стократ мудрее ее. При одной мысли о том, что могло случиться с соседкой Паука, не говоря уже о том, что могло произойти с Этьеном или с ней самой, и все из-за ее дурацкого упрямства и настойчивого желания говорить только правду и ничего, кроме правды, у Рейчел поползли мурашки по телу. Возможно, подумала она, в жизни все же бывают случаи, когда честность не является лучшей политикой, и маленькая ложь может послужить благому делу.
— Ты научишься, — тихо сказала Маргарита, очевидно, прочитав ее мысли. — Время не самый великий учитель. В отличие от опыта. Человек может прожить целую жизнь, при этом ни разу не покинув дом, чтобы испробовать жизнь на вкус, и умирает, так ничему и не научившись. А ребенок, который жил и страдал, может быть вдвое мудрее его.
Глава 17
— Говорю вам, они вампиры!
Тон у Паука изменился. Теперь он уже не был категоричным, скорее плаксивым. Раскис Паук, подумала Рейчел, глядя, как он проводит дрожащей рукой по немытым волосам и в бессильной злости дергает за сальные кончики. Его допрашивали уже не один час. Очевидно, из дома его сразу привезли сюда, в полицейский участок, и посадили в маленькую квадратную комнатку, где сейчас и проходил допрос.
Рейчел и Аржено пропустили первые два часа допроса. Именно столько времени потребовалось, чтобы пройти медицинское освидетельствование и доехать до участка. Несмотря на то что она работала в этой больнице и была своего рода знаменитостью — не каждый день с рабочего места похищают людей, — им пришлось довольно долго прождать приема врача. Когда Рейчел спросила, почему бы им просто не загипнотизировать медсестер и не встать в начало очереди, Маргарита, похоже, очень удивилась. Рейчел не требовалось срочного медицинского вмешательства, и они вполне могли подождать.
Рейчел сразу стало стыдно за то, что она сама об этом не подумала, но Маргарита немедленно залезла ей в мозги и успокоила ее словами о том, что она «еще научится». Откровенно говоря, Рейчел не терпелось начать обучение. Она поражалась тому, что никого из членов семьи Аржено, сопровождавших ее повсюду, ни разу не попросили подождать за дверью. Определенно, в умении управлять мыслями окружающих были неоспоримые преимущества. Ее в итоге так никто и не осматривал, но если бы кто-то спросил сотрудников больницы, проводили ли они осмотр, то они ответили бы утвердительно. Как и обещала Маргарита, в отчетах было написано следующее:
— Они вампиры, да? — спросил сержант Карстерс, тот самый невысокий полноватый блондин, что участвовал в задержании. Он стоял у стола, за которым лицом друг к другу сидели Паук и напарник Карстерса. — Вы храните у себя в доме гроб и вампирские клыки, Норман. И при этом вы все же заявляете, что мисс Гаррет и мистер Аржено — вампиры?
— Это фальшивые зубы! — затравленно огрызнулся Паук. — Если вы снимите с меня наручники, я вытащу их. Мои — фальшивые, зато у них зубы настоящие.
— Да, у них зубы настоящие, Норман, — ласково согласился с ним темноволосый напарник Карстерса.
— Перестаньте называть меня этим именем! — взорвался Паук. — Норман… Господи, я ненавижу это имя! Как у компьютерного заморыша. — Он окинул полицейских недовольным взглядом и сказал: — Говорю вам, Этьен Аржено — вампир. И женщина его тоже вампирша. Черт, да она меня укусила!
Рейчел поморщилась. На самом деле она его не укусила, но оставила на шее Паука царапину. Маленькую царапину, непохожую на укус. И все же в следующий раз она такого ни за что не допустит. Ну разве что с Этьеном. Ей нравилось кусать его в порыве страсти. Укусы любви… Укусы любви? Рейчел тряхнула головой. Укусы страсти, вот что она имела в виду. Не укусы любви. Она не любила Этьена. Или любила? Вопрос этот возвращался к ней вновь и вновь, и вместе с ним приходили на ум всякие противоречивые мысли. И дезориентирующие ощущения. Эти теплые, хлещущие через край чувства ее тревожили. Господи, не может быть, чтобы она его любила.
Рейчел внезапно осознала, что Этьен смотрит на нее с интересом. И тогда до нее дошло, что любой из находящихся рядом с ней мог прочесть ее мысли. Она упрятала свои расшалившиеся вопросы в дальний угол сознания и вернулась к тому, что происходило за стеклом (со стороны комнаты, где проходил допрос, стекло выглядело как зеркало). Паук молча смотрел на полицейских.
— Ладно, допустим, она тебя укусила, — сказал Карстерс. — Ты думаешь, что теперь ты тоже стал вампиром, Норман?
— Не называйте меня Норманом… — Паук внезапно замолчал, глаза у него расширились. Потом он взбодрился. Лицо его приняло возбужденно-радостное выражение. — Она действительно меня укусила. Вы думаете, я стану вампиром?
— Я не знаю, Норман. Ты в этом деле эксперт. Почему бы тебе самому нам об этом не рассказать?
Паук задумался.
— Я думаю, что такое возможно, — сказал он после недолгих размышлений. — Но Ренфилд[6] не превратился в вампира после одного укуса. Он… — На лице Паука отобразился ужас. — О Господи! Ренфилд стал слугой Дракулы. Его рабом!
— Получается, что вы теперь раб мисс Гаррет, так? — спросил темноволосый полицейский по фамилии Трибич.
Но Паук не слушал. Мысль его лихорадочно работала.
— Господи, он ел жуков и тараканов. Господи! Я не знаю, смогу ли я есть тараканов.
Полицейские переглянулись. Паук в отчаянии замотал головой.
— Я думаю, этого достаточно. Сейчас мне бы хотелось задать ему вопросы.
Рейчел посмотрела на того, кто произнес эти слова. То был доктор Смит, психиатр из больницы, в которой она работала. Его пригласили в участок, чтобы он дал оценку состоянию психического здоровья задержанного. Доктор Смит попросил, чтобы ему вначале позволили послушать допрос. Он заявил, что душевнобольные по-разному реагируют на вопросы, задаваемые психиатрами и обычными людьми, даже если эти обычные люди — сотрудники полиции. Теперь, похоже, он сам захотел задать задержанному пару вопросов.
Капитан Роджерс — начальник участка, в чьем подчинении находились сержанты Карстерс и Трибич, — кивнул и поднялся.
— Конечно, доктор. Пройдемте со мной.
Еще мгновение, и дверь в комнату с зеркальной стеной открылась, и туда вошли капитан Роджерс и доктор Смит. Капитан жестом подозвал к себе подчиненных. Они о чем-то тихо посовещались, после чего капитан вышел. Доктор Смит представился и уселся на стул, который освободил для него Трибич. Психиатр улыбнулся Пауку и спросил:
— Норман, вы понимаете разницу между фантазией и реальностью?
Рейчел едва заметно улыбнулась. Этьен тогда, в доме, задал Пауку тот же вопрос. Паук посмотрел на врача так, словно увидел перед собой пришельца с другой планеты.
— Что?
— Вы понимаете, в чем различие между фантазией и реальностью? — терпеливо повторил доктор Смит.
— Конечно, — скривился Паук. — Я, знаете ли, не сумасшедший.
— Нет, конечно, вы не сумасшедший, — примирительно сказал доктор Смит. — Вы не могли бы объяснить мне различие между фантазией и реальностью?
— Конечно. Фантазия — это… ну, это волшебники, игры в войнушку. Магия и все такое. Это не
