— Я тоже с тобой, ты не против?
— Пошли.
В Тайт галери мы вошли вдвоем.
— Я здесь уже был, — сказал Питер, — пойду дальше смотреть.
— Иди, — кивнул я, за то время что мы были вместе, я привык к тому, что Питер в общественных местах или сторонился меня, или всегда держал какую-то дистанцию. Меня это особо не раздражало, пусть он думает, что он ПОЛЯК, а я какой-то Украинец, главное, что он открывал передо мной вещи, которые я не знал. Что касается национальности, то на тот момент, разницы для англичан между ним и мной не было никакой, а то, что он считал, это было лишь его субъективное мнение.
Тайт галери это было что-то, я обошел ее всю. Здесь были представлены картины разных мастеров, начиная с глубокой древности, до наших дней. Не все мне понравилось, например картины Пикассо, или Дали, я не понимал вообще, по мне, это полный бред, и пусть критики пишут об этом что угодно, мол, новое искусство, шедевры художеств. Пусть убеждают богатых покупателей, что за эти полотна нужно отдавать сотни тысяч фунтов. Когда я увидел картины Микеланджело, которым уже несколько сотен лет, то это была реальная мощь, от этих полотен прямо шла энергетика, на них приятно было смотреть.
Аналогичное впечатление произвели и другие мастера, я не разбирался в художественном искусстве и поэтому всех не запомнил. Но, глядя на огромные картины, я понял, что означает имя. Мастера создавали «дышащие» картины, глядя на их произведения, я поражался, словно живым глазам, четкости человеческих лиц, красоте природы.
В воскресенье я побродил по Лондону, посмотрел архитектуру, прошелся по Оксфорд и Пикадили стрит, посидел в парке, понаблюдал за прохожими.
Погуляв по городу, я зашел в супермаркет электроники «Аргос», походил в нем, внимание мое привлек шахматный компьютер Каспаров. Его цена была 40 фунтов. Не долго думая, я приобрел его.
— Что купил? — спросил Питер, когда я вернулся к себе.
— Шахматный компьютер.
— Любишь играть в шахматы?
— Да, а ты?
— Я не очень хорошо играю.
— Давай сыграем?
— Давай.
Мы сыграли с Питером три партии, и я разгромил его в пух и прах.
После этого я изучил инструкцию к шахматному компьютеру и начал в него играть. Несмотря на свою миниатюрность, играть с ним было довольно сложно. Но в этом и был интерес, ведь учиться можно только у того, кто играет сильнее, чем ты.
В понедельник я позвонил по телефонному номеру, где делали ай ди за 60 фунтов.
— Алло?
— Я звонил вам в пятницу, по поводу ай ди, хотелось бы встретиться.
— У тебя есть фотография?
— Да.
— Тогда подъезжай к станции Мильэнд в пять часов, сможешь?
— Могу.
— Встретимся при входе, я буду в желтой футболке и синих джинсах, с рюкзаком.
— Хорошо.
— Меня зовут Игорь, тебя как?
— Саня.
— Все, давай, в пять я тебя жду, только не опаздывай.
Следующий номер был по поводу работы на ферме.
— Здравствуйте, я звонил по вашему номеру, по поводу работы на ферме.
— Да.
— Хотелось бы встретится, поговорить.
— Значит, смотри, могу встретиться вечером.
— Во сколько, и где?
— Часов в семь, на станции Эарл корт.
— Хорошо, я приду.
— Когда приедешь, набери меня по этому номеру я сразу подойду.
— Ладно.
— Меня зовут Олег, тебя?
— Саня.
— Все Саня, давай, увидимся.
— Давай.
Я пошел, куда глаза глядят, минут через сорок я оказался на небольшом рынке. Первое что мне бросилось в глаза это неподвижно стоящий мужчина. Он был весь покрыт какой-то белой краской и стоял словно статуя, смотря в одну точку.
Мимо прошла маленькая девочка, остановилась около него и что-то спросила у мамы. Та ей дала монетку и видно сказала бросить в его портфель.
Мужчина неожиданно медленно наклонился в ней и поменял позу.
Девочка засмеялась, кинула в портфель монетку и пошла с мамой дальше.
Около мужчины прошла группа японских туристов, несколько человек щелкнули фотоаппаратами. Мужчина стоял неподвижно, даже не отводя взгляд.
«Вот это выдержка, — подумал я, минуя его.
На рынке продавали грампластинки, диски, какие-то безделушки.
Я прошелся по рядам и последовал дальше.
Мне нужно было, что называется, убить время. К этому мне было не привыкать, если взять университетское время, то на лекциях я только этим и занимался. Помню первый раз, я прочитал надпись на столе в лекционной аудитории: ЗДЕСЬ БЫЛО ЗВЕРСКИ УБИТО ВРЕМЯ!
Как хорошо сказано, подумал тогда я.
В течение 5 лет, мы все, только и убивали время. Спустя 5 лет нас всех привели к некому знаменателю, углы талантов были сточены, богатые укрепились в своей значимости, отличники еще больше разочаровались в этой жизни. И если в первые годы они старались блистать знаниями, учить, что называется зубрить учебники и лекционный материал, то на последних курсах у них наступала некая прострация. Они напоминали космический корабль, который разогнался, следуя к какой-то цели, но вдруг, оказалось, что все изменилось, его прибытие уже никого не интересует, и он, не зная, что делать дальше, летел вперед по инерции.
Среди всех знакомых отличников, которые окончили школу с золотой медалью и поступили в институт, мне больше всего запомнился Володя.
В отличие от многих студентов с кем я общался, он до последнего твердил, что деньги роли не играют, связи дело второстепенное, и только своими мозгами можно чего-то добиться в жизни. Он был единственный, кто в это верил до самого последнего курса, и даже получив диплом, он не успокоился.
Чудеса начали происходить сразу после получения диплома. Студенты, которых он про себя считал тупыми, хоть и богатыми, неожиданным образом очень хорошо устроились на высокооплачиваемую, или престижную работу.
Володя, который сказал родителям, что он принципиально не хочет, чтобы они помогали ему в устройстве на работу, в течение 3 месяцев безуспешно пробегал по всему Донецку, пытаясь устроиться туда, куда он хотел сам.
Через пару месяцев мытарств, Володя, наконец, сломался, его родители помогли устроиться ему на работу, не туда, куда он хотел, но все же. Володя воспрял духом и вскоре представил своему начальнику план по сокращению 10 % персонала.
Володя был парень серьезный и скрупулезный, он читал много книг, особенно ему нравилась японская система. Он сам рассказывал мне, как целый ряд японских фирм имеет специальные ящики, куда рабочие
