ВИЗИТ В НИЖНИЙ НОВГОРОД
Россия настолько велика, что о ее общем состоянии практически невозможно судить на основании отдельных оценок. Вероятно, единственно верный способ понять российские реалии — это знакомиться с ними постепенно. Естественно, впечатления, которые я получила во время визита в июле 1993 года, оказались не менее ценными, чем все, что мне пришлось читать о России как до того, так и впоследствии.
Меня пригласили в Москву в связи с присвоением мне почетной степени в Институте имени Менделеева, который специализируется на химических технологиях и является одним из ведущих российских научных учреждений. Учитывая, что когда-то я сама была химиком-исследователем, подобное приглашение представляло для меня особый интерес. Кроме того, мне очень хотелось увидеть собственными глазами, как изменилась Россия после без малого двухлетнего правления Бориса Ельцина и его реформ. На Западе циркулировало такое количество противоречивой информации, что трудно было понять, где правда, а где ложь. Сэр Брайан Фолл, один из лучших британских послов, подготовил программу пребывания, которая охватывала и старое, и новое. Однако даже я не ожидала увидеть такой контраст.
Во второй половине первого дня моего пребывания в Москве (это была среда, 21 июля) мне показали старый торговый центр на одной из окраин города. На прилавках лежали продукты, однако их выбор был очень небольшим, а качество, в том числе и свежей продукции, — низким. Окрестности выглядели так мрачно, как только могли выглядеть творения социалистической архитектуры. Местные жители держались дружелюбно, но получасового общения со всем этим мне было вполне достаточно. Возвращаясь в британское посольство на рабочий ужин, я размышляла о том, что, несмотря на очевидное отсутствие дефицита, явные признаки реформы тоже отсутствовали. Я ожидала большего; большего, по словам собравшихся за столом экспертов, ожидало и большинство россиян.
На следующий день у меня была другая, более вдохновляющая встреча с прошлым — продолжительная беседа с Михаилом и Раисой Горбачевыми сначала в роскошном помещении Фонда Горбачева (цель которого я так до конца и не поняла), а затем и у них дома за ленчем. Мне было приятно найти их в добром здравии, хотя меня в какой-то мере и обескуражили обстоятельства отстранения г-на Горбачева от власти. Раиса рассказала о лишениях трех дней крымской «ссылки» во время неудавшегося переворота в августе 1991 года. Тогда им практически нечего было есть; к счастью, у нее в сумочке оказалось несколько конфет, которые она отдала внучке. Позже я узнала, что в результате нервного напряжения, пережитого в тот момент, у Раисы случился удар[67].
После ленча мы все отправились в Менделеевский институт. Церемония прошла великолепно; было много выступавших. В своей речи я отметила тесную взаимосвязь между наукой, истиной и свободой. Эта связь на деле была не всегда лишь теоретической и в старом Советском Союзе, где свободомыслящие честные ученые нередко пытались найти убежище в естественных науках, менее засоренных и искаженных марксистской догмой.
В завершение мероприятия в сопровождении оркестра были исполнены несколько удивительных русских песен. Мне бросилось в глаза, что многие из присутствующих откровенно игнорировали Горбачевых. Даже торжественная обстановка не могла сгладить глубоких политических противоречий.
За ужином в тот вечер у меня впервые появилась возможность поговорить о правительственной программе реформ с одним из ее главных поборников и инициаторов — способным экономистом Анатолием Чубайсом. Его идеи звучали превосходно. Однако я не могла забыть вчерашнего посещения магазина. Какая она, российская реальность? И, что более важно, какое будущее ждет Россию?
Ранним утром следующего дня мы с Дэнисом и нашей дочерью Кэрол, взявшейся освещать наш визит в газете European, отправились самолетом в Нижний Новгород. При коммунистах он назывался Горьким и был закрытым городом, где велись секретные разработки ядерного оружия. Само его существование долгое время скрывалось, насколько это было возможно, от Запада. Экипаж частного британского самолета, которым мы пользовались, вынужден был взять на борт российского штурмана, чтобы тот помог отыскать аэродром, не отмеченный ни на одной из обычных карт.
Было время, когда Нижний Новгород, насколько мне известно, олицетворял совсем другую традицию в российской истории. В 1817 году в городе прошла первая ярмарка, которая быстро приобрела репутацию самой известной в России. Русские, по праву считающиеся самыми изобретательными в мире в том, что касается пословиц и поговорок, говорили, что Москва — сердце России, Санкт-Петербург — ее голова, а Нижний Новгород — карман. С окончанием «холодной войны» пришел конец и военному бюджету, который обеспечивал рабочие места. «Карман» быстро пустел. Поэтому у населения появились все основания для возврата к предпринимательству — старому способу зарабатывать на жизнь.
Успех предпринимательства в конечном итоге зависит от делового чутья. Однако для создания работоспособного предприятия требуется также определенный опыт и, конечно, соответствующая правовая и финансовая основа. В Лондоне до меня доходили слухи о том, что губернатор области Борис Немцов — человек, понимающий все это и проводящий в жизнь радикальную программу, которую некоторые называют «тэтчеризмом», а я — здравым смыслом. Именно поэтому я и решила посмотреть на это сама, а наше посольство организовало поездку.
Спаситель Нижнего Новгорода оказался очень молодым (ему было немногим больше тридцати), необычайно энергичным, очень привлекательным внешне и наделенным умом и проницательностью. Он блистал ораторским мастерством и бегло говорил по-английски. Физик по образованию, он имел около 60 научных работ. Держался Немцов чрезвычайно уверенно, впрочем для этого были основания.
И в самом деле, чем больше он рассказывал о реформах (беседа проходила в губернаторской резиденции на территории нижегородского кремля), тем больше я поражалась. Он объяснил, что, пользуясь властью губернатора, пытается создать реальные условия для развития свободного предпринимательства. В то время как российская Дума все еще сопротивлялась принятию закона о праве на частную собственность, в Нижнем Новгороде действовал местный закон о частной собственности на землю. Земли там, как я могла позже убедиться, были плодородными и хорошо возделанными. Основная трудность заключалась вовсе не в выращивании урожая (Нижний Новгород уже тогда с избытком обеспечивал себя зерном), а в продаже готовой продукции. При коммунистах решения о распределении и сбыте принимались, естественно, партийными бюрократами. После развала системы снабженческо-сбытовые сети, которые при капитализме обычно формируются в течение длительно времени, нужно было создать в один прием на голом месте. Г-н Немцов ясно дал понять местным фермерам и оптовым торговцам, что они сами должны прийти на помощь друг другу: у государства не было никаких решений. Вместе с тем он внес существенный вклад в решение проблемы, продав с аукциона целый парк государственных грузовых машин, — когда я в тот же день побывала на одной из приватизированных транспортных фирм, увиденное произвело на меня огромное впечатление, особенно энтузиазм руководителя и персонала.
Для того чтобы ближе познакомиться с населением Нижнего Новгорода и немного размяться, мы с губернатором прошлись пешком по Большой Покровской улице. Все магазины там были частными. Мы останавливались то тут, то там, разговаривали с владельцами магазинов, смотрели, чем они торгуют. Большего контраста с серой монотонностью Москвы невозможно было себе представить. Один магазинчик врезался мне в память. В нем торговали молочными продуктами, а выбор сыров был таким, которого я не видела нигде. Я попробовала несколько сортов, и они мне очень понравились. Оказалось, все сыры произведены в России и стоят значительно дешевле, чем их аналоги в Великобритании. Я не скрывала своего восторга. По всей видимости, я, как истинная дочь бакалейщика, звучала очень убедительно, поскольку, когда мои слова перевели, раздался взрыв аплодисментов, а кто-то даже крикнул: «Тэтчер в президенты!» Серьезным же уроком и для меня, и для моих радушных хозяев, конечно, стал пример этого отдельно взятого частного магазина в российской глубинке, показавший, что сочетание высокого качества местных продуктов, предпринимательского таланта и благоприятного законодательства, а также поддержка честного и знающего политического лидера могут обеспечить процветание и прогресс. Для российских условий не нужно никакой «золотой серединки» или особого регулирования. Тот молочный магазин убедительно доказал, что капитализм работает. Скептики были бы потрясены.
