и, скорее всего, без пропитания? Конечно же, все вопросы адресованы не молодой девушке Зое Космодемьянской, а зрелым «дядям», придумавшим столь беспощадные по отношению к собственному народу методы борьбы с оккупантами, а также к общественному строю, при котором подобные методы считаются нормальными.
И
Игры в наркоматы
Газета «Правда» 28 января 1944 года сообщила об очередном Пленуме ЦК ВКП(б), который рассмотрел предложения Совнаркома СССР по расширению прав союзных республик в сфере обороны и внешней политики. В тот же день сессия Верховного Совета СССР на основе доклада председателя Совнаркома и министра иностранных дел В. М. Молотова приняла два закона: «Об образовании воинских формирований союзных республик» и «О предоставлении союзным республикам полномочий в области внешних отношений». Не менее оперативно были внесены изменения в Конституцию СССР и конституции союзных республик. Все это сопровождалось пропагандистской кампанией по поводу очередных успехов в решении национального вопроса в Советском Союзе и торжества ленинской национальной политики.
Однако те, кто принял эту «игру в наркоматы» за чистую монету, заблуждались.
Действительно, внимательный и беспристрастный анализ названных выше изменений (преобразование ключевых народных комиссариатов из общесоюзных в союзно-республиканские) вызывает недоумение. Начнем с прошедшего Пленума ЦК ВКП(б), который именовали «очередным», при том что он был единственным за годы Великой Отечественной войны (съезды партии не собирались с 1939 по 1952 год). Далее обратим внимание на просто-таки молниеносность внесения столь серьезных изменений в законодательство. Не менее удивляет и противоречие новшеств официальному пониманию федерации. В свое время Сталин категорически отверг предложение руководителей Советской Украины сохранить за республиками право на внешние отношения и торговлю.
Весьма неординарным было также сочетание «торжества ленинской национальной политики» и расширения прав республик с развернувшимися репрессиями против целых народов. Началось массовое переселение западных украинцев, прибалтов, поголовное выселение с родных мест крымских татар, чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев.
Еще более проясняют смысл превращения наркоматов иностранных дел и обороны из общесоюзных в союзно-республиканские следующие факты. Явившимся на свет божий наркоматам иностранных дел союзных республик не позволили установить дипломатические отношения даже с так называемыми «странами народной демократии», проще говоря, сателлитами СССР в Восточной Европе. Республиканские наркоматы обороны так нигде созданы и небыли, существуя лишь на бумаге. Единственным исключением стала Украина. Там не только 11 марта 1944 года назначили народного комиссара обороны (им стал генерал-лейтенант В. П. Герасименко, командовавший одновременно Киевским военным округом), но и разработали структуру наркомата, начали формировать штат.
Игра в украинский наркомат обороны продолжалась до мая 1946 года. Попытки Герасименко, который со всей серьезностью отнесся к назначению, хоть как-то определить круг полномочий собственного комиссариата натыкались на чрезвычайно глухую «кремлевскую стену». До октября 1945 года (до перевода на должность заместителя командующего Прибалтийским военным округом) Герасименко фактически оставался «наркомом без наркомата». С октября 1945 года до момента ликвидации в мае 1946 года наркомат «существовал» вообще без народного комиссара.
Вполне очевидно, что в планы Кремля не входила практическая реализация своих же решений относительно предоставления республикам полномочий в сферах внешней политики и обороны. Тогда возникает вопрос: какую цель преследовали эти громкие декларации?
В конце 1943 года произошел коренной перелом в ходе Второй мировой войны. По-видимому, только руководство нацистской Германии (да и то не все его представители) упорно не хотело верить в то, что война проиграна. Союзники по антигитлеровской коалиции, по крайней мере, в собственной победе практически не сомневались. По этой причине одной из ключевых тем Московской конференции министров иностранных дел в октябре 1943 года и Тегеранской конференции глав государств и правительств с участием Рузвельта, Сталина и Черчилля в ноябре — декабре того же года было послевоенное устройство мира и создание международной организации (ею станет Организация Объединенных Наций), которой предстояло взять на себя функции обеспечения коллективной безопасности.
По мере приближения окончания войны в отношениях союзников усиливаются противоречия относительно послевоенного мирового порядка. ООН, к практическому созданию которой приступили в 1944 году, также станет ареной борьбы противоречий между Великобританией, Соединенными Штатами и Советским Союзом. Сталин резонно опасался того, что СССР в новой организации может оказаться если не в полном одиночестве, то в меньшинстве — точно. Советское руководство вносит предложение о включении в ООН советских республик в качестве самостоятельных членов. При этом оно ссылается на намерение британских доминионов быть участниками организации.
Советская инициатива не вызвала энтузиазма в Лондоне и Вашингтоне, обративших внимание Кремля на то, что в отличие от британских доминионов советские республики не являются полноценными государствами. Вот тут-то Москва и придумала трюк с «декоративными» атрибутами государственности для союзных республик — наркоматами иностранных дел и обороны. Конечно, никого на Западе этот маневр ввести в заблуждение не мог, но уступки все же были сделаны. Британия и США согласились на членство в Организации Объединенных Наций Украины и Белоруссии, мотивировав свой выбор вкладом народов этих республик в разгром Германии.
Вот таким образом «ленинская национальная политика» стала орудием советской дипломатии в набиравшей обороты конфронтации между союзниками по антигитлеровской коалиции.
Имело ли место военное сотрудничество Советского Союза и Германии в 1922–1933 годах?
Многие и по сей день уверены, что военно-экономические отношения Советского Союза и Германии если и имели место, то исключительно накануне Великой Отечественной войны. Да и это «кратковременное сотрудничество было незначительным» и где-то даже «навязанным» Советскому Союзу, который не мог себе позволить отказаться от военно-экономических связей с Германией. На самом деле это глубочайшее заблуждение!
Советские исторические исследования вообще содержали очень скупую информацию о сотрудничестве СССР с западными «демократиями». Еще с меньшей охотой вспоминалось военное и военно-техническое партнерство. Особенно неприятными для репутации первого в мире социалистического государства были военно-экономические отношения с Германией, активно продолжавшиеся более 10 лет — с 1922 по 1933 год. Точнее сказать, эти отношения тщательно скрывались обеими сторонами, так как содержание их шло вразрез с Версальским мирным договором, обязавшим Германию выплачивать репарации и наложившим на нее военные ограничения. Германия не желала выполнять условия договора, но и открыто игнорировать их не могла.
Советский Союз оказался как нельзя кстати. Он по всем параметрам подходил на роль партнера в тайном военном сотрудничестве. Более того, для потерпевшей поражение и крайне ослабленной войной
