принял за него. Он совсем не выходил из дому и не мог уже сопровождать Государя в шхеры, куда их величества уехали в конце августа. На его место дворцовым комендантом был назначен генерал Дедюлин, бывший в то время начальником штаба Корпуса жандармов. Дедюлин был очень честный и хороший человек, весьма приятный в обращении, но он сразу подпал под влияние своих подчиненных и потому ничем не проявил себя за все семь лет, что был дворцовым комендантом. Ничего дурного он не сделал, но и хорошего тоже. Влияния никакого не имел.
24 сентября в Гельсингфорсе состоялся съезд кадетской партии. По прошествии некоторого времени, просматривая журнал 'Ниву' 13, я увидал группу кадетов, снятую в Гельсингфорсе, и среди них Ф. А. Головина. Так как он состоял председателем губернской земской управы, а по закону председатель губернской земской управы обязан для отлучек испрашивать разрешение губернатора, то я, усмотрев в данном случае нарушение закона, запросил письмом Ф. А. Головина, действительно ли он снят на группе в Гельсингфорсе, и если да, то какими мотивами он руководился, уехав в отпуск, не испросив на то моего разрешения.
На это я получил ответ, что на группе действительно снят он, а что уехал он на съезд не испросив моего разрешения, то поступил он так, уверенный, что я ему разрешения на поездку в Гельсингфорс на кадетский съезд не дам. Через некоторое время я узнал, что М. В. Челноков, бывший членом губернской земской управы, ездил на этот съезд также без разрешения. Запросил я его и получил очень оригинальный ответ, что он на службе уже 15 лет и за это время много раз путешествовал по России, бывал даже за границей и никогда не испрашивал разрешения, да и губернаторы — князь Голицын, Сипягин, Булыгин и Кристи — никогда не возбуждали этого вопроса. Он и считал поэтому установившимся обычаем, чтобы служащие в земстве пользовались такою свободой.
По рассмотрении в губернском по земским и городским делам присутствии, куда я внес вопрос об ответственности Головина и Челнокова за нарушение закона, присутствие постановило: представить министру внутренних дел об объявлении Головину выговора, а Челнокову замечания, на что и последовало согласие министра. Оригинально то, что председатель окружного суда В. Н. Давыдов, который, казалось бы, должен был стоять на страже закона, в качестве члена присутствия подал отдельное мнение, не согласившись с присутствием.
28 сентября я устроил у себя совещание, пригласив предводителей дворянства и председателей земских управ для обсуждения вопроса по земельному устройству крестьян. Совещание приняло возбужденные мною вопросы очень близко к сердцу и признало необходимым организовать землеустроительные комиссии. Главными задачами этих комиссий совещание признало содействие крестьянам при покупке ими земель от частных владельцев и Крестьянского банка, при обмене земельных участков и уничтожении чересполосиц, а главное — содействовать правильному отграничению владений. Последняя задача, по мнению совещания, должна была быть поставлена на первом плане, так как большинство возникавших среди крестьян недоразумений вызывалось всегда вследствие неопределенности границ.
5 октября последовал высочайший указ об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц других бывших податных состояний. Этим указом права крестьян и мещан уравнивались с правами остальных сословий; отменена была подушная подать и круговая порука в уплате сборов; предоставлено было крестьянам, обладающим установленным цензом помимо надельной земли, участвовать во вторых земских избирательных съездах независимо от участия их в выборах от сельских обществ уезда14, отменено было правило об утверждении губернатором земских гласных от сельских обществ; установлено, что уездные съезды могут отменять приговоры по представлениям земских начальников только в тех случаях, когда эти приговоры составлены несогласно с законом, а никак не по существу, и пр.
6 октября я ездил в Рузский уезд, где состоялось освящение моста через Москву-реку на шоссе между станцией Шелковка Московско-Брестской ж. д. и городом Рузой. Мост был сооружен губернским земством и представлял собой грандиозное сооружение. После молебствия через мост открыт был свободный проезд и проход.
14 октября в Москве было получено известие о грандиозном ограблении, имевшем место в Петербурге на углу Фонарного переулка и Екатерининского канала. В 11 часов утра на этом месте появилась карета Экспедиции заготовления государственных бумаг, эскортируемая конными жандармами и городовыми. В это время два молодых человека, выскочившие из ворот, бросили две бомбы. Лошади забились, карета остановилась, несколько жандармов и городовых были ранены, другие бросились за убегавшими бомбометателями. В это время из соседнего дома выскочили несколько человек и бросились к карете, которую, пользуясь суматохой, ограбили; украдено было около 600 000 рублей. Часть преступников была поймана.
Это дерзкое ограбление среди дня произвело удручающее впечатление, оно лишний раз доказало, что военно-полевые суды не устрашили и не оправдали ожиданий Совета Министров.
17 октября Москва, как и остальные города России, праздновала годовщину манифеста о даровании населению гражданских прав. За несколько дней до этого празднования я обратился к населению с особым объявлением, разосланным по всем городам и селениям. В этом объявлении, приглашая отпраздновать годовщину издания высочайшего манифеста о даровании населению гражданских прав, я призывал население Московской губернии украсить свои жилища флагами и мирно отпраздновать годовщину 17 октября, решительно предостерегая его от всякого нарушения порядка, сборищ, манифестаций и т. п. Я просил население соблюдением порядка показать всем достойный пример сдержанности, спокойствия и подчинения закону.
На другой день после 17 октября я выехал в Подольский уезд для объезда волостей, так как в последнюю мою поездку я посетил только город Подольск и осматривал городские учреждения. Эта поездка оставила во мне прекрасное впечатление; везде, в волостных правлениях, в школах, больницах я нашел полный порядок, а главное, меня очень порадовало, что налоги после моего последнего обращения к населению стали поступать очень исправно. В Спас-Купле я был поражен ответами учеников церковно- приходской школы, а также и количеством наглядных пособий. Ученики держали себя отлично, отвечали бойко и осмысленно. В этом же селе я посетил вдову убитого крестьянина Галдилкина, который так трагически покончил жизнь, бросившись на поимку разбойников, совершивших вооруженное нападение на дом купца Ломтева. После Галдилкина осталась вдова с восемью детьми.
В селе Троицком я обошел постройки грандиозной окружной психиатрической больницы, только что отстроенные, на 2000 больных. Эта больница, выстроенная на средства Министерства внутренних дел, должна была обслуживать не только Московскую губернию, но и соседние. В такой больнице давно чувствовалась крайняя нужда, так как во многих деревнях можно было встретить психических больных, находившихся в ужасных условиях — бывали случаи, что некоторых буйных держали на цепи. И все это было за неимением мест в больницах. Постройкой этой больницы вопрос этот был отчасти разрешен. В то время больница эта еще не была готова и в ней было много дефектов, о которых я буду говорить ниже. Недалеко от этой больницы помещалась также больница губернского земства при селе Мещерском, тоже психиатрическая, на 600 больных. Я обошел ее, посетив все палаты. Произвела она на меня очень хорошее впечатление своим устройством. В 1905 г. и в начале 1906-го эта больница давала мне немало хлопот — революционным настроением своих служащих.
В деревне Мисайлове я посетил бывшего члена Думы Я. В. Ильина — местного старшину Островской волости. Царившая в его доме патриархальная обстановка переносила к древнему допетровскому укладу русской жизни.
30 октября Москва омрачилась новым злодейским покушением. Когда градоначальник А. А. Рейнбот шел пешком по Тверской, направляясь к церкви Василия Кесарийского на освящение школы и богадельни, в него была брошена бомба, которая, по счастливой случайности, перелетев через него, упала на мостовую и взорвалась, не причинив никому вреда. Преступник был схвачен, но в эту минуту успел еще сделать несколько выстрелов из револьвера, тоже никого не задевших. Рейнбот выстрелил преступнику в голову, что, конечно, было лишнее и произвело неприятное впечатление, так как преступника в это время уже держали. Градоначальник продолжал свой путь и только после молебствия вернулся домой, показав стойкое хладнокровие.
6 ноября в Павловской слободе, где квартировала 2-я гренадерская артиллерийская бригада, состоялось освящение вновь устроенной церкви бригады в казармах. По приглашению командира бригады
