после чего подъехал к тому месту, где собралась толпа рыцарей и оруженосцев. Возле них он остановил Симитара и спешился. Отдав поводья своему конюху, он подошел к Рейнару.
— Ну и сукин ты сын! — Капитан покачал головой, едва Фокс к нему приблизился. — Ты знаешь, что сейчас произойдет? Все оруженосцы, как один, исполнены решимости повторить твой подвиг. Догадываешься, чем все закончится? Они все бесславно приземлятся в грязь так что нам лучше отправиться сразу в крепость и заставить кого-нибудь из женщин приготовить отвары, мази и припарки для врачевания их ушибов и ссадин.
Фокс пожал плечами, но от улыбки не удержался.
— Тренируясь в бросании копья, еще никто не умер. Пусть пробуют, это им только на пользу.
— Да, но из-за тебя у них сложилось ложное представление о том, что подобное упражнение проще пареной репы. Если бы ты хотя бы раз промахнулся или позволил противовесу тебя задеть, они получили бы более полное впечатление о том, что их ждет.
— Но таким образом они будут лучше готовы к неожиданностям боя. Как к коварству женщин, если угодно.
— Тебе все не дает покоя ее поездка в Марбо? — спросил Рейнар.
Фокс мрачно кивнул.
— Может, стоит попробовать выудить из нее правду?
— Уже пробовал.
— Ты ей угрожал?
— Да, и только усугубил ситуацию. Она теперь так запугана, что соврет мне — я уверен — даже в том случае, если я спрошу, что сегодня подают на ужин, — пожаловался Фокс и поморщился. Все шло из рук вон плохо. Он уже два дня не подходил к своей жене и опасался, что, если ляжет с ней в постель, злость и досада возьмут над ним верх и он сделает ей больно.
— М-м, — промычал Рейнар значительно. — Знаешь, что мне больше всего нравится в Гленнит? Мне легко с ней разговаривать на любую тему.
— Я не желаю ничего больше слышать, — резко оборвал его Фокс. — Ладно, зачем я был тебе нужен? Ты пытался избавить вэлмарский гарнизон от десятка синяков и пары переломанных костей? Или отвлек меня с какой-то иной целью?
— О, чуть не забыл. У меня и правда уважительная причина. В замок прибыла труппа музыкантов и фигляров. Они возвращаются с ярмарки в Шрусбери и просили узнать, не хочет ли владелец замка, чтобы они дали вечером представление.
— Вот оно в чем дело. Я видел на мосту какую-то толпу. — Фокс пожал плечами. — Сам я веселиться не расположен. Но слуги и солдаты, думаю, обрадуются предоставленной возможности. Не стану лишать их удовольствия.
Рейнар с облегчением кивнул.
— Я думал, ты обрадуешься. По правде говоря, я позволил себе вольность отправить юного Томаса к госпоже Николь с сообщением, что ты позволил им выступить, чтобы она предупредила повара, что за ужином будет на несколько ртов больше.
— Достаточно мудро с твоей стороны послать Томаса, — заметил Фокс язвительно. — Поскольку он ее любимчик, может, Николь не заморозит его своим ледяным взглядом.
Томас, задыхаясь, влетел в гостиную. Его лицо от возбуждения пылало.
— Меня прислали передать вам, что труппа фигляров и музыкантов, возвращающихся с ярмарки в Шрусбери, даст сегодня вечером в замке представление.
— Труппа фигляров и музыкантов, — повторила Николь. У нее внутри все похолодело. Сколько же актерских повозок направлялось на ярмарку в Шрусбери? Неужели все та же труппа, которая проезжала мимо Вэлмара в начале лета?
— Как выглядят их повозки? — спросила она с замирание!» сердца. — Ты, случайно, не знаешь, не те ли это актеры, которые останавливались у нас на День святого Иоанна?
Томас с энтузиазмом подтвердил ее догадку.
— Ты не видел менестреля, который выступал с ними в прошлый раз? Такого… с темными кудрявыми волосами?
— Нет. Я только мельком успел взглянуть на их повозки, как сэр Рейнар отправил меня к вам.
«Господи, сделай так, чтобы его с ними не было, — взмолилась она. — Или нет, пусть лучше он сообщит, что принцу Иоанну нет никакого дела до маленького замка вроде Вэлмара».
— Что прикажете мне делать?» — Голос Томаса прервал поток ее размышлений. — Идти на кухню и сказать, что у нас гости?
Николь кивнула.
— Я тоже буду там в скором времени.
Томас убежал. Николь набрала в грудь воздуха, стремясь вернуть себе самообладание. Она спустится вниз, чтобы позаботиться о трапезе, и сделает вид, что ничего не произошло. Если повезет, может, еще все обойдется.
Актеры разместили свои кибитки и другие пожитки на дальнем конце двора, устроив что-то вроде импровизированного бивака. Музыканты настраивали инструменты, а акробаты, облаченные в свободные одежды, разминались. Вокруг собралась толпа зевак. Обуреваемый любопытством, Фокс присоединился к ним. Постояв немного, он собрался уходить, когда его внимание привлекло яркое световое пятно, вспыхнувшее возле одной из повозок. Там стоял мужчина в алой тунике, отделанной золотой тесьмой, сверкавшей на солнце. Он разговаривал с невидимым собеседником, скрытым в тени, — с женщиной. Фокса охватило смутное беспокойство, и он сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше видеть. Когда он отчетливо разглядел миниатюрную хрупкую фигуру и темные волосы, у него упало сердце.
Он сделал глубокий вдох. Николь имела все основания беседовать с актерами. Как хозяйка замка, она по своему положению должна была обсудить с ними ряд практических вопросов: оплату, продолжительность выступления и другие немаловажные моменты. Он вел себя как последний идиот. Николь могла замышлять измену с человеком, которого только что встретила.
Если только актерская труппа не бывала в замке раньше.
— Скажите, приехавшие артисты уже бывали в Вэлмаре? — спросил Фокс, схватив за грудки первого подвернувшегося под руку человека.
Когда шок прошел и женщина, подвергшаяся наскоку владельца замка, пришла в себя, она горячо кивнула.
— Да, милорд. Она уже посещали нас после сева.
— Ты уверена, что приехали те же актеры?
— О да. Я помню акробатов. И того мужчину, что разговаривает с госпожой Николь, — указала она. — Это Алан де Роми, знаменитый менестрель. Однажды он пел для самой Алиеноры Аквитанской. — Фокс наблюдал за менестрелем, прищурив глаза. У певца были блестящие черные кудри, свободными локонами ниспадавшие на плечи, и чересчур броский костюм. Глядя на него, Фокс подумал, что едва ли он мог прийтись Николь по вкусу, хотя кто знает, ведь он ее практически не знал.
Наконец Николь отошла от менестреля и направилась в сторону Фокса. Вид у нее был расстроенный. Заметив его, она как будто растерялась, и ее глаза расширились. Фоксу показалось, что на ее лице промелькнуло выражение вины и страха, но мгновение спустя эмоции исчезли за маской безмятежности. Она подошла к мужу.
— Я обсуждала с актерами сумму их жалованья, — пояснила она. — Они просят больше, чем в начале лета. Я сказала их руководителю, что мы должны сначала увидеть представление.
Несмотря на бесстрастный и обыденный тон, от внимания Фокса не ускользнуло частое биение синей жилки у нее на шее. Он уже наблюдал такую реакцию, когда ждал ответа на вопрос, где она провела тот день, когда разыгралась гроза. Хотя ее слова прозвучали правдоподобно, он знал, что Николь лжет.
— Ты все сделала правильно. А теперь пойдем посидишь со мной в зале, — заметил Фокс спокойно, хотя внутри у него все клокотало. Его цепкие пальцы впились в ее руку и потащили за собой. Николь ничего другого не оставалось, как повиноваться.
Она позволила мужу препроводить ее в зал, в то время как мысли лихорадило. Она никогда бы не затеяла ничего подобного. Но несколько месяцев назад ситуация в замке была совершенной иной. Она
