с клочком белесых пушистых волос по обе стороны лысого черепа и узкой полоской бородки под оттопыренной нижней губой.
– Сержант Лордан, – сказал незнакомец. – Проходите, я Асман Ила.
Имя было совершенно незнакомым, но Бардас ничего не имел против. Он последовал за хозяином в узкую, темную комнату, не более широкую, чем коридор, оставшийся у него за спиной. Свет, если можно так сказать о едва рассеивающем темноту мерцании, исходил от четырех крошечных масляных ламп, стоявших на веретенообразной железной станине. В комнате было одно окно, но его закрывала железная ставня, запертая изнутри. Три стены оставались голыми, а на четвертой, над самодельным письменным столом, висел гобелен с изображением, по-видимому, захватывающего дух чудесного пейзажа, рассмотреть который не представлялось возможным из-за недостатка света.
– Из трофеев, захваченных в Чоразене, – сказал Ила. Бардас промолчал, ни о каком Чоразене он не слышал.
– Мой дед командовал шестым батальоном. Краски выцветают от солнечных лучей, поэтому я и держу окно закрытым.
– А-а, – протянул Бардас, делая вид, что принял сказанное за полное, исчерпывающее объяснение. – Прибыл к месту службы, – добавил он.
Асман Ила указал на маленькую трехногую табуретку, которая опасно накренилась, приняв вес Бардаса: одна ножка оказалась заметно короче других.
– Из Ап-Сеудела, – сказал Асман Ила, – до пожара. Мое первое назначение. Розовое дерево, очаровательная местная инкрустация. Чернь. Добро пожаловать в Ап-Калик.
– Спасибо.
Асман Ила тоже сел. Его стул выглядел еще менее удобным и надежным, чем табуретка.
– Итак, вы герой Ап-Эскатоя. Замечательное достижение, с какой стороны ни посмотри.
– Спасибо.
– Прекрасный город, – продолжал Асман Ила. – Чудесный, я провел там некоторое время… около тридцати лет назад. Никогда не забуду совершенно восхитительную мебель с инкрустацией из резной кости в апартаментах вице-короля. Какая оригинальность замысла, какая тонкая работа, ничего даже отдаленно похожего нигде больше не найти. К сожалению. Хотя, должен признать, в Илване пытаются делать весьма неплохие копии. Впрочем, разницу заметить не так уж трудно: стоит войти в комнату, как сразу же ощущаешь некую неуклюжесть. Между прочим, один из моих двоюродных братьев обещал прислать часть ширмы-триптиха из главного зала для приемов. Боюсь, надеяться на большее не приходится.
Постепенно глаза привыкли к полумраку, и Бардас начал различать очертания стульев и кресел, комодов, книжных шкафов, табуретов и множества других, более мелких предметов, составленных в пирамиды, сложенные у стен и покрытые серыми накидками.
– Мои обязанности… – начал Бардас, надеясь отвлечь владельца всех этих сокровищ от малопонятной темы, но Асман Ила, похоже, уже забыл о присутствии гостя.
– Почти всё в этой комнате, – закончил он длинную тираду, – собрано в павших городах, которые захватили мои предки и я. Некоторые из них, смею вас уверить, совершенно уникальны: например, вот эта подставка для лампы. Предполагаю, что это единственный сохранившийся образец кнерианского кованого железа. Город давно исчез, но какая-то часть его наследия продолжает жить, здесь, со мной. А теперь перейдем к вашим обязанностям. Они просты и ясны.
Непрерывный стук множества молоточков проникал и сюда, не прекращаясь ни на миг, напоминая о себе, как нудный осенний дождь.
– Мне стыдно признаться, – сказал Бардас, – но я имею лишь самое общее представление о том, чем вы здесь занимаетесь. Не знаю даже, возможно ли…
Асман Ила не слушал, он смотрел на дверь.
– В основном ваши обязанности сводятся к общему надзору, и именно в этом плане ваш обширный опыт может оказаться весьма и весьма полезным. Конечно, я не могу уследить за всем, контролировать, чтобы каждый гвоздь был вбит прямо и каждая заклепка легла на положенное место. Нет необходимости говорить, что этим пользуются. Главная наша проблема – это кражи со складов, со всеми вытекающими из этого последствиями. Иногда я даже начинаю думать, что власти провинции, не исключено, не ведают значения термина «первопричина».
Бардас неловко заерзал на табуретке, оказавшейся весьма шаткой и рассчитанной, похоже, на человека гораздо меньших размеров, возможно, на ребенка. Слушая Асмана Ила, он размышлял о том, стоит ли информировать собеседника о собственной полной некомпетентности в данной области, но в конце концов пришел к заключению, что в этом нет смысла.
– Но, – продолжал Сын Неба, – мы справляемся. Нам повезло – здесь, в Ап-Калике, собрано много умелых мастеров. Если возникнут какие-либо проблемы или вопросы, не стесняйтесь и обращайтесь ко мне либо к начальнику производства. В конце концов, нет никакого смысла испытывать неудобства без острой на то необходимости.
Бардас благодарно кивнул.
– Спасибо, – произнес он, думая о том, что бы еще сказать, чтобы адъютант отпустил его.
Сохранять равновесие на табурете становилось все труднее и требовало немалого напряжения, и ему уже казалось, что при малейшем неверном движении этот деревянный карлик просто развалится под ним.
– Что касается технической стороны, – продолжал Асман Ила, ловко подавляя зевок, – то вы всегда можете проконсультироваться с бригадиром. Его имя Мадж. Не могу сказать, что он заслуживает полного доверия, но смею допустить, что он не хуже остальных и при этом знает, что делает. Бригадир Мадж починил для меня несколько подсвечников. Например, вот этот. Редкая вещь из Рицидена. Но у него отсутствовало основание и часть завитков вот здесь. Сейчас трудно даже найти отличие, разве что при сильном освещении. Мой дед взял эти трофеи из библиотеки Коила, так что неудивительно, что они так пострадали.
Некоторое время Асман Ила сидел совершенно неподвижно, глядя на что-то чуть левее и выше головы Бардаса.
– И помните, – неожиданно сказал он, – моя дверь всегда открыта. Намного лучше решать проблему, когда она возникает, чем пытаться скрывать ее до тех пор, пока все не пойдет наперекосяк. В конце концов, мы же на одной стороне, не правда ли?
– Мадж! – в третий раз крикнул Бардас. Мужчина покачал головой.
– Нет, никогда о нем не слышал! – прокричал он в ответ. – А почему бы вам не обратиться к бригадиру?
Бардас улыбнулся, пожал плечами и отошел.
В конце концов, после долгих поисков, ему посчастливилось обнаружить бригадира – которого звали не Мадж, а Хадж – в маленькой нише в стене галереи, где тот, свернувшись калачиком, мирно спал. Хадж оказался невысоким, крепкого телосложения мужчиной лет шестидесяти, с длинными, жилистыми руками и огромными – таких Бардас никогда в жизни не видел – ладонями. Правое плечо у него было выше левого, а волосы были почти белые и торчали подобно щетине.
– Бардас Лордан, – повторил Хадж. – Герой. Ладно, идите за мной.
Хадж передвигался быстро и легко, совершая множество мелких шажков вместо длинных, что придавало ему маневренности. Опустив голову и совершенно не глядя по сторонам, он ловко пробирался между скамьями, прокладывая извилистый маршрут через тесную мастерскую и оставляя далеко позади куда более осторожного и медлительного Бардаса, так что дважды ему пришлось останавливаться и поджидать новичка. Как и все, кого Бардас видел в мастерской, Хадж носил длинный кошмарный фартук, начинавшийся от подбородка и доходивший почти до лодыжек, большие, военного образца сапоги со стальными носами.
