характера. Это движение сохранило по отношению к белорусам и литовцам более или менее терпимое отношение, чувствовало себя тесно связанным с местными интересами и скорее носило классовый характер, частью имевший в виду поддержать аграрные интересы, а частью с определенной социалистической струей.
Большое значение имели также клерикальные интересы. Конституционно-католическая партия, предводимая епископом Роппом, одно время имела громадное влияние, стараясь привлечь в свою среду и белорусов и литовцев. Епископ даже был избран депутатом в думу.
Если в общем это польское движение не носило боевого характера или если этот характер стушевывался в ответственных официальных выступлениях организаций, если «[Kuriеr Litewski]» заявлял себя тесно связанным с тем народом, среди которого живут поляки в течении нескольких веков и объявлял своим лозунгом работу «за нашу и вашу свободу», если «[Gazeta wilenska]» объявляла о том, что она издается для Литвы и для Белоруссии и отдает себя на служение краю, то все же это развитие польской культуры представляло собой опасность для белорусского национального дела. При господствующих у нас неопределенных взглядах на принадлежность к этой или иной национальности, при условии, когда многочисленные классы населения неотчетливо отличали религию от национальности, при том большом соблазне, который представляла собой высоко развитая польская культура в сравнении с молодой белорусской, это движение, естественно, могло увлекать и коренных белорусов и даже евреев. Это, напр., впоследствии и сказалось при переписях населения в польской зоне 1919 и 1921 гг., когда во многих уездах переписи дали большее количество иудеев по религии, нежели иудеев по национальности и большее количество православных по религии, нежели белорусов, украинцев и великорусов вместе взятых.
Однако белорусское национальное движение оказалось все же подготовленным и довольно прочным для удержания значительнейших масс населения в лоне белорусской национальности и культуры. И это тем более замечательно, что белорусскому национальному движению приходилось отстаивать свои начала не только на польском фронте, но и на русском. Русское культурное влияние, как мы уже знаем, широкой волной вливалось в Белоруссию после 1863 г. Оно опиралось на школу, на церковь, на литературу, и наконец, на административное содействие.
Один тот факт, что белорус мог читать газету только на русском языке и, если не довольствовался скудными местными изданиями, то выписывал дешевые издания вроде «Биржевых ведомостей» и «Света», а эти маленькие газеты можно было найти в любом селе и не в одном экземпляре, уже этот факт давал преимущества великорусскому направлению. Польская газета не могла конкурировать с русской по своей дороговизне.
1905 год мало изменил доминирующую позицию русской печати, прибавив к ней кадетскую «Речь» и либеральную «Русь».
Количественно русские не были сильны, но после 1905 г. великорусские элементы или сочувствующие им белорусские усиленно стали развивать русское направление. Может быть, очень хорошо для белорусского дела было то обстоятельство, что миссию поддержания в Белоруссии русской культуры приняла на себя такая организация, как Союз русского народа, т. е. организация, явно отталкивавшая от себя все сколько-нибудь сознательные элементы. В таком же положении находились и церковные братства.
Русский национализм брал на себя, прежде всего, миссию борьбы с католицизмом и польской культурой. Так, напр., съезд братства в Минске в конце августа 1908 г. выносит ряд резолюций, резко направленных против польских школ, против польского языка в дополнительном католическом богослужении, даже постановил обратиться к администрации о закрытии обществ «Освята» и «Сокол»; он вступил в борьбу с пропагандой католицизма и т. д.
Союз русского народа считал своей обязанностью вмешиваться в дела высшей администрации, если он видел в ней благосклонное или даже только терпимое отношение к польской культуре. Так, напр., союз с успехом боролся с виленским попечителем бароном Вольфом и т. п.
Выступление против поляков было, прежде всего, защитой русских культурных интересов и не только культурных интересов, но интересов господства, интересов правящего класса. Белорус-интеллигент, обычно чиновник, был вне этого господствующего круга, конечно, в том случае, если он не поступал на службу союза или братства. Чиновник-интеллигент из белорусов был в пренебрежении. Ему, как мы уже знаем, не давали ходу. В таком же положении находился и деревенский священник.
Среди духовенства было большое различие в иерархическом отношении. Полупьяный, оборванный, обычно за сохой или косой — это деревенский поп из белорусов, которого даже семинария не выучила достаточно русскому языку. Бывали белорусы и среди низшего городского духовенства. Но на верхах правящее черное духовенство и высшее городское было из великорусов или из так далеко выдвинувшихся белорусов, которые доказали свою приверженность принципам централизма.
Все это были кадры великорусского культурного движения. Многие из великорусских элементов понимали, однако, что полный разрыв с белорусской национальностью невыгоден и даже несправедлив. К ним примыкали те из белорусов, которые проникались великорусской культурой, не отрываясь, однако, от местных интересов. Этим путем достигалось объединение великорусских государственных тенденций с своеобразно понятыми интересами господствующей национальности края. Большая организация «Белорусское общество» в Вильне стоит именно на такой платформе. Местная же газета «Белорусская жизнь», редактировавшаяся Солоневичем, является отражением этих тенденций. Общество отделяло себя и от московского Кремля, и от святых вод Вислы.
Говоря от имени белорусов и в белорусских интересах «Белорусское общество» понимало эти интересы в связи с русской культурой. Оно признавало единственным культурным языком для Белоруссии только русский язык. «Общество» понимало Белоруссию, как нераздельную часть империи, не могущую иметь самостоятельной будущности исторической и политической. Это не мешало «Обществу» становиться на демократическую платформу и даже высказываться против аграрной политики правительства и настаивать на таком повороте в этой политике, который расширял бы белорусское крестьянское землевладение.
Подход к белорусскому делу такой газеты как «Белорусская жизнь», позже издававшейся под названием «Северо-западный край», мог смущать многих и белорусов, прошедших через горнило русской культуры, или не уверенных в возможности национальных достижений, или не уверенных в борьбе за них. Такой подход мог быть опасным для белорусского дела. Но оно выливалось в достаточно мощное движение и могло вести борьбу с успехом за великое дело белорусского возрождения.
§ 2. ПОДЪЕМ БЕЛОРУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО НАПРАВЛЕНИЯ
Великая задача поддержания белорусской идеи выпала на долю первых белорусских книгоиздательств и связанной с ними Белорусской социалистической громады. Еще до революции, в 1902 г. в Петербурге в среде студентов-белорусов основывается «Круг белорусского народного просвещения и культуры белорусской». То обстоятельство, что белорусское издательство началось в одной из столиц, не должно нас удивлять: у нас не было университета с его живым студенчеством; наконец, цензурные условия всегда у нас были тяжелее, нежели в столице. Этим объясняется превалирование общеимперской столицы в белорусском движении. Этот кружок издает «Вязанку» Янки Лучины. Но средств было мало и, напр., «Калядную пiсанку» студенческий кружок издает на гектографе. В 1906 г Белорусская социалистическая громада начинает издавать агитационную литературу. Так появляются брошюры: «Што такое свабода», «Як рабiць забастоўку», «Хрэст на свабоду» и др.
Тогда же появляется легальное издательство, заменяющее собою «Круг белорусский», — «Загляне сонца i ў наша ваконца». В этом издательстве мы видим В. Ивановского, Б. Эпимах-Шипилло и др. Это издательство уже имеет некоторые средства и некоторый кредит. Оно, прежде всего, издает «Беларускі лемантар, або першая навука чытання» и «Першае чытанне для дзетак беларусаў». Появляются другие издания. Издательство входит в сношения с важнейшими городами Белоруссии. Другие издания, напр., «Беларускія песняры»; Ф. Богушевича — «Дудка беларуская», «Смык беларускi», «Скрыпачка»;
