нетворческой организацией я всегда на стороне творческой личности.
И еще одна просьба, на которую я, вроде бы, имею право как любящий и уважающий вас человек. А именно: поскольку не все меня очень любят, то если вы услышите о какой-либо моей неблаговидности в отношении вас, прежде, чем верить этому, удостоверьтесь у меня, что тут что-то не так. Я не хочу выяснять, кто сказал вам про снятую подпись, но в будущем прошу ничему подобному не верить.
Обнимаю вас.
С. Довлатов
Милая Наташа! Рад, что недоразумение с подписью устранилось.
Соображения Г. Н. относительно «Нового журнала», переезда в Америку и т. д. — принимаю на 75 %, остальные 25 % выражают мою горечь по поводу того, что вы так далеко. А с другой стороны, у Толстого в «Смерти Ивана Ильича» один герой жалуется, что на похороны ехать далеко, а другой персонаж возражает: «От вас все далеко. Вы, сударь, за рекой живете…»
В связи с «Верным Русланом» очень рад за г. Н., и еще больше за «Знамя»[122]. Я сто раз говорил и еще раз повторяю — это лучшая книга, написанная эмигрантом. Я ее перечитывал летом, все помню.
Ш. я давно и хорошо знаю с плохой стороны. Он, как ни странно, честный, прямой и даже в каком-то смысле героический, но очень глупый человек, глупый и порабощенный своей тоже глупой и тоже честной женой В., кузиной Р. Вся эта мрачная бригада — С., Ш. и еще с пяток неулыбающихся личностей — обожают Солженицына, который им достался взамен Сталина. Кажется, сам Солженицын слегка их презирает, во всяком случае, циркулирует масса сплетен о том, как он кого-то из них куда-то не пустил, не пригласил, не принял и пр. Сам Ю. Ш. наименее паршивый из них, лицом он чрезвычайно похож на мандолину и представляет собой тип пожилого драчуна, начинающего день с долгой утренней гимнастики, обременительной для семьи. Говорит он с охотой либо о возрождении Киевской Руси, либо о том, как он избил до полусмерти от трех до шести человек. Стоит ли добавлять, что конкретной профессии у него нет, если не считать таковой «борьбу за правду». Думаю, что в Москве он был «литературным работником».
У нас все более или менее в порядке. Скоро пришлю две новые книжки, тонкие и не вполне гениальные, как всегда.
Я получил анкету из «Иностранной литературы» и письмецо из «Радуги», в котором они просят рассказы. Рассказы отослал. Ленинградская «Звезда» тоже хочет что-то напечатать[123]. В общем, что-то происходит.
Мы купили домишко в горах[124], что нас вконец разорило: налоги, адвокаты, починки и множество других расходов. Так что мы снова из категории «опрятная бедность» перешли в категорию «нищета», но все же это американская нищета.
Где Ваши, Наташа, новые статьи и рецензии? Я, правда, не читаю почему-то «Русскую мысль», и тем не менее. Печатаетесь ли Вы?
Всех обнимаю.
Ваш
С. Довлатов
Милая Наташа! От души поздравляю г. Н. и Вас с появлением «Руслана»[125] значит, что-то происходит. Уже и до меня, представьте себе, дело дошло: в таллинской «Радуге» идут 4 рассказа, и повесть «Филиал» в ленинградской «Звезде». Приезжал сюда некий Анджапаридзе, человек гомерической развязности — выбранный тайным голосованием директор «Худлита», щеголял только что выпущенными — Набоковым, Мариенгофом, Орвеллом, Замятиным и т. д. Прочитал одно мое сочинение и хочет в апреле говорить о книжке[126]. В общем, дождались. Настроение при этом — гнусное, аллергия не проходит, радио опротивело, до Льва Толстого мне так же далеко, как и 20 лет назад, и если мне чего-то и хочется по-настоящему, то это — выпить, закурить и позвонить по телефону увядающей крупной блондинке [127]. Но — курить и пить запретили врачи, а блондинку — жена Лена.
Рецензии Ваши мне вдруг попались, сразу две, обе (как и всегда) хорошие[128]. Почему бы Вам не сесть за книжку, я говорю не о сборнике статей или рецензий, а именно о книге, как говорится, «на тему», например, об утрате нобелевского принципа в сов. литературе, о торжестве политики над эстетикой, и так далее — с примерами, творческими портретами и пр. Жду.
Георгию Николаевичу огромный привет. Сагаловскому Ваши комплименты передал, на что он реагировал как растленный еврей и южанин: «Сколько ей лет?!»
Напоминаю, что Вы когда-то хотели дать мне прочесть какие-то Ваши дневники — живо интересуюсь.
Будьте здоровы и по возможности благополучны.
Ваш
С. Довлатов
Примечания
1
22 февраля 1984 г. Владимов писал С. Д.: «В той жизни, в России мне доставалось (изредка) читать Ваши вещи в „Континенте“ и в альманахе „Часть речи“, это было неизменно увлекательное чтение. Мне нравится Ваш ненатужный естественный юмор и четкое, простое и изящное письмо — все те достоинства, которые достигаются куда большими трудами и опытом, чем любые авангардные „изобретения“. Впрочем, свою силу прозаика Вы, верно, сознаете и без меня. […] Я хочу пригласить Вас сотрудничать в „Гранях“, котрые я сейчас редактирую. Надеюсь, у Вас нет к этому журналу предубеждения. […] Есть ли у Вас что-нибудь готовое или на подходе, что поспело бы в 132-й номер? Рассказ? Статья?»
2
Реакция Веры Федоровны Пановой (1905–1973) на прозу Андрея Битова явно утрирована. Вряд ли и С. Д. удавалось «заснуть во время собственного выступления». Но образ подобного человека был у него из излюбленных
3
Фазиль Искандер написал послесловие к последней, составленной к собственному пятидесятилетию, книге рассказов С. Д. Вышла уже после его смерти: Сергей Довлатов. Рассказы. М., Renaissance, 1991. Степень безразличия Пановой к современной художественной литературе
