5 %-е уменьшение на зироксе. При этом набор чуть-чуть утратит четкость, сравнявшись с оттиском в «Гранях» и по формату, и по четкости. Тут надо рассчитать, какого формата делать набор, чтобы после уменьшения он совпал с параметрами «Граней». Теперь о самих параметрах.
4. Формат «Граней» — 8 х 5.5 инчей. Зеркало — 35.5 х 22 пайки. Количество строк на странице — 40. Пагинация в книжном углу, по краю, через пробел в одну строку. Может быть, при наборе «Сенчури» и при пятипроцентном уменьшении будет не 40 строк, а, допустим, 38, этого никто не заметит, лишь бы формат и шрифт совпадали. Если у Вас есть статья Сермана в № 136, то она — полиграфическая копия «Чемодана», тот же шрифт, формат, количество строк и, конечно, пагинация.
5. Недостающий рассказ прилагаю. Пойдет он, к сожалению, не в конце, а где-то третьим с конца, чтобы начало и конец были повыше качеством. Номера страниц я переклею.
6. Набирать всю книжку заново — обидно и непрактично. Это — неделя работы, очень плотная неделя + (извините) новые опечатки. Уверяю Вас, если использовать демократическую, чуть сероватую бумагу (как в книжке «Наши»), то разница в начертании шрифтов будет незаметна, а высоту кегля Вы (будучи техническим интеллигентом) сможете рассчитать при уменьшении.
7. Да, забыл сказать, что абзацы в «Чемодане» такие же, как в статье Сермана, такой же отступ. И еще, рассказы в «Гранях» набраны в подборку, то есть, не с новой страницы, но там есть два места, где конец рассказа совпадает с концом страницы. Туда-то я всуну недостающий рассказ, а Вы набирайте его, не опуская, с самого начала страницы, оставив три строчки для заголовка. Конец, вероятно, не будет совпадать с началом следующего рассказа, но пусть это Вас не беспокоит, я все уравняю путем сокращений.
8. О заголовках не думайте, я их закажу в «Энифототайп».
9. Необходимую правку я сделаю сам с Лениной помощью, а Вы мне скажете, какое уменьшение надо делать. Сам я этого никогда не рассчитаю.
10. Короче, получив от Вас уменьшенные на 5 (или сколько там) процентов копии рассказа «Куртка Фернана Леже», я сразу же примусь за макет. В связи с этим хочу выяснить: должен ли я наклеивать странички из «Граней» на плотную бумагу или достаточно перечеркнуть фломастером ненужные стороны? Это мы выясним по телефону.
11. Титул я сделаю, а Вы составите выходные данные.
Кажется, все. Еще раз, спасибо. Как говорят во время аварий дикторы в нью-йоркском слабее: «Сэнк ю фор кооперейшн» [спасибо за сотрудничество]. Десять процентов с распродажи ничего в моей жизни не изменят. Если Вас устраивают прежние условия (сто или более авторских экземпляров без права ими торговать), то меня это устраивает вполне, и возни меньше. А я за счет этих ста экземпляров формирую свою аудиторию. Покупать же собственные книги я не в состоянии, денег на них жалко.
Аркадий Шевченко, судя по отрывкам из его книги, которые я прочел, изрядный прохвост. Просто американцы еще не привыкли к тому, что советские номенклатурные вельможи, лишившись своего поста, превращаются в пошляков. Американцы еще не привыкли к советскому варианту дарвинизма, то есть, к обратному естественному отбору, не могут представить себе, что во главе государства стоят люди, не каждого из которых возьмут на работу в сапожную мастерскую.
На Бродского продолжают сыпаться награды, и я как представитель радио трижды наблюдал Иосифа во время разных церемоний. Однажды у него дома ждал минут восемь, пока он кончит разговор по телефону с Улофом Пальме. И т. д.
В Нью-Йорке выступал еще раз Вознесенский. Пошлости было меньше, чем на концерте в Карнеги- холле, о котором я Вам рассказывал, из чего я заключаю, что основной источник пошлости — Евтушенко. Стихи Вознесенский читал плохие, недискуссионно плохие, то есть, все без исключения — лживые, а на форму мне наплевать, какая уж там форма. Один стих, прочитанный с особым пафосом, звучал как чистый фельетон. В нем говорилось, что книг Ахматовой и Пастернака нет в СССР в продаже, а в конце Вознесенский закричал: «Ахматова не продается! Не продается Пастернак!». То есть, нашел каламбурный выход из довольно зловещей и позорной ситуации.
Когда Вознесенский спросил публику: «Что вам прочитать?», нахальный Соломон Шапиро по моему наущению сказал: «Прочтите главы из поэмы «Лонжюмо»! К моему удивлению, Вознесенский явно и сильно смутился и ничего не ответил.
Вступительное слово говорил Норман Мейлер, который изумил меня тем, что оказался старым еврейским карликом, у которого пальчики едва виднеются из рукавов пальто. Мейлер сказал, что Вознесенский равен Пастернаку и Мандельштаму, вместе взятым. При этом чистосердечно добавил, что на даче Вознесенского в Переделкине ел очень много икры и получил в подарок котиковую шапку.
Из всего, что прочитал Вознесенский, талантливыми мне показались две строчки об экспорте из СССР: «Посылаем Терпсихору, получаем пепси-колу».
Без связи с Вознесенским хочу сообщить Вам последнюю шутку Бахчаняна. Он предложил, чтобы в порядке сотрудничества с СССР и для экономии советских денег, радио «Свобода» делала бы передачи с уже записанным на них заранее глушением.
Знаете ли Вы, что: отравилась насмерть жена Сосноры — Марина, Костя Азадовский получил отказ через 3 дня после встречи «Рейган — Горбачев», а Сеня Рогинский, наоборот, категорически отказался уезжать?
Ну, кажется, все. Коля заболел аллергическим бронхитом.
Всех обнимаю.
С. Довлатов.
P.S. Игорь, будьте добры, сохраните это письмо как свидетельство наших технических договоренностей, для порядка. Сегодня — воскресенье, негде сделать копию. С.
Дорогой Игорь!
Посылаю Вам требуемую копию. Я прикладывал ее к оригиналу расхождение форматов обыкновенным глазом не улавливается. Хотя, теоретически, оно должно быть.
Не знаю, будем ли мы в контакте до Нового года, на всякий случай желаю вам всем процветания, творчества и здоровья. Анне Васильевне душевный спешиал регард [особый поклон].
Сегодня Иосифу делают операцию, длится она будет 8 часов, кончится это может самым жутким образом. Вся эта прославленная больница, закоулок, в котором Иосиф лежит, простыня, запачканная кровью, хохочущие негритянки-медсестры, все это наводит на печальные мысли. Вот он, гений, великий писатель, знаменитость, кумир и так далее — валяется с серой физиономией, и что с ним будет завтра — неизвестно. Представляю себе, что за мысли у него в голове, что он сейчас переживает.
Вообще, он стал добрый и ласковый (кстати, это не лучший признак), некоторых из гостей поцеловал, а меня целовать не стал, но задержал мою руку и погладил.
Ну, будьте здоровы.
Ваш С. Довлатов.
Дорогой Игорь!
Посылаю Вам копии — 102, 103, 104 и 105 процентов. Мне кажется, 102 или 103 — подходит. Лучше бы — 102, больше четкости, а так — зирокс, вроде бы, неплохой. Вам виднее.
Разумеется, Вы учтете, что пробелы между строчками нужно тоже заранее вычислить. У Альтшуллера, скажем, пробелы больше, чем в «Гранях». Да еще надо заложить эти 2–3 процента. Но Вы это все и без меня знаете.
Если у Вас с Габи постоянная связь, и Вы по-прежнему хотите иметь 137-й номер, то закажите у Валка, а я потом у Вас его с удовольствием куплю. Просто мне, откровенно говоря, неохота ехать к Валку, да еще выслушивать неясные глупости его жены Рашель, которая намекает, что знакома с женщиной, 23 года назад сделавшей от меня аборт. Я подозреваю, что она имеет в виду Наташу Корнблит, с которой я на вы, едва
