неожиданным искушением она бежала. Забрела в кабинет, завела пустую
