вызывающе вскинул свой маленький подбородок и расправил плечи.
Фокс с трудом поборол искушение расхохотаться. Можно подумать, что несмышленыш возомнил себя равным ему противником.
— Твои намерения очень благородны, Томас, — заметил он. — Я рад слышать, что ты верой и правдой служишь госпоже Николь. Но мне хотелось бы знать, что питает твою восхитительную преданность. Как благодарит она тебя за службу? Какие награды или знаки внимания ты от нее получаешь?
— Я бы предпочел не говорить, милорд. Фокс изумленно изогнул брови.
— Но я настаиваю, чтобы ты мне сказал. Видишь ли, дело в том, что я хотя и женился на леди Николь, но совсем ее не знаю. Поэтому и стремлюсь собрать о своей жене всю доступную информацию. Человек моего положения должен знать, кто его враги, а кто союзники.
— Но мне неизвестно, что леди Николь о вас думает. Когда вы прибыли в Вэлмар, она велела относиться к вам вежливо и со всевозможным почтением. Но она приказала бы обращаться подобным образом с любым из гостей.
— Меня заботит не то, что она думает обо мне, а то, что ты думаешь о ней. С именем леди Николь связано столько сплетен. Я пытаюсь выяснить, насколько они правдивы.
Мальчик сначала пришел в замешательство, но потом быстро восстановил вид независимого бунтаря.
— Госпожа Николь и в самом деле никогда не упускала возможности делать все наперекор лорду Мортимеру, чем вечно расстраивала его планы. Я слышал, что женщине не подобает так себя вести. Жена должна покоряться своему мужу, каким бы исчадием ада он ни представлялся. Но что касается меня, то я благодарен ей за смелость, ибо она спасла мне жизнь и бессмертную душу моего брата.
— Расскажи мне об этом подробнее, — попросил Фокс.
Мальчик, тяжело вздохнув, начал свою печальную повесть. Его брат Уилл появился в замке три года назад. Мортимер затащил парня к себе в постель, но тот не желал быть сожителем Мортимера и, не в силах вынести позор и унижение, бросился вниз с крепостных стен. Леди Николь сумела убедить священника, что мальчик погиб в результате несчастного случая. Его похоронили на церковном погосте. В противном случае его предали бы забвению, закопав в не освященной земле на перекрестке дорог, где обретают покой тела тех, чьи души осуждены на вечное проклятие.
Вскоре после происшествия родители отправили в замок Томаса. Он боялся, что его постигнет злая судьба его несчастного брата. Но госпожа Николь встала на его защиту. Она сказала Мортимеру, что не даст мальчика в обиду, и если он осмелится поднять на ее пажа руку, то она наведет на него порчу и сделает так, чтобы его мужское достоинство съежилось и отсохло.
Де Кресси выслушал рассказ Томаса с немалым удивлением. Если бы он не знал Мортимера, то мог бы принять историю за вымысел, но Фокс в правдивости услышанного не сомневался. До него неоднократно доходили слухи о том, что Мортимер был неравнодушен к мальчикам и брал их в постель для любовной услады, неизменно отдавая предпочтение светловолосым и пригожим.
Участие Николь в истории с мальчиком не вызывало у Фокса недоумения. Ее стремление заступиться за бедного Томаса, как и стремление оказать духовную поддержку семье несчастного погибшего мальчика, ему понятны, как и любому нормальному человеку. В обоих случаях она бросала вызов Мортимеру и противодействовала его замыслам. Кроме того, ее поведение свидетельствовало об искренней доброте и сочувствии. Судя по описанию Томаса, Николь представлялась не уязвленной и мстительной ведьмой, какой рисовали ее другие, но сердечной и сострадательной женщиной. Его госпожа никогда бы не подняла руку на собственного ребенка во имя возмездия. Она скорее изобрела бы какой-нибудь более хитроумный способ, как испортить честолюбивые планы лорда.
Фоке поблагодарил Томаса и отпустил его. Рассказ пажа заставил его глубоко задуматься. Как отчаянно хотелось ему, чтобы безобразные сплетни, окружавшие Николь, оказались ложью и домыслами, порожденными людской завистью и злобой. Но он пока не смел, не имел права терять бдительность. Ему стало ясно, что Николь что-то от него скрывала. После беседы с Томасом его уверенность еще больше окрепла. Он знал, что не сможет доверять ей, пока не выяснит, какие тайны она хранит.
Но разве его разыскания должны как-то влиять на любовные отношения с ней? Он вполне мог бы делить с ней ложе, тем более что она владела всеми его помыслами. Желание обладать ею жгло его денно и нощно яростным огнем. Но он боялся, что если их тела сольются в любовном экстазе и его самые смелые фантазии осуществятся, то он никогда не сможет смотреть на Николь бесстрастными глазами.
Рассуждая подобным образом, Фокс вошел в казармы. Фитцера он там не обнаружил. Вместо него ему на глаза попался Рейнар.
— Пойдем со мной, — позвал его де Кресси. — Нужно дойти до учебного плаца.
— Как тебе девчонка? — полюбопытствовал приятель и хитро подмигнул.
— Девчонка… ах, Джиллиан. Очень хороша.
— Но ведь не настолько, как твоя жена, правда? Фокс пожал плечами.
— Все еще не доверяешь Николь, да? — не унимался Рейнар. Фокс покачала головой.
— Ее имя окружает столько сплетен и тайн, что теряешься в догадках. Скажем, сегодня я узнал много чего интересного от Томаса, светловолосого парнишки, что ходит за ней по пятам. Его рассказ характеризует ее как сострадательную, сердечную натуру. Теперь я склонен думать, что всякие там кривотолки могут быть гнусной ложью.
И он поведал Рейнару обо всем, что услышал от Томаса.
— Боже правый, какая мерзость! Вот паскудный извращенец! — воскликнул Рейнар, когда де Кресси закончил грустную историю. — То, что он насиловал беспомощных мальчишек, еще хуже, чем его издевательства над леди Николь! Фокс кивнул.
— Она по крайней мере уже взрослая женщина, способная оказать хоть какое-то сопротивление.
Рейнар состроил гримасу.
— Мне поэтому непонятен такой человек, как Фитцер. Как мог он хранить преданность подобному ублюдку?
— Однако существует и иная точка зрения. Мортимер хоть и извращенец, но супруг Николь, и она как его жена должна ему безропотно подчиняться и быть покорной. Вспомни сам, когда мы служили под его началом, мы гордились своим господином. Он был доблестным солдатом, а для определенного числа людей одного этого уже достаточно, чтобы считать его достойным человеком. Я уверен, что и отношение к нему короля тоже определялось боевыми заслугами Мортимера, а не поведением в быту, и на его грехи государь взирал сквозь пальцы.
— Ну да, особенно если учесть, что и у самого монарха рыльце было в пушку, — заметил Рейнар с ухмылкой.
— Ричард по крайней мере спал с мужчинами, а не с детьми. И насколько мне известно, никого не принуждал. Они спали с ним добровольно. Вот что в первую очередь пробуждает такое отвращение к действиям Мортимера. Он развращал и губил невинных детей. Что может быть гнуснее?! — Фокс покачал головой. — Я повидал в жизни немало ужасов, но нарисованная Томасом картина заставляет душу содрогнуться: разбитое тело его брата, лежащее в канаве со сточными водами. Я бесконечно рад, что порешил Мортимера. Меня так и подмывает раскопать могилу и скормить его труп бродячим собакам.
Рейнар затряс головой.
— Если бы ты сделал так, то настроил бы против себя людей вроде Фитцера, которые приняли тебя в качестве нового лорда и до сих пор весьма благожелательны.
— Полагаю, ты прав, — согласился Фокс. — Пока мое положение еще шатко, я не должен принимать никаких поспешных решений, какими бы заманчивыми они ни представлялись.
— Теперь относительно укрепления твоего положения. — Рейнар сменил тему. — Как обстоят дела с подготовкой крепости на случай осады? Есть ли у тебя уже сведения от повара или управляющего насчет количества продовольствия и других припасов?
Только тут Фокс вспомнил, что дал задание кухонной прислуге сосчитать количество бочек с солониной и корзин с сельскохозяйственной продукцией, но так и не нашел времени, чтобы справиться о результатах.
— Послушай, я собирался отыскать Фитцера, — сказал Фокс, — чтобы выяснить, сколько солдат хотел бы он взять с собой в Марбо. Так что если он попадется тебе на глаза, будь добр, обсуди с ним этот вопрос.
