призыва. Случайные, если они у них были, я думаю не в счет. На проституток они не похожи — слишком ухожены и изящны, а гибкость их движений говорит о том, что они занимались любовью с женщинами. При общении с мужчинами — такой пластики и гармонии в движении достичь невозможно. Скорее всего, они любящая друг друга пара.
— А ты знаешь, наверное, ты права. Они втихаря, кидают друг на друга взгляды — видимо боятся, что кто-то заметит их взаимоотношения.
— Просто они еще не знают, что попали туда, где в отличии от нашего общества существует свобода. Серьезная опасность для нашей демократии состоит не в том, что существуют другие, тоталитарные государства. Опасность в том, что в наших собственных личных установках, в наших собственных общественных институтах существуют те же предпосылки, которые в других государствах привели к победе внешней власти, дисциплины, единообразия и зависимости от вождей. Соответственно поле боя находится и в нас самих, и в наших общественных институтах. Если мы хотим бороться с фашизмом, то мы должны его понимать. Домыслы нам не помогут, а повторение оптимистических формул столь же неадекватно и бесполезно, как ритуальный индейский танец для вызывания дождя. Кроме проблемы экономических и социальных условий, способствовавших возникновению фашизма в нашей так называемой старейшей демократии, существует и проблема человека как таковая, которую также нужно понять. Они уже поняли, что их свобода заключена в возможности безвозбранно любить друг друга, но еще не знают, что только здесь на боевых позициях это и возможно.
— А завтра что они будут делать?
— Кроме этих двух, и тех, кто проявит такие же таланты — то же самое.
— А те, кто пройдет сегодня испытание?
— Я что-нибудь для них придумаю. В принципе, можно поручить им гонять этих куриц. Я думаю у них неплохо получиться, — Кэт внимательно рассмотрела свои пальцы на правой руке, и чертыхнулась — все таки, я сломала там, в лесу еще один ноготь!
Достав из нагрудного кармана маникюрный набор, изготовленный из металла котельных трубок водотрубных котлов линейного корабля 'Ройал Оук', потопленного в 1939 году в Скапа Флоу германской субмариной, она методично стала его обрабатывать.
Саманта решила рассмотреть поближе фигуры понравившихся ей девушек и, набросив капюшон плаща из прорезиненного брезента на каску Mk I, подошла поближе к ползающим под проволокой женщинам. Сейчас, когда эмоции схлынули вместе со слезами и прошедшей истерикой, ей стало жаль этих несчастных. Она видела их испуганные и вздрагивающие от боли заплаканные лица, видела их тела, иссеченные острыми шипами колючей проволоки и посиневшие от холода, и заляпанные грязью вперемежку с кровью. Саманта ужаснулась тому, что они делают, и ей стало стыдно, за то что они устроили. Ведь ничем иным, как натуральным издевательством и унижением это, так называемое испытание назвать было нельзя. И красивые высокопарные слова Кэт о чем-то там божественном — это всего лишь попытка оправдать свою жесткость и месть. Или не жестокость? Может это необходимо? Может это глумление действительно оправдано? Но ведь они унижают слабых! Но есть ли у них выбор? Да, они могут проявить доброту, но во что это выльется? В трусость на позициях и бегство с поля боя? И погибнет их при этом гораздо больше! И не только их. Ведь если немцы прорвут фронт, то армия попадет в окружение. Только вот где эта армия? Почему здесь на передовой ходят упорные слухи, что там в тылу полно бездельников, которые жируют на их крови, и которым все равно кому служить — англичанам или немцам?
Чтобы отвлечься от неприятных размышлений, Саманта стала внимательно рассматривать избранных ей девушек. Действительно, Кэт была права — у девушки были очень гармоничные ягодицы, и игра мышц на них, когда она ползла, очень завораживала. Не смотря на грязь, облепившую ее стройное тело, было заметно, что она обладает очень нежной и бархатистой кожей. Длинные темно-каштановые волосы она предусмотрительно скрепила в пучок на затылке, чтобы они создавали меньше помех при движении. Вторая из понравившихся имела чуть более загорелую кожу, и русые волосы. Присмотревшись Саманта определила, что у них практически одинаковые фигуры — грудь и бедра по тридцать шесть дюймов, талия двадцать четыре, рост около пяти футов десяти дюймов. Пожалуй, они действительно пара. Плохо, что нельзя рассмотреть какой формы у них грудь, но наверняка она очень гармоничная и чувственная. Впрочем, когда все закончиться можно будет не только рассмотреть, но и проверить чувственность и страстность кандидаток в более спокойной обстановке. С этими мыслями Саманта вернулась под навес.
Кэт уже закончив приводить ногти в порядок спросила:
— Я тут подумала вот о чем. Говорят, что у немцев есть чисто колесные зондеркрафтфахрцойги. Что нам делать, если мы с ними вдруг столкнемся в бою?
— Да, действительно, я слышала, об этом говорили. Кажется речь идет о зондеркрафтфахрцойгах Sd.Kfz.231(8r), Sd.Kfz.231(6r), Sd.Kfz.221. Они вооружены кампфвагенканонами KwK 30 калибра 20мм. Если честно, то у меня пока нет мыслей, что нам делать, если мы с ними столкнемся. А может нам повезет, и мы их не увидим?
Кэт укоризненно посмотрела на подругу.
— Я почти не полагаюсь на случай, хотя в данной ситуации он сыграл бы в нашу пользу. Потому, что пока мы не придумаем как с ними бороться не нарушая устава, наша с тобой жизнь и жизнь наших подруг находится под угрозой. «Бердмор-Фэркуэрами» их не остановить. Из 47-мм орудий Виккерса стрелять по зондеркрафтфахрцойгам запрещено, то, что мы стреляли по полугусеничным — еще может нам серьезно аукнуться. Противотанковые ружья разрешено применять только против панцеркампфвагенов. И что остается? Ничего! Разве что попытаться метнуть гранату, если такой зондеркрафтфахрцойг подъедет почти к самым окопам. Но ты сама понимаешь, что такой глупости немцы не сделают. Они не приближаются к окопам ближе чем на пятьдесят ярдов, чтобы гарантировано быть за пределами дальности броска гранаты. И тот, кто захочет метнуть гранату в зондеркрафтфахрцойг, будет вынужден вылезти из траншеи, и тут же подставить себя под огонь их кампфвагенканонов KwK 30 калибра 20мм и пулеметов MG-34 калибром 7,92 мм. Не считая огня пехотного оружия.
— То есть нам нечем их остановить?
— Именно! Только если мы не раздобудем себе какой-нибудь танк с пушкой. Танкам, как ты знаешь, разрешено стрелять по всему у чего есть колеса и гусеницы, за исключением того, что передвигается по рельсам — поезда, трамваи.
— Это гениальная идея. Однако мне не понятно, какой идиот разрабатывал такой идиотский устав.
— Видимо кто-то из наших замшелых поборников старых традиций, или юрист, ненавидящий военных.
— Похоже на то. Но где мы раздобудем танк? Надо сказать, я была бы заинтересована.
— Это естественно.
В это время среди ползающих под проволокой раздался очередной вскрик — Алисия Шмарстоун очередной раз ткнула штыком в чью-то нерасторопную задницу. Кэт посмотрела на продолжающуюся тренировку и произнесла:
— Мы можем использовать кампфвагенканонов KwK 30 калибра 20мм с одного из уничтоженных панцеркампфвагенов. Установим на какой-нибудь автомобиль или на захваченный нами зондеркрафтфахрцойг.
— Ты шутишь? Откуда мы возьмем кампфвагенканон KwK 30 калибра 20мм, если все уничтоженные панцеркампфвагены PzKpfw II Ausf.С находятся на нейтральной полосе!
— Пошлем новичков, пускай снимут. — сухо произнесла Кэт.
— Их же убьют!
— Ну почему сразу убьют? В конце концов, всех могут когда-нибудь убить, сразу или потом. Или ты думаешь, что мы вдвоем справимся? — Кэт посмотрела Саманте в глаза.
— Ты когда-нибудь прекратишь меня подкалывать! Ты же знаешь, что все, что ты говоришь, я воспринимаю буквально! — взвилась Саманта. — Предупреждай, пожалуйста! Нервы ведь у меня не железные!
— Ну хорошо, хорошо! Постараюсь! Как ты относишься к тому, чтобы взять с собой тех двух девушек? — в голосе Кэт послышалась легкая ирония и намек.
