сорокаградусная влага. Чуда не произошло, поэтому он трагически вздохнул, выбрался из-за стола и натянул спортивные штаны, покроем и объемом смахивающие на мешок для картошки. Выпусти его в таких на спортивную арену – она сразу превратилась бы в цирковую.
– Прогуляюсь до буфета, – галантно сообщил он гостьям. – Водки никогда не бывает в самый раз.
– Мы подождем, – чирикнула Анжела.
– Куда ж вы денетесь? Денежки-то вот они! – Пузан победоносно взмахнул своим бумажником, конечно же, пошитым из желтой кожи своих ненаглядных хрюшек.
Мысленно приставив к его заду свинячий хвостик, Элька даже удивилась, что таковой отсутствует. Без хвостика и пятака пузан выглядел каким-то недоделанным. Не хватало ему этих маленьких штришков, чтобы выглядеть законченной свиньей.
Когда он удалился, шаркая по полу шлепанцами, запертые на ключ девушки переглянулись.
– Совсем заездил, – пожаловалась Элька.
– Это еще что! – протянула уже порядком захмелевшая Анжела. – Повезло тебе, подруга, что утром тебя дома не застали.
– А в чем дело? – насторожилась Элька. – Ты ничего не рассказывала.
– Так некогда было. Прямо с построения в койку.
– Какое еще построение?
– Утром кипеш был, жуть! – пояснила Анжела, с неудовольствием разглядывая засос, оставленный на груди любвеобильным свиноводом. – Мадамиха лично всех обзвонила и вызвала на ковер. Прям пионерскую линейку нам устроили, блин горелый!
– Зачем? – Нехорошее предчувствие собралось комком в Элькиной гортани, мешая разговаривать нормальным голосом.
– А затем, что бандюган один наехал со своими босяками. Опознание устроил. Его вчера клофелинчиком траванули и обшмонали как последнего поца. Пять штук баксов забрали, «гайки» золотые, часы, крест на вот такой цепи, – Анжела показала мизинец. – Он злой был как собака. Тамарке ни за что переносицу сломал. Показалось ему, видите ли, что она улыбается.
– И чем закончилось? – спросила Элька дрогнувшим голосом. – Нашли козу отпущения?
– Не-а. – Анжела закурила, по привычке пуская дым к потолку так картинно, как это умеют делать только кинозвезды, светские львицы и дешевые провинциальные проститутки. – Нас всего двадцать набралось из тридцати. Завтра утром новый сбор, общий.
– Почему он среди нас ищет? – раздраженно спросила Элька. Чтобы спрятать глаза, она тоже занялась прикуриванием сигареты.
– Сказал: эта телка профессионально работала, не как шалава уличная. Ухоженная, гладкая. Фигура классная, сама высокая, как манекенщица… Слушай! – Анжела выпучила глаза. – А это не…?
– Рехнулась? – огрызнулась Элька, не дав подруге высказать догадку до конца. – Я сроду клиентов не чистила, ты же знаешь.
– Ну-ну, – произнесла Анжела с нотками сомнения в голосе. – Хорошо если так. Потому что бандюган грозился фею эту наизнанку вывернуть. И слово сдержит, он такой.
– Да хватит тебе… – Элька хотела сказать: «каркать», но вовремя перестроилась и закончила фразу иначе: —… страсти-мордасти рассказывать. Тут и без тебя тошно.
– Что тошно, то тошно…
Добавить к этому было абсолютно нечего, а потому Элька диалог скомкала, решила отмалчиваться, невеселую думу думая.
Последние новости звучали так скверно, что ни о каком походе за паспортом не могло быть и речи, если Элька желала попасть на родину, а не на тот свет. Конечно, кордон можно было пересечь в поезде и без документов – она уже не раз проделывала это, строя пограничникам глазки или наспех отдаваясь самым бдительным в заплеванном тамбуре. Но паспорт с фотографией, оставшийся у мадамихи, грозил возникновением межгосударственного конфликта, так что Элькино настроение было очень далеким от того, которое принято называть безоблачным.
На вернувшегося с бутылкой свиновода она взглянула с такой ненавистью, словно он один был виноват во всех бедах, приключившихся с ней. Налитую в стакан водку она все же выпила, стремясь заглушить в себе страх и неуверенность в завтрашнем дне.
– Налетай на закусь! – бодро скомандовал пузан, вываливая на стол новую порцию скрученных калачиком колбас и длинных остроконечных огурцов. – Давайте, девчата, подкрепляйтесь. Скоро новый заход!
Вот же хряк ненасытный! И откуда только у него силы берутся? Словно прочитав Элькины мысли, пузан похвастался:
– Свинячья кровь – мощная вещь! Здоровья у меня на пятерых бледных городских поганок хватит. А то еще печеночка сырая, свеженькая, теплая. Ее жуешь, а она дышит. Никакой виагры-фиагры не надо!..
«Сейчас меня стошнит, – тоскливо подумала Элька, краем уха слушая рассуждения эрудированного свиновода. – Меня начало тошнить давно, как только легла под первого клиента. Теперь пришло время блевать. И продолжаться это будет бесконечно долго. Пока не выблюю все воспоминания».
Совладала с собой тем не менее. Пересилила рвотные позывы, приосанилась. Вот только к колбасе притронуться так и не смогла себя заставить. Пузан это заметил, огорчился. Приставил к промежности спортивных штанов огрызок натуральных размеров и пьяно хрюкнул:
– Кусай! Попробуй дяди-Степина гостинца.
– Я на диете, – пояснила Элька с холодком в голосе. – Фигуру берегу, знаете ли.
– Да какая у тебя фигура! – пренебрежительно фыркнул пузан. – Оглобля. Ни сисек, ни задницы приличной. Вот супружница у меня – это да. Есть за что подержаться!
«Вот и тискал бы свою толстозадую бабу, – мысленно порекомендовала Элька. – Или обхаживал бы своих свиноматок, что одно и то же. Свиноматки даже предпочтительнее – сисек у них намного больше, со счета собьешься, пока все перелапаешь».
Пузан уже охладел к ней, переключив хмельное внимание на Анжелу. Во-первых, на ней даже полотенца не наблюдалось. Во-вторых, она погрудастее была, к тому же двумя жировыми складками на животе успела обзавестись. А самое главное – Анжела как раз вовсю уминала колбасу с белым батоном и на отсутствие аппетита не жаловалась.
– Тогда ты кусай, кудрявая, – распорядился пузан. Шутка казалась ему очень забавной, и он не собирался просто так отказываться от нее.
Анжела моментально прекратила жевать, хотя непроглоченная пища все равно предательски оттопыривала ее щеку. Поздно было ссылаться на диету. Но, странное дело, она не могла заставить себя потянуться ртом к съедобному имитатору пениса. Недавно обслуживала самый настоящий, а тут вдруг заартачилась.
Внимательно глядя на нее, пузан неспешно выцедил полный стакан водки, после чего его глаза стали совершенно поросячьими, бессмысленными. Призывно телепая колбаской, словно подманивая собачонку, он ждал.
Анжела посмотрела на Эльку, и мольба вперемешку с отчаянием сквозила в ее взгляде.
– Брезгуешь? – Пузан произнес эту фразу с таким же перекошенным рылом, каким оно сделалось, когда он вливал в себя водку. – Ломаешься, сучка городская? Но я тебя эту колбасу сожрать заставлю! Научу деревню уважать! На! На! На!..
Он уже держал Анжелу за волосы и тыкал огрызок в ее сжатые губы, размазывая жир по всему лицу. Ошеломленная жертва не сопротивлялась, только повизгивала негодующе, и это возбуждало пузана сильнее, чем ее нагота.
Можно было вызвать по телефону отряд быстрого реагирования, состоящий из неразговорчивых парней с бойцовскими задатками, которые умели и любили превращать раздухарившихся клиентов в вежливых паинек. Да, можно было. Даже нужно. Но Элька вдруг потеряла способность рассуждать рационально. Здравый смысл утонул в темной ярости, захлестнувшей ее всю без остатка.
Первое, что попалось ей на глаза, когда она отвела взгляд от жалкого, перепачканного лица подруги, это нож, которым пузан кромсал колбасу. Прозрачная рукоятка с вплавленными розочками сама собой оказалась в Элькином кулаке, а узкое острое лезвие мягко вонзилось в жирный бок владельца, спружинив
