— Итак, ты где-то разыскал Пауэрса, и он одолжил тебе денег. Под какой процент? Три в неделю?
— Три с половиной.
— И несомненно, постоянные выплаты.
Шепард кивнул еще несколько раз.
— И ты не смог.
Кивок.
— И Хоук избил тебя.
— Да. В действительности, сам он ничего не делал. С ним были двое парней, а он, как это сказать, надзирал.
— Хоук делает карьеру. Дорос до управленца. Всегда подавал большие надежды.
— Он сказал, что теперь занимается только убийствами, а потную работу предоставляет другим.
— Такова ситуация.
— Да. — Шепард прислонился головой к стеклу. — Самое главное, что деньги Пауэрса освободили меня. Я уже возвращался к делам. Должен сейчас только Пауэрсу и не могу расплатиться. Я так близок к победе, а единственный способ победить — это проиграть.
17
Закончив исповедоваться в своих грехах, Шепард с надеждой уставился на меня.
— Чего же ты хочешь? — спросил я. — Отпущения грехов? Считаешь, что стоит два раза прочитать «Отче наш» и три раза «Аве Мария», и сразу наступит истинное раскаяние? Исповедь, возможно, благотворно действует на душу, но она не спасет твое тело, если мы не найдем выход.
— Что я мог сделать? — спросил он. — Меня загнали в угол, я вынужден был запустить руки в эти деньги. «Истейт Менеджмент» ухитрилась отвалить, захватив с собой четыре или пять миллионов долларов. Я должен был сидеть смирно и смотреть, как все валится в тартарары? Все, над чем я работал всю жизнь? Все, чем я сам являлся?
— Когда-нибудь мы сможем поговорить о том, над чем ты работал, и, быть может, даже о том, что ты за человек. Но не сейчас. Как горячо Пауэрс дышит тебе в спину?
— Мы договорились о встрече завтра.
— Где?
— В номере Хоука в «Холлидей Инн».
— О'кей, я пойду с тобой.
— Что ты собираешься предпринять?
— Еще не знаю. Нужно подумать. Но это лучше, чем идти одному, правда?
Шепард быстро вздохнул.
— Конечно, — сказал он и допил бурбон.
— Быть может, удастся договориться об отсрочке, — сказал я. — Чем больше будет времени, тем больше шансов найти выход.
— Но что мы можем сделать?
— Не знаю. Запомни, то, что делает Пауэрс, противозаконно. Если не останется другого выхода, мы можем настучать на него, ты станешь свидетелем штата против Пауэрса и выйдешь сухим из воды, если развяжешь язык.
— Но я буду уничтожен.
— Все зависит от того, что ты подразумеваешь под этим. Если ты станешь партнером Пауэрса, бедным ли, богатым ли, это будет похоже на уничтожение. Если тебя убьют — тоже.
— Нет, — сказал он. — Обращаться в полицию я не могу.
— Пока не можешь. Но чуть позже, возможно, придется.
— Как я верну Пам? Разоренный, без работы, ославленный газетами, как мошенник. Думаешь, она вернется, чтобы жить со мной в четырехкомнатном коттедже и ждать, пока я получу пособие?
— Не знаю. Кажется, она и сейчас не собирается возвращаться, хотя ты еще на вершине, по ее мнению.
— Ты ее не знаешь. Она за всем следит. Кто сколько получает, чей дом лучше или хуже нашего, чья лужайка более зеленая или более запущенная. Ты ее не знаешь.
— Это совсем другая проблема. Над ней будем ломать голову потом, а сейчас мы не можем заниматься семейными распрями, не решив главной проблемы.
— Да, но запомни, все, что я тебе сказал, является строго конфиденциальной информацией. Я не могу рисковать всем. Должен быть другой способ.
— Харв, — сказал я, — ты ведешь себя так, будто тебе предоставили выбор. Выбора нет. Возможность выбора снизилась, как только ты залез в деньги задатка, и почти исчезла, когда ты занял деньги у Пауэрса. Мы говорим о людях, которые могут убить тебя. Помни об этом.
Шепард кивнул:
— Должен же быть выход.
