восстановления независимости Украины, поэтому каждая искала тактического союза с нацистами. С согласия немцев ОУН(б) сформировала два батальона — «Нахтигаль» и «Роланд», которые были задуманы как ядро будущей национальной армии. 30 июня 1941 года в оккупированном нацистами Львове ОУН (б) провозгласила Акт образования Украинского государства и сформировала национальное правительство во главе с Ярославом Стецьком. (Кстати, Ярослав Стецько приходится мужем Ярославе Стецько, нынешнему депутату Верховной Рады Украины, лидеру Конгресса украинских националистов.) Расчет делался на то, что немцы, заинтересованные в помощи националистов в борьбе с коммунистами, смирятся с произошедшим как со свершившимся фактом. Однако непреодолимым препятствием на пути сотрудничества стала расовая концепция нацистов, исключавшая возможность равноправного союза с представителями «низшей расы». С. Бандера и его ближайшие соратники были арестованы и оказались в концлагерях. Там же, а также в тюрьмах гестапо, погибло немало рядовых активистов ОУН(б).
Похожая участь также постигла и лидеров ОУН(м). В сентябре 1941 года в Киеве они образовали Украинскую Национальную Раду, но уже в декабре 40 ее руководителей, включая лидера О. Ольжича и поэтессу О. Телигу, были схвачены нацистами. Большинство арестованных казнили (сразу или несколько позже), в том числе и в печально известном Бабьем яру. А. Мельник содержался под домашним арестом в Берлине до 1944 года, когда его вместе с другими руководителями ОУН(м) отправили в концлагерь Заксенхаузен.
Разгром нацистами руководящих органов украинского национального движения, разочарование в возможности восстановления украинской государственности при поддержке Берлина меняют отношение националистов к немцам. Создается Украинская повстанческая армия (УПА), которая ведет боевые действия как против нацистских оккупантов, так и против советских, а также польских партизан. Серьезные изменения вносятся в программу ОУН(б). Обратим внимание на некоторые из них: осуждается не только «российский коммуно-большевизм», но и национал-социализм, в национальную политику вносятся изменения в пользу этнических меньшинств (до этого ее сущность выражал лозунг «Украина для украинцев»).
Таким образом, отношения украинских националистов и нацистов не были так просты, как их частенько изображают и критики, и апологеты ОУН. Тактически они варьировались в пределах от сотрудничества до военного противоборства, что не в последнюю очередь зависело от состояния дел на Восточном фронте. Однако стратегические цели нацистов и украинских националистов принципиально противоречили друг другу.
Уничтожение кораблей Черноморского флота
История уничтожения части кораблей Черноморского флота в 1918 году широко освещалась не только в советской исторической, но и в художественной литературе. Однако многие подробности принятия решения о затоплении кораблей, а также об исполнении этого решения умалчивались советскими историками либо подавались некорректно. Так, например, энциклопедическое издание «Гражданская война и военная интервенция в СССР» отмечает, что на собраниях и митингах по поводу уничтожения кораблей Черноморского флота разворачивалась «ожесточенная борьба между коммунистами и контрреволюционными офицерами, эсерами и украинскими националистами». В контрреволюционной деятельности обвиняются офицеры флота, которые не выполнили приказ Совета народных комиссаров. Конечно, это миф. На самом деле поводом к «борьбе» послужили совсем не политические пристрастия участников событий, а противоречивые распоряжения большевистскою руководства, вызывавшие неуверенность и растерянность командиров Черноморского флота.
Перед тем как непосредственно перейти к сути заблуждения, давайте вспомним ситуацию, в которой оказался Черноморский флот к лету 1918 года. Как известно, после подписания в марте 1918 года мирного договора в Брест-Литовске Украинская Народная Республика, возглавляемая Центральной Радой, заключила договор о сотрудничестве с Германией, рассчитанный на защиту УНР от притязаний Советской России. Украинское правительство заявило о своих претензиях на Черноморский флот, который формально был передан под контроль Центральной Рады 29 апреля 1918 года. Как мы знаем, в тот же день к власти в Киеве пришел гетман Скоропадский, опиравшийся на немецкие войска, находившиеся в то время на территории Украины. Над несколькими кораблями, стоявшими на рейдах военно-морской базы в Севастополе, взвились украинские флаги. В тот же день по решению собрания моряков и в знак протеста наиболее боеспособные корабли вышли из Севастопольской гавани и взяли курс на Новороссийск.
Реакция Берлина на действия моряков была незамедлительной. Германия обвинила Россию в нарушении Брест-Литовского мирного договора, один из пунктов которого запрещал судам Российского флота выходить из своих портов до окончания боевых действий на Западном фронте, и выдвинула ультиматум. В нем говорилось: «До 19 июня все корабли должны вернуться в Крым для интернирования, в противном случае наступление германских войск будет продолжено по всему фронту».
По поручению Ленина Морской генеральный штаб собрал совещание высших чинов бывшего Императорского флота, на котором было принято решение о затоплении кораблей Черноморского флота, дабы не допустить их перехода в руки вчерашнего противника. С ним были ознакомлены дипломаты Англии, Франции и Италии, недавних союзников России по Антанте. Они поддержали решение офицеров российского флота и подписали совместный протокол, в котором говорилось, что «переход в распоряжение Германии или ее союзников кораблей Черноморского флота, ныне находящихся в Новороссийске, повлек бы за собой значительное ухудшение, с нашей точки зрения, положения в Средиземном море… Поэтому уничтожение судов Черноморского флота для предотвращения их перехода в руки наших врагов является делом чрезвычайно важным и в высшей степени полезным для обеспечения нам успешного окончания войны».
После неоднократного обсуждения вопроса об уничтожении кораблей в Новороссийске начальник Морского генерального штаба Е. А. Беренс 24 мая докладывал Ленину: «Германия желает во что бы то ни стало завладеть нашим флотом. Дальнейшие попытки с нашей стороны разрешить вопрос переговорами при вышеизложенных условиях дают Германии только возможность выиграть время и явно ни к чему не приведут. Наши суда в Новороссийске попадут даже не Украине, а Германии и Турции и создадут этим в будущем господство их на Черном море… Уничтожение наших судов в Новороссийске надо произвести теперь же, иначе они, несомненно, полностью или в части попадут в руки Германии или Турции». Через четыре дня Ленин принял решение: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно».
В это время в Новороссийске царило полное неведение относительно решений Центра. Здесь не знали ни о совещании, ни о резолюции Ленина. Корабли приходили в упадок, началось массовое дезертирство, к тому же поменялось руководство Черноморским флотом: адмирал М. П. Саблин был отозван в Москву, передав командование капитану I ранга Тихменьеву А. И. В такой ситуации новороссийская эскадра получила две полностью противоречащие друг другу телеграммы, которые и внесли разногласие в ряды моряков. В первой из них излагался текст ультиматума и содержался приказ до 19 июня возвратиться в Севастополь. Все не исполнившие приказание власти, «избранной многомиллионным трудовым народом, будут считаться вне закона», а значит, преступниками. Вторая телеграмма говорила о том, что Советская Россия не доверяет гарантиям Германии о возвращении кораблей после окончания войны, поэтому Совнарком приказывает затопить корабли, находящиеся в Новороссийске, еще до окончания срока ультиматума. Завершала телеграмму такая же угрожающая строка об ответственности за невыполнение приказа.
Среди офицеров сразу же распространилось мнение о том, что их «подставляют» и хотят возложить на них ответственность за потопление кораблей. Был проведен референдум относительно дальнейших действий, в котором участвовали и матросы. Ни один из участников не высказался за возвращение в Севастополь, а все большую популярность приобретал лозунг «Сражаться до последнего снаряда». Комиссары флота, большевики Вахрамеев и Глебов-Авилов, по всей вероятности, также поддерживали этот лозунг, а значит, их действия никак не были направлены на исполнение приказов Совнаркома. Еще более усугубили ситуацию большевики Кубано-Черноморской республики. Так, прибывший в Новороссийск
