но он хотел отгородиться от крауновского скота как можно надежнее, да и прочим живым существам, людям ли, животным ли, нечего делать на нашей земле.
— Иными словами, Крауны в общем клеймении скота участия не принимают?
— Не совсем так. Они объединяются с несколькими соседями с южной стороны. «Шпора» — это вроде бы граница между теми и другими.
— А рабочие питают какие-то недобрые чувства?
— Если вы имеете в виду, ненавидят ли они Краунов, я бы ответил, что они не могут себе это позволить. Им надо держаться тех мест, где требуется работа, а «Шпора» еще не встала крепко на ноги. Уолт Краун — хитрый мужик. Он платит хорошим работникам двойное жалованье, чтобы удержать их. Эйб иногда пробовал поступать так же. — Клэнси поморщился и добавил:
— Я просто выплачивал заработок по справедливости. Знал, что с деньгами туго, и считал невозможным платить сверх того. Я не знал, могла ли себе это позволить мисс Тринити.
— Могла ли она себе это не позволить? — пожал плечами Джек. — Моя точка зрения на этот счет такова, что хорошо оплачиваемый работник, особенно работник умелый, выгоден для большинства предприятий.
— Рад слышать это от вас.
— А я рад услышать такого рода подробности. Это бесценные сведения, в которых я нуждаюсь от вас, мистер Клэнси.
Улыбка Клэнси расплылась во все лицо, когда он увидел, как Плутон вдруг остановился и тревожно заржал.
— Его нос подсказал ему, что мы приблизились к коровам ближе, чем ему бы хотелось, — объяснил Джеку управляющий.
Джек нахмурился и тронул каблуками бока арабского скакуна; тот, к облегчению седока, не стал артачиться и послушно поскакал вперед, по направлению к вершине длинного пологого холма, по которому они поднимались.
Вскоре они достигли высшей точки, и Клэнси широким жестом окинул открывшуюся им картину:
— Вот она, ваша империя, если вы ее хотите.
Джек одобрительно кивнул при виде стада, которое мирно паслось под бдительным оком ковбоев, рассыпавшихся по всему пастбищу; в утреннем воздухе то и дело раздавалось мягкое, спокойное мычание, изредка прерываемое окриками пастухов.
— Глядите и учитесь, — посоветовал Клэнси Джеку. — Видите вон того? Этот букару собирается увести молодого бычка из стада. Вернее сказать, это делает его конь.
Ковбой и лошадь под ним двигались как одно целое, быстрыми, решительными движениями направляя крупного бычка в сторону от других. Второй ковбой ехал позади своего товарища, чтобы преградить бычку путь, если тот улучит момент и ухитрится повернуть назад, к стаду.
Таким образом бычка благополучно загнали во временный корраль.
— Смотрите, Джек. Сейчас Малыш Боб Паркинс свяжет бычка веревкой. Видите, как Боб и его лошадь подбираются к бычку? Как будто им нет дела ни до чего на свете. Видите?
Джек пристально наблюдал за словно бы совершенно небрежными приемами ковбоя. Казалось, у того нет сейчас никаких других планов, как только сопровождать свою добычу к лагерю для клеймения. Все с тем же безразличным видом он принялся крутить веревку над головой, а затем одним молниеносным движением кисти набросил на бычка петлю. Лошадь тотчас остановилась как вкопанная, свободная петля затянулась, и «Малыш» Боб Паркинс — настоящий великан атлетического сложения — спрыгнул на землю и ринулся к бычку с более короткой веревкой в руке. Через несколько секунд годовалый телок был искусно связан.
— Рейнджер мог бы повалить этого бычка для него, и тогда Малышу только бы и осталось, что связать его.
— Черт побери!
— Как думаете, вы могли бы это сделать?
— Если бы спасение «Сломанной шпоры» зависело от моего умения совладать таким способом с одним из этих бычков, мы бы закончили, прежде чем начали, — рассмеявшись, ответил Джек. Про себя он добавил; «До того как я отсюда уеду, непременно постараюсь освоить хоть один из этих приемов, хотя бы из чисто спортивного интереса».
Клэнси, кажется, прочитал его мысли.
— Я могу научить вас парочке таких штучек, просто ради забавы. Чтобы связать телка, нужна большая практика. Но загонять его, как я уже говорил, по большей части дело лошади. Если хотите, попробуйте вот на Рейнджере…
— Плутон вполне с этим справится, — возразил Джек, усмехнувшись по поводу собственного воинственного тона; он прищелкнул языком и обратился к Плутону:
— Ну как, старый дружище, попробуем?
Конь взялся за дело с азартом и понесся к стаду, словно решил выполнить задачу как настоящий чемпион, каким он и был. Но по мере того как они все больше приближались к стаду, огромному и вонючему, Плутон терял решимость. Оказать полное неподчинение хозяину он не мог, но начал делать курбеты и мотать головой, словно учуяв опасность.
— Держись, Плуто, — сказал Джек, надеясь успокоить араба. — Поработаем над этим вместе. Ты видишь, какое клеймо у того вон бычка? Корона, а это говорит нам все, что надо. Отправим чужака домой?
Но Джек добился лишь того, что насмерть перепугал злосчастное животное, и поспешил натянуть поводья, бормоча:
— А ведь страшновато, верно? Кто бы мог предположить, что эти скоты такие массивные? Нам лучше ретироваться, пока не поздно.
Когда они выбрались из скопища животных, Джек увидел, что вокруг Клэнси собралось несколько человек; широкие улыбки сияли на загорелых лицах. Джек счел, что сейчас смирение паче гордости, и подъехал к собравшимся с улыбкой, обменялся рукопожатиями со всеми и каждым, весело расспрашивая ковбоев о том, как они управляются с бычками, какими приемами пользуются, откуда кто родом и обо всем прочем, что только приходило ему в голову.
Тринити понимала, что ей следует терпеливо дожидаться, пока ее предполагаемый партнер завершит инспектирование ранчо, но ей не хотелось, чтобы вопрос о лазейке повис в воздухе, поселив в голове у Джека сомнения в разумности его инвестиции. Ей просто необходимо было добиться, чтобы он как можно скорее принял решение.
Ведь она обещала маленькой Джейни показать коров, не так ли? Лучшего времени для такого визита не найти:
Клэнси и Джек и все остальные мужчины на пастбище.
Надежная защита!
Тринити усмехнулась: она прекрасно понимала, что затевает эту экскурсию к коровам ради возможности снова увидеть Джека. А если быть точной, то увидеть его верхом на коне, в пропыленной одежде и черной шляпе, из-под широких полей которой сверкают его зеленые глаза. Таким он грезился ей долгие часы ночью, она снова и снова вспоминала его поцелуй, его прикосновения, волнующие и очень бережные, вызывающие уверенность в том, что он не воспользуется преимуществом своего воздействия на нее.
Джек слишком благороден для того, чтобы подчиниться чисто плотским порывам. К тому же он стремится показать своим сестрам и кузине добрый пример и научить их уважению к самому институту брака, уважению такому же глубокому, какое испытывал он сам.
Тринити, конечно, испытывала уважение к институту брака, но не менее глубоко чтила волю покойного деда.
И чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась в том, что Абрахам Стэндиш хотел бы, чтобы Джек Райерсон взял бразды правления в «Сломанной шпоре» в свои руки, — если не как внучатый зять, то по крайней мере как дельный управляющий.
— Вон они, Элена! Ты их видишь?
— Si. Вон они. Работают.
Последнее слово Элена произнесла с подчеркнутым ударением, очевидно, желая упрекнуть свою
