Дорогая Марина!
Ваше письмо, главным образом, касается Лены, и я думал, что мы ответим вместе, но потом решил не связываться, ибо у моей жены очень вольное обращение со временем и пространством, однажды Лена написала письмо какой-то Фане в Ленинград и носила его в сумке полтора года, клянусь…
Кто бы ни набирал «Зону», ошибок было очень мало — спасибо. В слове трансцендентальный второе «н» кажется таким же лишним, как в слове «инциНдент», но существует бремя казенной грамматики, и надо его смиренно нести. Когда-то Вера Панова объяснила мне, что в слове «дизентерия» ударение надо ставить так: дизентерия», доказав это с помощью словаря, и с тех пор это слово, которое раньше проскальзывало в моей речи легко и беззаботно, я произносил так, как она велела, объяснял всем, что так учит Вера Панова, и выражал готовность принести словарь, и это усложнило мою жизнь.
Некоторые исправления, сделанные Леной, я вычеркнул, чтобы не усугублять труды, поскольку речь шла о казуистических мелочах, но если Вы эти исправления все-таки сделали, то хорошо. Более всего меня смущают опечатки со значением — протез вместо протест, или ромен вместо ремень, и еще — выпавшие отрицательные частицы, но ничего такого в «Зоне», кажется, нет. Что же касается того, где ставить точку — внутри скобок или снаружи, то мне это абсолютно все равно. Вайль говорит, что у Довлатова — «волевая пунктуация».
Марина, если Вы помните Соломона Шапиро, то у него недавно умерла мать. На еврейских обрядовых похоронах Соломон поругался с раввином, в частности, сказал ему: «Понаехало всякое говно из Ужгорода». Тогда раввин воздел руки и наслал на Соломона еврейские кары, но Соломон сказал по-английски: «Знаю я вашу веру, электричеством в субботу пользоваться нельзя, а людей обжуливать можно…».
В газете «Новый американец» недавно запретили употреблять слово «свинина» даже в экономических статьях, хозяин Давидка сказал, что не надо травмировать читателя неприятными словами.
Наум Сагаловский пишет книгу: «Вечера на хуторе близ Лубянки».
Обнимаю и приветствую.
Синсирели энд вери трали йорс [искренне и глубоко преданный вам]
С. Довлатов.
Милая Лена!
Очень бы хотелось помочь Вам. Но, как всякий нормальный эмигрант, я сильно боюсь финансовых бумаг, подписей, налогового управления, которое, по приказу нынешнего президента, собирается в ближайшее время выжать из уклоняющихся все недоплаченные налоги вместе с кровью и слезами. Кроме того, я совершенно не представляю, как именно должна быть написана такая бумага. Может быть, сделать так: Вы с чьей-то помощью готовите английский текст, посылаете его мне, а я уже решаю, грозит мне это чем-то или нет. Если нет — печатаю на своем бланке и подписываю.
Сереже передайте, что моя книжка ушла в типографию вслед за «Зоной» и что я благодарю его за всю проделанную работе (кое-что исправил по его пометкам).
Всех благ, всегда ваш,
Игорь.
P.S. А Карл не может написать такую бумагу? У него, по крайней мере, есть чеки на Ваше имя, подтверждающие факт работы.
Sept. 8, 1982 TO WHOM IT MAY CONCERN
Starting September 1, 1981 Elena Dovlatova-Mechik is working for our Publishing Co. as a free-lance editor and proof-reader being paid on per page basis but not more than $115.00 per week before taxes.
Igor Yefimov Director
Дорогой Сережа!
В последний момент вспоминал еще две назревшие проблемы.
ПЕРВОЕ.
Из разговора с Ржевским я узнал, что готовится большое русское сборище — чествование Седых. Я понимаю, что ни ходить туда, ни тем более торговать там нашими книгами Вам неохота. (Да и вообще не по чину это Вам стоять за прилавком; кажется, с самого начала затея была утопическая.) Но нельзя ли найти мальчишечку, чтобы взял на себя это за 30 % (10 % — Вам). Мои девочки съездили в Детройт и перед киносеансом продали все же на сотню. А главное, хотелось бы ради рекламы. Там будет так много пишущей братии, что можно надеяться — кто-то раскачается дать заказ на набор (глядишь, и Лене перепадет), увидев наши яркие и безвкусные обложки.
ВТОРОЕ.
Назрела пора издавать книгу Неизвестного. У меня на нее уже набрались заказы. С ним все оговорено, план книги составлен. Будет примерно 30 репродукций с его гравюр к «Древу жизни» и 30 гравюр к Достоевскому. Осталось совсем немного: явиться к нему и в каком-то виде забрать их — в виде диапозитивов или копий или даже попросить фотографа переснять задешево-задешево. Мне очень не хочется ехать в Нью-Йорк ради одного этого. Не могли бы Вы как нью-йоркский представитель взять на себя? Если уж очень неохота с ним встречаться, не насилуйте себя — что-нибудь придумаем. Но если бы сделали, это была бы нам большая услуга.
Еще раз всем кланяюсь, дружески,
Игорь.
Дорогой Ингемар!
На юбилей Седыха я не только не хочу идти, но и вряд ли могу там появиться. Когда я полгода назад зашел в НРС, все сотрудники побледнели. Мила Шамкович покрылась коричневыми пятнами, а Бочштейн лишился дара речи настолько, что впоследствии, как человек, не лишенный благородства, вынужден был передо мной извиниться. На следующий день Седых называл это событие — «вчерашний триллер».
Далее. Гнида Валк сказал мне, что:
а. Возможно, там будут продаваться только литфондовские книги, а остальных книготорговцев не пустят.
б. Возможно, места для торговли будут платные.
Во всех случаях, там будет Гриша [Поляк] — как друг Литфонда, или Оловянников («Лукоморье». Кстати, приличный человек), или Орликов с Валком. Кому-то из них я дам Ваши книги, и деньги с них получу сам. В том смысле, что никаких хитростей с их стороны не будет, и Вы получите 60 %, а я моральное удовлетворение, что меня вполне устраивает.
«Мальчишечки» же в нашем городе разъезжают в спортивных автомобилях, живут активной половой жизнью и носят на шее магендовиды размером с крендель.
Что касается моего «представительства», то в качестве торговца я, конечно, не силен. Я себя мыслил чем-то вроде полиграфического филиала, и надеюсь, что со временем Вы разрастетесь до того, что я смогу, по согласованию с Вами и за определенную мзду, выпускать какие-то симпатичные книжки, снабжать их обложками, предисловиями, комментариями, комплектом готовых (как положительных, так и разгромных) рецензий под разными именами и пр.
Рано или поздно я все равно что-то буду делать (и уже что-то делаю, лень рассказывать), поскольку есть машина, я умею верстать и минимально волоку в полиграфии.
Видно, у меня есть большое дарование к халтуре, потому что последние 10 недель пишу по три передачи на радио, трачу на эти три передачи 1 (один) воскресный день, и за последнее воскресенье
