— Святым духом. — Усмехнулся Лёва.
— Нет! Они по ночам грызут Монолит! — во весь голос засмеялся Ромыч.
— Заметь, Ромыч, это твои слова… Не раскрою большой тайны, если скажу… Наёмники, как и «монолитовцы», пользовались оставшимися в их распоряжении несколькими складами с запасами для военных на случай войны. С одного из них я как раз шёл, пока не попал под «холодец».
— Откуда ты всё знаешь? — Чуб настороженно посмотрел на меня.
— Потому что он… — Ромыч заговорщицки замолчал, ожидая моей реакции на свои слова.
— Ну?! — первым не выдержал Чуб.
— Он хотел сказать… — начал я за него отвечать. — Что просто надо внимательно за всем наблюдать…
Мне давно стало ясно, к чему клонит «свободовец». Он знает — за мою голову по Зоне объявлена приличная награда. И тут я появился один, без оружия… пока без оружия. Вот жаль ленточки не хватает красиво перевязать. Зря ты, Ромыч, не стал того паренька слушать… Возможно, сейчас бы не так нервничал.
— …А потом уже делать выводы. — Закончил я фразу в полной тишине. Все сталкеры задумались над моими словами, которые предназначались одному человеку, лежащему в конце цистерны. Он сделал вид, что моё предостережение напрасное сотрясание воздуха. Ну что же, ждать все равно до конца выброса. Я скинул на дно цистерны изорванную плащ-палатку. С облегчением снял лёгкий рюкзак и, расстегнув клапан, стал рыться.
— Но какие выводы я должен сделать из этого? — Не унимался Чуб.
— Выводы? — теперь я внимательно посмотрел на него. — У тебя одно должно быть на уме сейчас… С Новым годом! Ребята, с Новым годом!
И в его руки полетела банка тушёнки с гречневой кашей…
06/06/09
Василий Бора
Рождественский подарок
Человек он как река: в детстве тонкий и слабый он сильно зависит от питающих его влагой родителей-гор, под покровительством которых беззаботно журчит и радостно скачет по скалам.
Набравшись сил, он покидает родительскую опёку, вырывается на простор жизни, и, радуясь своей силе, беспокойно бурлит и рвёт берега постоянно ища нового русла.
Созрев и успокоившись, он питает влагой свою долину, отдаёт драгоценный ил полям, щедрой рукой рассыпая накопленные раньше знания, становясь источником процветания и благосостояния.
Достигнув моря, он замедляет бег и мирно растворяется в океане, вливая своё существо в общее вместилище влаги.
Если ты такая река — твоя жизнь прожита правильно.
Сталкер по кличке Могила девятый час поджидал в засаде своего «клиента». Зловещая кличка за долгие годы настолько приросла к его личности, что он и сам мысленно иногда называл себя именно так. Мрачный, как замшелая могильная плита на заброшенном кладбище, он умел так же глубоко и навеки сохранять чужие тайны и секреты, а злые языки шептали, что каждый, кто перешёл ему дорогу, рано или поздно ложился в могилу. Свою кличку он принёс с собой ещё из-за периметра. По профессии Могила был наёмным убийцей — киллером, карьера которого началась в конце лихих девяностых и достигла апогея в начале двадцать первого века. Он был расчётлив, холоден и терпелив, и поэтому до сих пор не мог понять, как могли его так просто и подло подставить. Кто-то убрал одного криминального авторитета, работая под его стиль, и оставил на месте преступления невесть откуда украденный окурок с могиловскoй ДНК. Начиная с этого момента охотнику и самому пришлось быть в бегах, спасаясь не столько от ментов, сколько от людей усопшего пахана. Единственным местом, где он мог скрыться, и, свободно нося оружие, имел хоть какой-то шанс защитить себя, была Зона Отчуждения. Четыре года прошли с тех пор, как Могила впервые ступил на эту проклятую землю. Но чертям в аду живётся комфортно, и наш киллер, быстро освоившись с местными обстоятельствами, взялся за привычное делo. Спустя некоторое время он нашёл свое место в иерархии сталкеров и заработал всеобщее уважение. Вообще-то, его все просто очень боялись и обходили десятой дорогой. Но это полностью устраивало киллера. По своей натуре Могила был нелюдимом, а за последние годы одиночества и вовсе одичал. Общество людей тяготило киллера, и поэтому скоро у него завёлся посредник, гордо называвший себя менеджером, принимающий заказы и ведущий финансовые дела. Единственное живое существо, которое любил всей силой грубой и очерствевшей души этот страшный человек, был его сынишка, навсегда оторванный от отца и живущий за периметром. Только изредка, за немалые суммы долларов, Сидорович был милостив отсылать письма, переводы и посылки на Большую Землю, и ещё реже приходили ответы. Но выхода из создавшейся ситуации не было, и, как человек разумный, Могила не восставал против судьбы, а покорившись ей, коротал год за годом. Сегодняшний клиент был особо важен: его заказал сам глава всех бандитов Зоны — Стенька Разин. С этой матёрой сволочью киллеру пришлось говорить лично, и в его ушах до сих пор звучал прокуренный, сиплый от постоянных попоек бас главного гопника:
— Сделай Стеньке подарочек на Рождество, Могила! Получишь двадцать тысяч зелёных за голову этого наглеца, только доставь мне её к новогоднему столу! Ибо ничто не пахнет так хорошо, как труп врага! Хоть будет чем ёлку украсить! Го-го-го-го! — заржало человекоподобное животное, потрясая гигантским брюхом.
Могиле был чрезвычайно противен этот тип, но работа есть работа, а двадцать тысяч на дороге не валяются. Вот поэтому он и сидит на этом чердаке уже с рассвета, закутавшись в пуховый спальник и изредка потягивая абсент из литровой фляги. Свой наблюдательный пост стрелок устроил на полтора метра вглубь от дверного проёма чердачного лаза, чтобы случайно не обнаружить себя блеснувшей линзой бинокля или оптики прицела. Оружие держалось в тепле под покрывалом рядом с ним, что значительно снижало возможность осечки или заклинивания. Могила поднял бинокль и снова тщательно осмотрел местность.
Зимняя Зона была не самым приятным местом, хотя снег и придавал ей вид какой-то ложной чистоты. Воронки и карусели были хорошо заметны по кружащимся снежинкам и пятнам растаявшего снега, но в сильный мороз лужи Ведьминого студня покрывались плоским куполом ледяной корки и поэтому под снегом были абсолютно незаметными. Не один сталкер распрощался с ногами, ступив на такой купол и повалившись в жгучую жижу. С утра по тоненькой извилистой тропке прошло уже человек десять, но искомого объекта среди них не было. Могила терпеливо ждал дальше. Информатор точно знал, что мишень сегодня будет следовать на Свалку, а это единственная проходимая дорога ведущая туда.
— Завтра Рождество — равнодушно подумал Могила. — Весь мир будет праздновать, ёлочки- подарочки, прочая ерунда. А здесь это будет такой же обычный день, как и все другие. Вот выполню заказ, получу бабки — половину через Сидора переведу жене и залягу на дно на недельку-другую. Пора бы и отдохнуть маленько.
Заметив движение он поднял бинокль и начал рассматривать вновь прибывшего. Круглолицый парень лет двадцати осторожно шагал, тщательно кладя ноги след в след прошедшим здесь раньше. Крепкое телосложение, голубые глаза и добродушное, румяное от мороза лицо делали его очень привлекательным. Он, родимый! Клиент прибыл, пора за работу! Могила поднял снайперку и прицелился. В прицеле колыхалось лицо бодро шагающего молодца. 500 метров, 400 метров, ещё немного и расстояние будет идеальным. Одна пуля над левой бровью и проверочный выстрел в грудь. Этот почерк знают все в Зоне. Палец напрягся на спусковом крючке. Могила затаивая дыхание приготовился к выстрелу. Но прошла минута, а выстрела всё не было. Киллер смотрел на молодое и жизнерадостное лицо жертвы, и ему вдруг стало очень противно от того, что он готовился сделать. Отвращение к самому себе захлестнуло его, остатки совести восстали против убийства молодой, начинающейся жизни. Сколько он их уже загубил? Сотню? Две? И сколько ещё
