Роналд смягчился. Нахмурив брови, он провел рукой по своим густым черным волосам.
— Прости меня, Мэдди. Иди сюда.
Два раза приглашать ее не требовалось. Через пару секунд она уже таяла от блаженства в его объятиях, чувствуя, как в глубине ее тела нарастает сладкая тяга к этому могучему мужчине. Такое неукротимое желание вспыхивало в ней каждый раз, стоило Роналду прикоснуться к ней...
Он с силой обнял ее, привлек к своей широкой груди. Мэделин запрокинула голову назад, упиваясь чувственным жаром, разливавшимся по ее телу от частых, страстных поцелуев, которыми Роналд покрывал ее шею и плечи.
— Ты простишь меня? — хрипло шепнул он.
— Молчи... — Тело Мэделин трепетало от нетерпеливого желания. Она поймала губы Роналда и поцеловала его — жадно, крепко. — Я не хочу разлучаться с тобой, — с трудом выдохнула она. — Никогда...
Роналд нежно погладил ее щеки своими большими мягкими ладонями. Потом снова прижался к ее губам, раскрыл их, его язык проник во влажную глубину ее рта. Она со стоном прижалась к нему еще крепче, точно желала слиться воедино, расстегнула пуговицы рубашки, ее руки скользнули ниже, взялись за пряжку ремня брюк, за молнию на них, но вдруг...
— Нет, Мэдди. Не сейчас. — Голос Роналда дрожал, хотя руки были сильными и жесткими. Он мрачно посмотрел на нее, потом отодвинулся и отступил назад, точно ему были неприятны ее близость и прикосновения. — Мы должны решить, что нам делать...
Делать? Что делать? Что он имеет в виду? Ошарашенная Мэделин сейчас не могла связно мыслить.
— ...С этими мерзкими сплетнями, — продолжал Роналд. — Из того, что он сказал, я понял, что он брат твоего босса. Давай все обсудим. Я никому не позволю говорить гадостей о моей жене.
Мэделин попыталась улыбнуться мужу, если та жалкая, заискивающая гримаса, которая появилась на ее лице, могла называться улыбкой.
— Было достаточно свидетелей, и ты можешь подать на него жалобу в суд за клевету, — робко предложила она, опускаясь на мягкую софу, — если думаешь, что дело стоит таких хлопот.
— Не хлопот. — Голос Роналда звенел как натянутая струна. — Он посмел назвать мою жену...
— Я все сама слышала, — резко оборвала его Мэделин.
Ее лицо побледнело от напряжения. Главное сейчас — осторожность. Одно ее слово может погубить все, пустить под откос их жизнь с Роналдом, их счастье. Она не может, не должна потерять этого человека! Гигантским усилием воли Мэделин заставила себя собраться и заявила фальшиво легкомысленным тоном:
— Марк Винтер сделал большую ошибку, распустив свой глупый язык. Никто не принял всерьез его бред.— Но так ли это? Ведь в его грязной болтовне есть крупинка истины. Эта нежеланная мысль возникла неожиданно, и Мэделин, судорожно пытаясь прогнать ее, поторопилась продолжить: — Марк Винтер — пустой трепач, дешевый сплетник. Он ничтожество, живущее за счет доброты старшего брата. — Затем она добавила небрежно, пытаясь хоть немного разрядить напряженную атмосферу: — Говорят, что даже собственные родители считают его дурачком.
Ответа не последовало. Мэделин слышала только позвякивание стаканов. Роналд подошел, налил в ее стакан немного виски, взял свой и присел рядом с женой, внимательно глядя ей в лицо.
— Расскажи мне о нем. Ты говоришь, он брат твоего босса? Работает в компании?
— Да он в своей жизни ни дня не проработал!
Она пыталась говорить весело, даже шутливо, хотя чувствовала себя так, словно давала показания в зале суда, где ее каждую минуту могли уличить в лжесвидетельстве. К тому же Мэделин все время думала, как отвлечь внимание мужа от сказанного Марком.
— Его должность — директор по сбыту, но все свое рабочее время он тратит на выпивку и болтовню с любым, кто ему подвернется. — Беззаботный тон Мэделин становился все фальшивее.
Она отпила из стакана глоток виски, надеясь, что крепкий напиток подбодрит ее, придаст храбрости. Она так нуждалась в этом! Грязная сплетня Марка Винтера ни к чему не приведет. Она этого не позволит.
— А твой босс — он его старший брат, так ведь? И он терпит это? — недоверчиво спросил Роналд.
Мэделин не удивилась. Ведь он не знал всей истории.
— Алан? Да, терпит.— Ее голос непроизвольно потеплел, с лица сошло напряжение, она слегка улыбнулась.
Мэделин искренне восхищалась Аланом Винтером и готова была сделать для него почти все. Три года назад он, можно сказать, спас ее. Тогда она была на грани срыва. И с тех пор она безгранично предана и ему, и его фирме.
— Почему?
Голос Роналда прозвучал резко и требовательно. Взглянув на мужа, Мэделин заметила в его глазах какое-то новое, не знакомое ей выражение. Что это? Ревность, подозрение, ненависть к возможному сопернику?
— Семейный долг, наверное. Кто его знает. — Она пожала плечами, понимая, что любые ее рассказы об Алане Винтере только подольют масла в огонь. После того как Роналд услышал от этого проклятого урода гнусную сплетню, он не успокоится, пока не принудит ее уйти с работы. — Марк на шесть лет моложе Алана. Он всегда завидовал старшему брату: тот был намного умнее и красивее его. Вдобавок, когда десять лет назад их отца свалил инсульт и ему пришлось уйти с поста главы фирмы, его место занял Алан. Через два года отец умер. К тому же у Марка есть и еще одна причина не любить брата: Алан женился на его бывшей подруге, Эбби Фармер. Марк привел ее в дом, познакомил со старшим братом, и она тут же влюбилась в Алана. Впрочем, как и он в нее... Через восемь месяцев они уже были женаты. С тех пор Марк возненавидел старшего брата еще больше.
— Значит, он с детства завидует Винтеру-старшему, многое потерял из-за него и поэтому стремится всячески ему пакостить, — заключил Роналд, внимательно глядя на нее. — Ну и тип! Но почему во всем этом замешана ты?
Мэделин судорожно вздохнула. Больше всего сейчас ей хотелось вернуться на несколько часов назад. Тогда она сумела бы уговорить Рона остаться дома. Однако нужно было что-то отвечать.
— Когда я только что устроилась работать в фирму, Марк не давал мне прохода. Ему было наплевать на то, что он мне противен, на то, что я замужем. Каждый день он снова и снова лез ко мне. В конце концов ему пришлось отступиться, но с тех пор он возненавидел меня как злейшего врага.
Она старалась говорить непринужденно, шутливым тоном, словно речь шла о пустяках. Если бы Роналд узнал, как все было на самом деле, он мог бы натворить непоправимых глупостей. Хотя она и пыталась постепенно успокоить мужа, представив все произошедшее только злобной выходкой ревнующего дурака, Роналд был вне себя. Грохнув стаканом о столик, он вскочил и зашагал по комнате взад-вперед, потом внезапно остановился и пристально поглядел на Мэделин.
— Значит, мы должны все ему простить?! — крикнул он. — Ты слишком уж жалостлива ко всяким подонкам, Мэдди! Я не собираюсь все это так оставлять! Он поплатится за свои слова. — Серые глаза Роналда смотрели холодно, губы сжались в узкую, твердую полосу. — Не надо ничего говорить. Я и так знаю все, что ты можешь сказать. Предоставь все мне, Мэдди — ты не должна больше этим заниматься. Хорошо?
Ее синие глаза потемнели, подчеркивая бледность лица. Взгляды Мэделин и Роналда встретились.
— Нет, Рон. До тех пор пока ты не успокоишься, я не могу отойти в сторону. Повторяю: Марк Винтер — жалкое ничтожество, приживальщик при брате, все воспринимают его так и только так. Никто его слушать не станет, поверь мне. — Мэделин поднялась на ноги, но едва не упала, покачнувшись от внезапной слабости. — Я поговорю об этом в понедельник с Аланом. Спрошу, что он думает по этому поводу.
Ответ Роналда хлестнул ее точно плетью:
— И ты еще обещаешь уйти с работы? Неужели его мнение для тебя важнее, чем мое?
Конечно, она любила Роналда, как не любила еще никого в своей жизни, но работа — это работа, а
