С. Д.
Я вспоминаю о прошедшем Детали в памяти храня: Не только я влюблялся в женщин Влюблялись все же и в меня. Получше были, и похуже Терялись в сутолоке дней Но чем-то все они похожи Неравнодушные ко мне Однажды я валялся в поле Травинку кислую жуя И, наконец, представьте, понял Что сходство между ними — я. Я — их упреки и обиды, Волнения по пустякам Я — ненависть к спиртным напиткам Я — уважением к стихам Им, как и мне, не нужен в жизни Так называемый уют Смешные, знаете ли, мысли Порой покоя не дают. * * * «Стоит тайга, безмолвие храня
Неведомая, дикая, седая»
Не помню автора (из молодых) Тайгу я представлял себе иной Простой, суровой, мужественной, ясной Здесь оказалось муторно и грязно И тесно, как на Лиговке, в пивной. «Стоит тайга, безмолвие храня Неведомая, дикая, седая» Вареную собаку доедают «Законники», рассевшись у огня. Читавший раньше Гегеля и Канта Я зверем становлюсь день ото дня Не зря интеллигентного меня Четырежды проигрывали в карты. Но почему тогда глаза смущенно прячу Когда я песни ваши слушаю и плачу. «Законники» — это воры «в законе», профессионалы и философы воровства. Сидят на ослабленном пайке, т. к. не работают принципиально.
[Осень 1962. Коми — Ленинград] Дорогой Донат!
У меня по-прежнему все в порядке. Мое положение заведующего батальонной библиотекой — это лучшее, что можно найти в армии. Кроме того, мне дали портативную пиш[ущую] машинку «Москва». Очевидно, вскоре буду сдавать экстерном на III шоферский класс.
Единственное, что меня очень досадует, это Асины неприятности. Меня это ужасно огорчает.
Здесь, в Чинья-Ворыке, есть очень занятный человек — Виктор Додулат. Он прекрасно играет на гитаре и сам сочиняет песни, очень веселые и простые. Сам он из Перми, образования классов 6 у него. Кроме песен, он пишет стихи, полупохабные и дурашливые, но, по-моему, талантливые. Одну его песню здесь распевают все. Она называется «Я не без шухера ушел».
Если Окуджава занимается тем, что передает, трансформирует для людей изысканного круга чувства простых людей, то Додулат как раз и есть простой человек, и поэтому в его песенках совсем нет кокетства.
Мы с ним однажды читали долго друг другу, и ему, вроде бы, понравилось. Я ему сказал, что его стихи и песни слишком беспечны и в них мало его труда. Он немедленно согласился и сказал:
А стихи я творю по-простому, Тут премудростей нет никаких, Скажем, слово приставил к другому, Получился, как видите, стих. Тогда я ему посвятил такое стихотворение:
Поэзия — это такая морока, Что лучше не браться, но если увяз, Пусть будет тяжелым твой стих, как дорога, 
