связки и разговаривал тонким голоском, никак не вяжущимся с его мощным телосложением. С тех пор он и стал Писком, им должен был и помереть. Когда? Скорее рано, чем поздно. Долгожителей среди бандитов не бывает.
– Теперь ты, Шницель. – Ильич перевел взгляд на следующего соратника. После того как тот из любопытства попытался вскрыть армейский взрывпакет, лицо у него сделалось таким колоритным, что хоть Хэллоуин без всякой маски празднуй, пугай прохожих. Шницель – это было еще мягко сказано. Сначала парня вообще хотели прозвать Сракой, но потом пожалели, хотя краше от этого он не стал.
Перебрасывая из руки в руку черный шар для игры в «американку», Ильич старался глядеть куда угодно, только не на Шницеля.
– Когда я произнесу условную фразу, – продолжал он, – ты попросишь у Лехи трубу, мол, срочно отзвониться нужно.
– А зачем? – скучно спросил Шницель, которому по большому счету звонить было некому.
– Чтобы внимание отвлечь. Леха за трубой лезет, а Писк его за правую руку хватает и держит. Шерхан сидит слева, оттуда сподручней до сердца достать, ему и перо в руки. Потом все по разу добавим, чтобы никто свинтить натихаря не вздумал. Кажись, все.
Ильич собрал кожу на лбу в скорбную гармошку, но так больше ничего и не придумал. Его знаменитый тезка поднаторел в изобретении разных пакостей для недругов куда лучше. С другой стороны, современный Ильич только двадцатник разменял, так что у него все еще было впереди, как в той песне про юный октябрь.
– А что за условная фраза, слышь? – подали голоса Лёлек и Болек. Они совершенно не походили друг на друга, но почти всегда открывали рты одновременно, за что и получили свои погоняла.
– Я подниму стакан и скажу: «За удачу», – пояснил Ильич.
Шерхан, который до сих пор отмалчивался, даже когда ему отвели роль главного мочильщика, намотал свой золотой жгут на указательный палец и громко заявил:
– Я первый перышком Катка пощекочу, согласен. Но и бабу щекотать вперед всех тоже мне – только елдой. Добазарились?
– Заметано, – солидно закивали пацаны.
– А после хора ее и пацанку пусть кто-нибудь другой кончает, – продолжал Шерхан тоном, не терпящим возражений. – Дураков нет за всех отдуваться.
– А может, не будем спешить? – Лёлек обвел взглядом собравшихся. – К чему понты колотить раньше времени?
– Вдруг дедуля девок своих показать потребует? – поддержал кореша Болек.
– Мы ему прядь волос предъявим, – небрежно отмахнулся Ильич. – А если упрется рогом – получит в доказательство чей-нибудь пальчик. Думаю, после этого старый мудак лишних вопросов задавать уже не станет.
– Не станет, – загомонила братва.
Шерхан с наслаждением почесал гениталии и неожиданно брякнул:
– А давайте Леху прямо сейчас завалим. Чего до вечера ждать? Я ж без порева, как без курева, – охреневаю совсем.
Голоса, звучавшие до сих пор уверенно и возбужденно, разом стихли. И тогда Ильич, соскочив с бильярдного стола, подошел к Шерхану и поинтересовался:
– Ты, что ли, к нему в подвал готов первым сунуться? Так давай, а мы лучше переждем.
– Потом расскажешь, как на том свете встречают, – хохотнул Писк.
– Мы твою долю на общак кинем и такие поминки по тебе закатим, что…
3
Окончания фразы Ленка не расслышала, потому что Леха взял ее за плечо и бесцеремонно отодвинул в сторону.
«Ну как? – спросил он одними глазами. – Понравилось тебе то, что ты здесь услышала?»
«Нет», – Ленка помотала головой.
«Тогда идем», – Леха подал знак следовать за ним.
Обратный путь был проделан в молчании. Лишь когда они спустились на один лестничный пролет вниз, Леха придержал Ленку за локоть и буркнул:
– Поговорим здесь. Твоей дочке совсем не обязательно знать, что и как.
– Заботливый. – Это было сказано без малейшего намека на благодарность.
Леха переместился таким образом, чтобы не наступить случайно на кучу засохшего кала, и заявил:
– Я могу вас спасти.
– И себя заодно? – саркастически осведомилась Ленка.
– И себя заодно, – согласился он. – Надо сматываться. Есть надежный вариант.
– Если ты думаешь, что я стану упираться, то глубоко заблуждаешься.
– Анечку понесу я, – предупредил Леха. – Укутанную в твое пальто. Никто не заметит, что у меня в руке взведенный пистолет. Стоит кому-нибудь из вас попытаться…
– Можешь не продолжать, – перебила его Ленка. – Все и так ясно. Главное, чтобы ты не споткнулся и случайно не нажал на курок.
– Нажимают на спусковой крючок, – уточнил Леха. – А ты заботься о том, чтобы самой не оступиться ненароком. Подумай, что может приключиться с маленькой девочкой при выстреле в упор.
– Ты действительно можешь ее убить?
– Это как фишка ляжет.
– Не знаю, удастся ли мне перегрызть тебе глотку, – просто сказала Ленка, – но глаза я тебе в случае чего точно выцарапаю, это гарантировано.
– Угрожаешь?
– Само собой. Анечка моя единственная дочь. Если с ней что-нибудь случится, то мне терять нечего.
– Ладно, будем считать, что любезностями мы уже обменялись, – проворчал Леха, подталкивая Ленку к ступеням. – Пора линять. Неизвестно, что еще взбредет в головы этому бычью…
Сборы заняли совсем немного времени – все, что намеревались взять с собой беглецы, было при них. Ленка и Анечка просто кое-как привели в порядок свою изрядно перепачканную одежду, причесались и по очереди умылись минеральной водой «Золотой колодец», выделенной Лехой для этой цели.
– Вперед, – скомандовал он, подхватив девочку на руки.
– Вы что, детей никогда не носили? – строго спросила она. – Мне же так неудобно, разве вы не понимаете? Когда у меня был настоящий папа, он сажал меня на плечи.
– Не умничай, – поморщился Леха. – Твое дело не выступать и помалкивать в тряпочку.
– А чем это вы мне в бок тычете? – не унималась Анечка. – Больно ведь!
– Терпи, коза, а то мамой будешь.
– Да уберите вы свою железяку!
– Это не железяка, а большой черный пистолет, – пояснил Леха страшным шепотом. – Лучше не зли меня, подружка.
– Никакая я вам не подружка! – отрезала Анечка, прежде чем была вынуждена замолчать.
Сначала ее чуть не ударили головой об лестницу, под которую взрослым пришлось заходить почти вприсядку, потом перехватили поперек туловища и несли, как неодушевленный предмет, затем сделалось так темно, что хоть глаз выколи. В общем, это путешествие было не из тех, которые доставляют удовольствие маленьким девочкам.
В затхлом помещении, где очутились беглецы, не было видно ни зги, но все равно ощущалось, что оно тесное, с низким потолком. Это предположение подтвердилось, когда Леха чиркнул колесиком зажигалки.
– В центре лампочка, видишь? – сказал он. – Подойди и вкрути.
Поскольку это распоряжение могло адресоваться только Ленке, она повиновалась. Когда вспыхнул яркий свет, она инстинктивно отдернула руку и зажмурилась.
– Не стой столбом, – прикрикнул Леха. – Иди в угол и разгреби весь этот хлам.
Имелись в виду допотопные холсты с ликами членов Политбюро. Некоторые отодрались от своих
