Работы нет, свои головняки, все кидают, знай, я все это заранее, лучше бы у себя и дальше машины гонял. А так попросил деньги в кредит у родственников, родители послужили гарантами. Взял штуку, отдавать надо штуку двести. Вот и приехал сюда, хорошо еще денег немного оставил, что хватило в Лондоне пожить и за работу заплатить.
— А ты у себя машинами занимался? — спросил Юра.
— Это их бизнес, — вновь влез Володя, — бабы красивые, и транзит машин. У казахов при рождении покупают лошадь, а литовцы только начинают ходить угоняют из Германии машину и везут ее на продажу к себе или в Россию…
— Ты блин, знаток человеков! — перебил его Римас, — Закройся! Меня спросили!
— Во, маленький дикий народ! Чуть что кричит, возмущается. Нас трогают, притесняют, обижают!
— Сам ты дикий и маленький.
— Ну, ладно, расскажи, как ты машины тырил.
— Я не тырил, в Германии покупали, а у нас продавали. Хороший бизнес, но конкурентов много, с машиной попасть можно. Но все равно в месяц долларов 400 получалось спокойно, не напрягаясь, ну а если заниматься серьезно, то можно и под штуку заработать.
— Резон тогда тебе ехать было сюда? — спросил Юра.
— Я же объяснял, послушал людей, те мне говорили 350 фунтов в неделю можно заработать легко. У нас это 550 долларов за неделю, а у меня в месяц меньше получалось. Вот я и лыканулся, ну, думаю, поеду, за месяц отдам все долги, а потом заработаю 2–3 тысячи и вернусь, чтобы уже машинами со своими деньгами заниматься. Тогда и заработок будет получше, приехал, а тут.
— Да, мне тоже на фирме сказки рассказывали, — кивнул Юра, — говорили, не успеешь еще выйти из аэропорта так работодатели тут как тут. Работы просто валом, мол, коренные англичане не хотят работать, поэтому наши им все заменяют. Мол, есть работа даже выгула собачек. Представляете этот чес? Ты гуляешь с собачкой, и тебе платят 300 фунтов в неделю.
— Ты, наверное, еще что-то с этой собачкой должен делать, — засмеялся Володя.
— Ты что повелся на такой бред? — удивился Римас.
— Но ты же тоже повелся, на другой бред, так какая разница?
— Да мне если бы за собачку рассказали, я бы оттуда сразу ушел.
— Мы бы тоже ушли, — вмешался Виталя, — если бы знали тот расклад, который нас ждет. Но мы все здесь, благополучно работаем, а больше нам ничего и не надо. Все мы, всегда умные задним числом и скорее другого признаем дебилом, чем себя любимого. Я вообще предлагаю выпить за хороших людей, которых здесь очень мало, но попадаются. Их не испортили эти деньги, и для них они еще не все значат в жизни. Вот за таких людей я предлагаю выпить.
— Я не знаю таких людей, — не согласился Римас.
— А это не важно, мы таких знаем, за таких и пьем.
— Нет таких людей, всем нужны деньги, даже если тебе помогают, то все равно рассчитывают на твою помощь в дальнейшем. Деньги решают все, мне 25 лет, а я вам 40 летним это рассказываю.
— Тебе 25 лет, но это не значит, что ты жизнь видел. Горе тебе, что дожил до своих лет, а бескорыстных людей не встречал.
— Но почему, встречал, только с мозгами у них что-то, если можно заработать, то почему бы и не заработать?
— Есть разные ситуации, и люди по разному на них реагируют, кто-то дает, но просит взамен, а кто- то, как в том мультфильме, помнишь: делает добро, и бросает его в воду.
— В воду, а что взамен? Спасибо? Или пошел на хрен? Вон ваш союз любимый, помогал всем и странам третьего мира, и соседям. А как только появилась возможность, так бросили все и с чем остались? С голой жопой? Они дали нам промышленность, построили города, а мы оперились и послали союз подальше. Так, где ваша благодарность? Бескорыстие? Все решают деньги, заплатил, получил работу, нет, иди, ищи лохов.
— Ну, хорошо, — кивнул Виталя, отодвигая банку пива, — ну купили они вас, американцы, европейцы, это не важно. Что вы получили взамен? Володя правильно сказал, все ваши красивые бабы, работают в европейских публичных домах, вы, молодое поколение, выехали на заработки в Европу. Знаешь, что это означает? Что ваша промышленность вскоре заглохнет, поскольку в прогрессирующей стране промышленность только наращивает обороты. Как в Канаде, миллион рабочих мест в год, вот показатель. А у вас его нет, вы выезжаете. Ваша страна в вас не нуждается. Дальше будет хуже, вы были крутыми, пока ваши товары сбывались в союзе, за границей вас проглотят их корпорации и банки, они сожрут все ваши заводы, фабрики, и банки лет за 5 максимум.
— Ваши бабы тоже работают проститутками.
— Белорусок здесь не много, — покачал головой Виталя, — Володя правильно сказал, литовки, украинки и полячки.
— Не важно, а на промышленность мою мне плевать, я молодой, смогу, заработаю, я не вы, от государства подачек не жду. Сам справлюсь, было бы здоровье.
— Речь сейчас не о том, да вы получили все, что хотели, свободу, только раньше вы ездили в Москву, которая вам реально помогала, и не просила особо ничего взамен, у вас была своя культура, свой этнос, история. Теперь вы смотрите в сторону Европы, хотите ездить в Брюссель, который деньги дает только взаймы, под такие проценты, которые и твои дети не отдадут, на историю вашу, Европе насрать, извини за выражение, а уж культура в Латвии? Так это вообще никому не нужное слово. Знаешь, я много езжу, со многими общаюсь, ты не первый кому я это говорю. Смотри, чтобы в один из дней, когда до вас дойдет, что вы получили взамен, вам не стало стыдно и горько перед вашими детьми.
— Не будет горько.
— Тебе рано это говорить, поживи, стань мудрей, посмотри вокруг. Однажды вы поймете, что у Европы свой путь, в котором мы все стоим на обочине. Европа никогда не была ни для кого союзником. Хищные звери беспокоились только за свои латифундии и золотой кошелек. Мы для них дешевая раб сила и рынок сбыта некачественных товаров.
— Когда мы вступим в Евросоюз мне на это будет начхать, если мне не будет нравиться жить в Латвии, я спокойно перееду в Англию, например, или Германию, и буду себе жить припеваючи.
— Нас рассудит время.
— Да нечего ему рассуживать, вот ты такой умный, да? Какого хрена ты работаешь на поле? Иди в правительство, занимайся полезными делами в Белоруссии. Что ж ты подымаешь экономику Англии, а не Белоруссии? Значит, мне говорить, что я баран и ничего не понимаю можно, а себе ты как это объяснишь?
— Я не сказал, что ехать на заработки не стоит, мы заговорили о другом…
— Ни о чем мы не говорили, ты подобно другим моралистам, защищаешь союз, но они там, в Москве, сами виноваты. Времена меняются, это в ваше время, родина сказала и все пошли, а в мое время всем плевать на родину. Кого я пойду защищать? Власть олигархов одних, против других? Мне это надо? Да пусть они хоть перережут друг друга, я только улыбнусь. У меня есть моя семья, вот за них я глотку перегрызу, а родина сейчас это несколько богатых, которые держат Латвию под своим контролем. За них я точно воевать не пойду. И так думают все мои знакомые, все изменилось, вот я с вами говорю по-русски, свободно, все понимаю, а уже дети, которые учатся в первых классах, русский не изучают. Радио наше и фильмы, тоже на литовском. Все меняется, был русский, стал английский, немецкий. К прошлому возврата нет, никакого объединения у нас не может быть, поскольку мы его не хотим…
— Ну, хватит, — вмешался Юра, — мы собрались отдохнуть, а вы здесь такую тему развили.
Я посмотрел на часы, которые стояли на полке, над нами, было уже 22–30.
— Я уже, пожалуй, пойду, — сказал я, — а то завтра на работу.
— Давай допьем, — согласился Юра, — и пойдем.
На следующий день на клубнике нас с Юрой начали немного прессовать. В первые дни, глядя, как делают другие мы, конечно же, хитрили. Ящик с пинетками стоит дороже чем, ящик с гнилой клубникой, да его и собирать тяжелее и дольше. Поэтому принцип «правильного» собирания клубники заключался в том, чтобы плохую клубнику ложить на низ, а хорошей присыпать. При сдаче получалась отличная картина,
