меня. Правда, написанное вполне может оказаться страшной галиматьей.
Письмецо затянулось. Не сердитесь на меня и будьте снисходительны.
Ваш С. Довлатов.
Дорогой Игорь!
Посылаю Вам копию весьма посредственного скрипта о сборнике Фельштинского [»За чей счет?»]. Распорядитесь им, как Вам угодно. Дело в том, что «Панорама» вот-вот начнет печатать мою худ. повесть, а, значит, скрипты от моего имени сейчас не пройдут, ибо места у них не так много. Вы же, если захотите, можете опубликвать это где угодно под любым псевдонимом или инициалами, о гонораре, естественно, нет и речи. Можете послать, но как бы от себя, в ту же «Панораму».
Получили ли Вы мое длинное письмо, где, в частности, изложен проект Марианны Волковой — «Русская культура в анекдотах»? Что Вы об этом думаете? Принимая решение, помните, что Сема в «Энифототайп» делает мне фотостаты («виллоксы») по 2 доллара — штука, независимо от размера, а раньше вообще делал по доллару. Не думаю, чтобы он поднял цену больше, чем еще на 50 центов. Все-таки дешевле, чем в типографии и тем более чем в «Энифототайп» — но официально.
Есть ли у Вас доступ к «Литгазете»? Если нет, то я пришлю Вам копию статьи Евтушенко о Гумилеве. Статья, как ни странно, хорошая, по-моему.
На «Либерти» мне вернули одну передачу в две недели, но редактором программы назначен Юра Шлиппе — человек угрюмый, вздорный, славянолюбивый, больной, ненужно и несуразно честный (с ущербом для всех окружающих), короче — заработать эти 70 долларов в неделю будет еще и нелегко. Шлиппе из тех людей, которых почти ежедневно обворовывают, у которых никогда не работает телефон, не пишет авторучка, не зажигается лампа, и вообще, все приборы выходят из строя. Кроме того, он физически рыдает, произнося имя Солженицына и т. д.
Извините за похвальбу, но Бродский энергично хвалил «Чемодан». Барышников поддакивал. Правда, все комплименты Бродского закачиваются чем-то вроде: «Это во всяком случае можно читать…».
Несколько русских гангстеров, снимающих офис на углу 59-й и Парк-авеню за 1 250 000 долларов в год, предложили мне работу на 18 000. Сказали, что ничего делать не надо, на работу приходить не надо, и даже чек будут высылать по почте. Я в ужасе отказался.
Всем привет.
С. Довлатов.
Дорогой Сережа!
Был очень рад услышать, что Вам удалось продать несколько книжек в Канаде. Я знаю, как трудно бывает отпихнуть доллар, если уж Вы вознамерились его всучить, но тут я буду стоять твердо. Вы получаете свои экземпляры вместо гонорара, они принадлежат Вам и для того и предназначены, чтобы Вы извлекли из них хоть какую-то выгоду — материальную или рекламную. Авторы, которые соглашаются взять свой гонорар не деньгами, уже достаточно облагодетельствовали «Эрмитаж», а если они при этом еще и продают свои книги на публичных чтениях, они выступают как бесплатные рекламные агенты «Эрмитажа», то есть люди замечательные во всех отношениях. Чтобы показать, какой я принципиальный, «Зону» (10 экз.) посылаю за деньги, с полагающейся автору 50 % скидкой и с учетом того, что в этом году мы уценили ее (как и десяток других книг) до 6 дол. Еще посылаю 10 экз. «Компромисса», завалявшихся у меня непонятным образом. И, наконец, десяток наших новых каталогов, которые прошу Вас подсунуть вашим канадским слушателям.
Марья Синявская предложила нам распространять их книжки, так что, может быть, ваше коллективное детище попадет в наш каталог на будущий год.
Любая книжка, задуманная и составленная Волковым и Довлатовым, меня интересует, и я готов обсуждать ее на любой стадии готовности и в любой форме. Пусть Волковы позвонят и приезжают или мы можем договориться о встрече в городе. Для меня, конечно, предпочтительнее книжка о деятелях советской культуры, а не о членах Политбюро. Иногда чешутся руки выпустить что-нибудь злостно клеветническое о Катаеве, Полевом, Герасимове и пр. Или в духе биографий Светония, то есть в черном и белом цвете.
Рассказ, пожалуйста, верните обратно. Я его даже Марине не показывал. Лучше подальше от греха.
Мы купили дом, в котором живем. Теперь финансовая лямка больно врежется в плечи на долгие годы.
Всего доброго,
Ваш И.Е.
Дорогой Игорь!
Книжки получил. Долг (32 доллара) записал в книжечку и верну эти деньги раньше, чем Вы думаете. В сравнительно мелких суммах я все еще не очень стеснен и даже размашист, из-за чего наша семейная экономика являет собой нечто противоположное идее «Копейка рубль бережет».
При упоминании Марьи Синявской у меня выступает бордовая экзема на руках. Вы с ней еще намучаетесь. Хотя в ней много привлекательного, начиная с обаяния. Мне, например, она нравится как женщина — хоть это и дико звучит.
Рассказ возвращаю.
К книжке Марианы Волковой есть, по-моему, неплохое заглавие: «Действующие лица».
В Вашем каталоге меня и корыстно (в применении к «Либерти»), и бескорыстно заинтересовали — Мережковский, Г.Иванов и эстрадная пара Троцкий — Бродский. Первые двое могут проскочить у Шлиппе как этнические русские, Троцкий (если письма и дневники достаточно самоизобличающие) пойдет как дважды ненавистный еврей-коммунист, а Бродского я протолкну через начальство. Надеюсь эти книжки получить. Одна передача в неделю у меня пока есть.
За «Компромиссы» благодарю, хотя они, честно говоря, меня раздражают. Уж очень гнусно эта книжка издана во всех отношениях. А ведь я, помниться, будучи в ту пору идиотом, дал Грише 650 долларов, половину стоимости. С тех пор я всем назойливо дарю эту серо-голубую пакость, а экземплярам конца не видно. У меня есть идея переиздать оттуда 3–4 лучших рассказа в большом сборнике, который я готовлю на 87–88 год.
В реабилитации (творческой) Гумилева не последнюю роль, я думаю, сыграло его славянство + монархизм + империалистические нотки + само, как ни странно, участие в заговоре. Мне кажется, теперешним властям средний белогвардеец гораздо симпатичнее Кущнера. Всем привет.
Ваш С. Довлатов.
Сережа!
Более полугода пытался я всеми возможными способами заделать трещину, прошедшую по нашим отношениям по неизвестной мне причине. Все оказалось тщетно. Статус третьесортных знакомых, встреч с которыми надо избегать любой ценой, а именно в такое положение Вы поставили нас своим поведением, — слишком оскорбителен, чтобы мы могли удовлетвориться им после двадцати лет дружбы. Еще более оскорбительны объяснения и отговорки, ссылки на обстоятельства и мизантропию, которые, как мы видим,
