люди, сам почти что позабыл, да, видно, от судьбы не уйдешь… Хочу сделать признание! Официально заявляю, что хочу сделать чистосердечное признание. Имею право?
Следователь. Несомненно.
Стапчук. Вот и я так думаю! Вы еще увидите, гражданин следователь, Стапчук не совсем потерян для матери-Родины. Сейчас вы узнаете, что он…
Следователь. Кто он? Стапчук? Вы то есть?
Стапчук. Да. А что?
Следователь. Ничего, продолжайте.
Стапчук. Так вот, гражданин следователь, про то пятно крови… Не моя это кровь и не поросенка. Это кровь, можно сказать, злейшего врага Советской власти, матерого империалистического шпиона и даже диверсанта. Это он превратил тяжело раненного бойца Рабоче- Крестьянской Красной Армии Стапчука – вон она, моя искалеченная фашистским снарядом ноженька, товарищ следователь! – в подлого наймита! В бессознательном состоянии находился Сидор Стапчук, когда сделали ему эту проклятую наколку, пометили, как бычка какого-то… А все зачем? А затем, чтоб сломить человека, склонить его к измене матери-Родине! Мол, все теперь, парень, пути назад отрезаны. Куда ты денешься с эсэсовской своей наколкой и кто тебе поверит? Но Стапчук был тверд, он не пошел на измену…
Следователь. Вы говорите почему-то все в третьем лице, словно рассказываете не про себя, а про кого-то другого. Это от скромности?
Стапчук. Нет, гражданин следователь, не от скромности. От стыда за Сидора Стапчука, за себя то есть, вовлеченного волею обстоятельств… Позволите продолжать?
Следователь. Продолжайте.
Стапчук. Значит, когда очнулся я в лагере для военнопленных советских солдат, эта наколка уже была на мне…
Следователь. До сих пор принято было думать, что в СС вступали добровольно. Более того, не всякого предателя немцы удостаивали этой чести, ее надо было заслужить.
Стапчук. В том-то и был их дьявольский план, гражданин следователь! Они вовсе и не приняли меня к себе! Вот в чем закавыка. Только наколку сделали в провокационных целях. Понимаете? Чтоб завербовать меня! Видно, понимали гады, что так я нипочем к ним не перейду.
Следователь. После наколки, значит, все же перешли?
Стапчук. Не! Где там… Для виду больше. Притом все время я лелеял одну только мысль – быть полезным нашим. Сведения собирал, облегчал участь попавших в фашистские лапы героических советских людей, собирался перебежать к партизанам…
Следователь. Не стоит столь пространно распространяться о ваших намерениях, Сидор Федорович, тем более что они так и не воплотились в реальность. Вернемся лучше к недавним событиям. Вы, кажется, говорили о каком-то шпионе и даже диверсанте.
Стапчук. Именно! Это он и сгубил меня. Он работал тогда в гестапо.
Следователь. У вас еще будет время предаться воспоминаниям, Сидор Федорович. Где он теперь? Как его имя, фамилия?
Стапчук. Насчет имени и фамилии этого изверга рода человеческого ничего сказать не могу. Он работал в немецкой контрразведке и фамилию свою менял чуть не каждый день, как портянки все равно… Мы его фамилию не знали. Зато насчет того, где он сейчас пребывает, могу сказать с полной уверенностью: в могиле.
Следователь. В могиле?
Стапчук. Да, товарищ… простите, гражданин следователь, в могиле! Это я своими руками совершил над ним справедливый приговор. Нет, нет, я все понимаю. Конечно, мне следовало задержать врага и передать его в руки наших замечательных органов. Но поймите меня, гражданин следователь, что я пережил, когда вдруг увидел его… Да у меня в глазах потемнело, когда он вошел в мою хату…
Следователь. Когда это было?
Стапчук. В начале прошлого месяца.
Следователь. Точнее.
Стапчук. Числа не помню… А день знаю – вторник. Первый вторник, точно знаю, у нас пленум кооператива в этот день был… Да, вошел он это и говорит: «Здравствуй, Стапчук, не узнаешь старого друга?» Но я его узнал! Кровь в голову так и бросилась. Тут уж я себя не помню. Что было дальше, сказать не могу. Не хочу врать. А уж когда я опять в сознание вернулся, он уж лежал на полу с пробитой головой, истекал поганой своей кровью. Каюсь, не по закону я поступил… Но честно говорю: не жалею. Рад даже, что поквитался с фашистским гадом.
Следователь. И чем это вы его?
Стапчук. Молотком. Сапожным молотком, гражданин следователь, я как раз косячки на сапогах прибивал, когда он вошел… Так что чем попало… Да, что было в руках, то и… Одним словом, себя не помнил. Но не жалею!
Следователь. Почему не заявили потом?
Стапчук. Известно почему, гражданин следователь, – боялся. За собственную шкуру боялся, не хотел, чтоб опять стали в прошлом копаться… Разве непонятно?
Следователь. Куда дели труп?
Стапчук. В бочку, гражданин следователь. Положил его туда, цементом присыпал и водой залил, а когда цемент схватило, бочку в реку скатил.
Следователь. Место показать сможете?
Стапчук. Еще как смогу! Это недалеко, возле моста, там еще ива над омутом свисает… В этот омуток я и скатил его. Так что место найду хоть днем, хоть ночью, смотря какое будет на то ваше указание.
Следователь. Значит, вы его убили сразу же, как он только вошел?
Стапчук. Так точно.
Следователь. И даже водки вместе с ним не выпили?
Стапчук. Чтоб я стал с этой нечистью пить? Нет, гражданин следователь, видно, вы не знаете Стапчука…
Следователь. На бутылках отпечатки его пальцев.
Стапчук. Правильно. Он принес, его пальцы и остались. Видно, думал меня за водку купить, катюга! Только я…
Следователь. Но бутылки пустые. Он что, после смерти их выпил?
Стапчук. Зачем так? Я и выпил. Не пропадать же добру!
Следователь. Почему же ваших следов на стекле не осталось?
Стапчук. Так я, гражданин следователь, те бутылки полотенцем брал, рушничком, чтоб руки не испачкать после него. Брезговал притронуться даже, раз его руки касались.
Следователь. А пить не брезговали?
Стапчук. Так ведь внутрь он не лазил! Водка-то, она чистая…
Следователь. Понятно, Сидор Федорович, теперь все понятно… Но объясните мне тогда, почему и на квартире престарелой гражданки Чарской вы проявили ту же щепетильность? Я допускаю, что вы брезговали браться за бутылку, но почему отпечатки ваших пальцев не остались, например на рюмке, из которой вы пили? Как это понять? Или рюмку вы тоже брали полотенцем?
Стапчук. Зачем полотенцем? Я медицинские перчатки надел, такие резиновые…
Следователь. С какой целью, интересно?
Стапчук. А все для того, чтоб бутылки этой поганой не касаться. Вам странно, я понимаю. Но это уж мания у меня такая. У нас в роду все брезгливые: и отец и дедушка… Но в гостях-то не будешь полотенцем орудовать, вот я и надумал перчатки в аптеке купить, чтоб старуха не заметила чего. А то ведь пойдут расспросы: отчего да почему?
Следователь. Ну, теперь все совершенно ясно, Сидор Федорович. Вы
